В этом бою разыгрываются три пояса чемпиона мира. Но не в поясах дело. Каждый из боксеров поставил на кон нечто более важное: самого себя. Каждый считает себя лучшим в среднем весе, а может быть, и во всем мировом боксе. Каждый верит в себя, в свою звезду, в силу своего удара, в свое умение и мастерство, в свое предназначение и в свою чемпионскую природу. Каждый знает, что он лучше всех. Но таким может быть только один.

Мы увидим бой без обмана и прикрас, настоящий бой, в котором не будет пустот и симуляций, идеальный бой, в котором силе будет противостоять скорость, а давлению движение. Подняв перчатки к глазам, не отводя глаз друг от друга, двое сойдутся в центре ринга, и мы услышим четкий и сухой звук ударов. Это будет в субботу вечером в Лас-Вегасе и во всем мире. Это бой на весь мир.

Альварес и Головкин уже дрались в Лас-Вегасе на арене T-Mobile год назад. 16 сентября 2017 года им объявили ничью. Но что такое ничья в боксе? Это в футболе ничья безусловна, как цифры счета на табло, а в боксе, где каждый из боксеров выбрасывает за бой несколько сотен ударов, ничья это нечто зыбкое, ненадежное, непрочное. С ней никто не бывает согласен. Ничья в боксе это только временный результат и обещание встретиться еще раз и разобраться окончательно.

Тактика Головкина проста, даже примитивна. Улыбчивый Гена по прозвищу GGG, житель Калифорнии, гордость и любовь Казахстана, всегда идет вперед и бьет. Он ничего другого никогда не делает, не собирается делать и, возможно, не умеет делать. А зачем ему уметь что-то еще? Он давит и прессингует, загоняет соперника к канатам и бьет, бьет и бьет. Он средневес, но в его ударах тяжесть, присущая тяжеловесам. 38 боев, 34 нокаута. Люди отступают перед ним, бегут от него и падают под его ударами. Зачем ему придумывать что-то еще? Что может быть убедительнее нокаута?

Но перед ним Альварес, рыжий мексиканец, отважный в бою, как все мексы, и умелый, как прирожденный боксер. То, что умеет Альварес по прозвищу Канело, не дается тренировкой, это врожденное. Врожденное чувство дистанции дает ему возможность быть вблизи от разящих кулаков соперника и не попадать под них. Врожденное чувство времени дает ему возможность то растягивать минуты в бою, маневрируя и уклоняясь, то сжимать время, внезапно взрываясь острыми, отточенными, стремительными сериями.

Сокрушая всех, сбивая всех с ног, уничтожая и улыбаясь, улыбаясь и уничтожая, Гена Головкин в черной бейсболке с буквами GGG поднялся на самый верх. Многие из тех, кого он нокаутировал, не запомнились. Альварес поднялся туда же другим путем — он оттачивал свое мастерство в боях с Котто, Мейвезером, Мозли. Каждый бой с таким мастером — это университет для того, кто умеет учиться. Про Альвареса можно сказать, что он окончил с отличием несколько боксерских университетов.

Перед первым боем Головкин и Альварес вели себя подчеркнуто ровно и ничего плохого не говорили друг о друге. Первый бой был боем мастеров — и ничего личного. Теперь иначе. Второй год они стоят друг перед другом, не видят никого, кроме друг друга, готовятся друг к другу и говорят и думают только друг о друге. Назойливое присутствие одного в жизни другого действует каждому из них нервы. У них заиграли желваки на скулах и развязались языки. Головкин вдруг обнаружил фальшь в своем сопернике. Альварес увидел в Головкине нахальство. Их встреча перестала быть чистой встречей мастеров, соревнующихся в силе ударов и скорости передвижений, и превратилась во встречу двух раздраженных мужчин с мощными предплечьями и длинными руками, испытывающих неприязнь друг к другу.

Головкин панчер, он будет идти вперед и бить. Альварес контрпанчер, и он будет уходить, но это будет не отступление и не бегство, а маневр, который сменится взрывом — атаками навстречу. Головкин в своем раздражении — хотя и со всегдашней улыбкой светлого парня — уже сказал об Альваресе, что в его ударах нет настоящей тяжести. Он ее не почувствовал в первом бою. Это предложение Альваресу попробовать еще раз. Бей, мальчик, и дай мне ударить в ответ! Обмен ударами — мечта Головкина. Альварес попробует — он должен попробовать, чтобы выиграть.

Этот бой непредсказуем. Он может быть каким угодно. Он может быть копией первого боя, когда Головкин двенадцать раундов шел вперед, а Альварес уходил и периодически взрывался в ответ. Но в какой-то момент бой обязательно станет сражением на встречных курсах, когда двое сойдутся в центре ринга и устроят побоище. Им надо наконец закончить это дело, растянувшееся на два года и два боя. В субботу вечером никто из них не захочет и не сможет отложить что-то на потом. Никакого «потом» не будет. Все решится здесь и сейчас, ночью в Лас-Вегасе, на наших глазах.