«Я с адвокатами договорилась, что мы молчим до какого-то времени «икс». Но сейчас настал уже тот предел, за которым – пропасть. Нужно начинать говорить… У него тяжелое хроническое заболевание, на грани жизни и смерти. Когда его забрали, у него была температура под сорок, он находился в ужасном состоянии. Плюс, пока его везли из Питера в Пензу, к нему применялись пытки. Он дал такие показания [признательные], потому что иначе он бы умер – ему не давали лекарства, не лечили. Когда я его увидела, он еле на ногах стоял… Начал показывать мне руки, ноги, пытался снять с себя обувь – показать ожоги от чего-то… Я написала в прокуратуру, и к начальнику СИЗО ходила, привезла все документы, подтверждающие заболевание сына. Следователю сказала: «Он у вас не доживет до суда!». Ему стали давать таблетки, лечить. Ну, то есть как лечить – поддерживают жизнь. Его ведь даже больше пытать не надо, ему достаточно не давать лекарства и все – он сам умрет».

«…по этажу разносился крик Сагынбаева. Я понял, что его пытали. Впоследствии мы пересеклись с ним, и при встрече он попросил у меня извинения за то, что дал показания на меня».

«…один человек стал меня бить руками по телу и голове для того, чтобы я назвал адрес своего фактического проживания в Санкт-Петербурге. Через ткань одетого мне на голову мешка я разглядел, что меня избивал мужчина плотного телосложения, у него были голубые глаза, и еще я разглядел татуировку на тыльной стороне его левой ладони «За ВДВ». В последующем я услышал, что другие сотрудники ФСБ называли его <…>.

Не выдержав побоев, я назвал свой фактический адрес проживания <…>. Меня привезли в названную мной квартиру, где все эти лица провели обыск без каких-либо документов и понятых.

После обыска меня снова посадили в микроавтобус и одели на голову мешок, в какой-то момент я понял, что меня везут за пределы г. Санкт-Петербург, но куда, я предположить не мог. Во время всей поездки я находился с мешком на голове и в наручниках.

Пока мы ехали, я увидел через ткань мешка, что мужчина с татуировкой «За ВДВ», который меня до этого избивал, достал из-под своего кресла (сидения) коробку, корпус которой был коричневого цвета. На корпусе коробки было два каких-то переключателя, какие — я не могу сказать, возможно, это были регуляторы силы тока. Из коробки выходили два провода, которые мне прикрепили к большим пальцам рук. Мне сказали, что сейчас проверят, есть ток или нет. После этого мне стало безумно больно, я понял, что через меня стали пропускать разряды тока. Вместе с этим, находившиеся в машине люди стали задавать мне различные вопросы, в том числе называть фамилии и имена неизвестных мне людей, и если я говорил, что их не знаю, получал разряд электрического тока.

Когда эти лица поняли, что я не могу узнать называемых мне людей, мне стали задавать другие вопросы, в том числе о том, как можно изготовить взрывные устройства и как называются химические и технические компоненты таких устройств. Когда этих лиц мой ответ не устраивал, меня били по голове и пропускали через меня электрический ток до тех пор, пока я не стал отвечать, что они хотели. Мне также сказали, что если я не буду сговорчивей, они могут сделать со мной и моими близкими все, что угодно, и им за это ничего не будет, потому что я террорист. Мне сказали, что они могут изнасиловать ("пустить по кругу") мою девушку <…>, отрезать ей и мне руки и прижечь паяльником. Все эти пытки продлились примерно часа 4, но точно сказать не могу, поскольку ход времени я не мог отследить, и мне было очень больно […]

Опасаясь за жизнь своих близких родственников, за жизнь <…> и свою жизнь, состояние здоровья, которое в силу тяжелого заболевания ухудшалось, я, в результате примененных ко мне пыток, дал показания против Пчелинцева и себя в части организации всей «Сети», что на самом деле не соответствует действительности».

«Если я вновь откажусь от своих показаний о применении ко мне пыток, вновь признаю свою вину в абсурдном обвинении и буду оговаривать других, либо со мной что-либо случится в стенах СИЗО или ФСБ, значит, меня снова пытали», — зафиксирует Пчелинцев в адвокатском опросе.