Профессор не видит признаков недокорма

Ветераны взвода занимают денники в конце конюшни. В раскрытые ворота задувает свежий сентябрьский ветерок. Кирпичная кладка старых стен покосилась. Зимой в этом углу будет холодно. Сначала кажется, что за зелеными дощатыми стенками никого нет. Старики стоят, низко опустив головы. Едва открывается дверь денника, Лобзик вытягивает шею, торопливо подбирает рассыпанные по коридору сухие стебельки. На коня страшно смотреть. Гнедая шкура тусклая, иссохшая. Кости выпирают так, как, кажется, вообще не может быть у живого существа.

«Пару лет назад без Лобзика не обходился ни один футбольный матч, ни один городской праздник. Он мог работать в любых условиях, очень спокойный, социализированный конь. В интернете полно его снимков с детьми. Конечно, в 23-летнем возрасте он уже не может патрулировать улицы, но его прекрасно можно использовать в иппотерапии. Он рысак, у него хороший шаг и отличная выучка. На него можно посадить годовалого малыша и быть уверенным, что ничего плохого не случится», — говорит частный коневладелец Ирина Зацепилина. Она много лет увлекается лошадьми, «не один денник здесь отбила» (как уже рассказывала «Новая», раньше на полицейской конюшне работали девушки-волонтеры, см. № 79 от 24 июля 2009 года). С 2010-го собственный конь Ирины стоял в соседней с полицейскими конюшне.

Нынешней осенью женщина случайно заглянула к ведомственным лошадям. «Увидела одного истощенного коня. Второго, третьего. Животные даже не реагировали на появление человека. Для меня это был шок. Первую ночь я рыдала. Потом начала звонить друзьям и родственникам. Нельзя, чтобы люди об этом не знали».

Заходим в соседний денник к Лоху (в кличке лошади используются буквы имен родителей). Когда-то Лох пришел в полицию из спорта. Умел много такого, чего не могли лошадки попроще, и высоко ценил себя, принимая не каждого седока. Он уже догадался, что в моей сумке угощение. Хватает яблоко, изо всех сил сжимает челюсти (очевидно, у ветерана проблемы с зубами). Жадно глотает куски сахара, фыркает, просит еще.

Поняв, что лакомств больше не будет, старики касаются друг друга мордами через решетку. Лижут кирпичи перегородки — очевидно, животным не хватает минеральных добавок. Лобзик тоненько, дребезжащим голосом ржет.

На конюшню приехали ветеринары из аграрного университета. Приглашенные полицией «независимые эксперты» должны в присутствии журналистов оценить состояние животных. Профессор Иван Калюжный (в белом халате, шапочке, со стетоскопом и чемоданчиком) выслушивает и выстукивает Зарока, бока которого похожи на стиральную доску. В мае белый жеребец участвовал в торжественной церемонии открытия сезона на ипподроме. Именно на нем скакал перед теле- и фотокамерами начальник городского УВД Андрей Чепурной. За четыре месяца красавец превратился в живой скелет.

«Упитанность чуть получше надо иметь», — произносит эксперт, глядя в телекамеры. Признаков недокорма или серьезной болезни у Зарока комиссия не видит. Профессор Иван Калюжный говорит, что нужно взять анализы. Профессор Александр Красников добавляет, что стоимость будет зависеть от конкретного объема исследований. Полицейское начальство, посовещавшись, решает направить экспертам образцы крови «от пяти голов, вызывающих сомнения». Результаты будут известны недели через две.

В региональном ГУ МВД полагают, что лошади похудели вовсе не от голода, а от старости. Из 22 содержащихся здесь голов двенадцать — старше 20 лет.

Как сообщает пресс-служба, для саратовской конюшни нужно 3,9 тонны овса и 4,6 тонны сена в месяц. По сведениям сайта госзакупок, в октябре 2017-го по результатам конкурса было приобретено 11,8 тонны овса и 13,8 тонны сена. Следующая закупка состоялась в конце июня 2018-го. Заготовлено 16,1 тонны овса и 18,7 тонны сена.

Дело не только в количестве корма, важен способ приготовления и соблюдение режима кормления. Возрастным лошадям, как объясняют частные коневладельцы, необходимо дробное питание. Зерно нужно измельчать и запаривать. К основному «блюду» следует добавлять отруби, жмых, комбикорма, витамины.

Услуги по уходу за полицейскими лошадьми оказывает ИП Алена Соколова. Выигранный ею госконтракт на нынешний год стоит 424,1 тысячи рублей. Качеством ухода руководство полиции «полностью довольно». Именно это ИП из года в год побеждает в конкурсах на «поддержание эксплуатационных свойств зданий» саратовской Росгвардии, следственного комитета, прокуратуры и других ведомств.

Где конь не валялся

После того как стала известна ситуация в конной полиции Саратова, к журналистам обратилась жительница Балашова Наталия Желнова. По ее словам, в райцентре служебные лошади остались без необходимого ухода, то есть проблема имеет системный характер. Наталия — профессиональный конник (окончила Хреновскую школу наездников) и подполковник внутренней службы. Отслужила в МВД 22 года, как она подчеркивает, «без единого взыскания».

Балашовская конная полиция делит один двор с кинологическим центром. Справа — вольеры, слева — конюшня. Сюда же, как говорит Наталия, обычно свозят битые машины на время расследования уголовных дел. По случаю визита прессы металлолом убрали. Полиция пригласила журналистов, «чтобы развеять слухи». Желнову не ждали. Увидев «жалобщицу», начальство в фуражках растерянно переглядывается.

Наталия служила старшим инспектором по особым поручениям, «всю жизнь занималась выявлением нарушений среди личного состава». И это заметно. Желнова строго расспрашивает дежурного, сколько раз в день он кормит лошадей. Заглядывает в поилки — не зацвела ли вода. Просит предъявить брикеты соли-лизунца. Предъявить, судя по всему, нечего. Штатный ветеринар, покрывшись пятнами, быстрым шагом покидает конюшню.

Желнова направляется на сеновал. Замначальника районного отдела Сергей Храпузов гордо распахивает ворота. На полу рядами стоят тугие валки. «Да это же самая дешевая пшеничная солома! — хмыкает Наталия. — Это не пища, а подстилка. Такое даже осел не ест». «Это сено!» — уверяет Сергей Николаевич. Вытягивает из валка колосок, потрясает перед камерой: «Разнотравье, пырей!» В споре о классификации сухих растений у полицейского начальника есть коронный аргумент: средства федерального бюджета тратились на закупку именно сена. Значит, это оно и есть.

Как объясняет собеседница, на конюшне навели марафет, но оценить настоящее качество ухода можно по копытам. «Раз в два месяца каждой лошади требуется помощь коваля. Копыта нужно расчищать, иначе они могут загнить, возникнут проблемы с сухожилиями и суставами. Это дорого, до 700 рублей за одну ногу. У этих лошадей коваля не было год». Храпузов признает, что финансирования на «копытные» услуги не выделяется.

По обеим сторонам конюшни отгорожены левады. «Обычно лошади съедают растительность и выбивают грунт налысо. А что мы видим здесь?» — бывший инспектор указывает внутрь изгороди. В леваде стеной стоит лебеда, «на которой конь не валялся».

Для лошади ежедневные прогулки жизненно важны: без движения не только нарушается работа внутренних органов, но и страдает психика. В дальнем деннике стоит русский рысак Легион. На табличке указан год рождения — 2008-й. Десять лет для коня — возраст расцвета. Но жеребец не выглядит цветущим. В отличие от соседей по конюшне не подходит за угощением. Нервно топчется, косит глазом, отодвигается в угол, а потом и вовсе поворачивается к людям задом, уткнувшись мордой в маленькое окно.

Как говорит Желнова, еще не так давно Легион патрулировал городские улицы. «С ним могли работать даже дети из казачьего клуба: зайти к нему, почистить, оседлать. За последний год Легион почти не выходил из конюшни. Это как для человека — пожизненный срок в одиночной камере. Теперь этот конь никого к себе не подпустит, убьет или сам убьется, если вырвется на волю».

Списать нельзя оставить

Так же как в конной полиции Саратова, в Балашове кавалеристам традиционно помогали подростки из казачьего клуба «Дружина». «В июле прошлого года всех выгнали, мол, вы нам больше не нужны, сами справимся», — рассказывает Наталия. «Это объект МВД, здесь находится федеральное имущество. Сюда нельзя допускать посторонних, тем более несовершеннолетних», — объясняет Сергей Храпузов.

В феврале нынешнего года по распоряжению регионального ГУ МВД конное отделение в райцентре расформировали. Одиннадцать сотрудников перевели на другие должности в ППС. Лошади зависли в «несуществующем» подразделении. Присматривать за ними поручили соседям-кинологам.

«Если лошади полиции не нужны, не мучьте их и не тратьте зря бюджетные деньги на содержание», — говорит Наталия. По ее словам, в районе есть предприниматели и общественные организации, готовые выкупить животных и обеспечить им достойные условия: «Вы не представляете, сколько детей в Балашове хотят ездить верхом. За сезон в нашем казачьем клубе я обучила с нуля пятерых».

Согласно наставлению по служебному коневодству, утвержденному приказом МВД, предельный возраст полицейской лошади — 15 лет. То есть и саратовские, и балашовские копытные ветераны давным-давно должны быть «демобилизованы». По закону служебные животные относятся к движимому имуществу МВД. При списании такого имущества ведомство обязано провести оценку и на конкурсной основе отобрать фирму, которая организует комиссионные торги. Списанные лошади должны продаваться единым лотом не дешевле официальной стоимости. Фирма-посредник собирает у потенциальных покупателей ценовые предложения и передает их на рассмотрение в полицию, которая определяет победителя.

Связываться с запутанной процедурой полиция опасается из-за риска навлечь претензии со стороны надзирающих инстанций. В провинции это особенно сложно, так как на торги нужно выставлять животных с полным пакетом документов, а у лошадей «кустарного» разведения, рожденных в полицейских конюшнях, бумаги бывают неоформленными.

В конце прошлого года скандал, связанный со списанием лошадей, случился даже в ГУ МВД по Москве. Бывшие сотрудники конной полиции столицы обратились к юристам с просьбой выяснить судьбу четвероногих напарников, которых хотели бы выкупить. Как следует из ответа прокуратуры, полноценная процедура реализации списанных коней не проводилась в Москве в течение 15 лет.

Тонкости списания служебных лошадей обсуждаются на профессиональном форуме сотрудников МВД. Оформлению бумажек посвящены две страницы. В конце дискуссии пользователи поясняют, что килограммы макулатуры нужны для «увольнения» живой лошади. С бюрократической точки зрения проще, если полицейский конь умрет (от истощения или в припадке безумия) — в таком случае потребуется только справка от ветеринара.