Экспертиза в амбулаторных условиях заняла полтора часа, но следствие посчитало, что этого недостаточно, и теперь требуется принудительное помещение в стационар. Шашерин уверен, что так следователь Антон Костырко мстит ему за отказ признавать вину. До этого оперативники угрожали мужчине арестом, проблемами в детском саду у сына и у жены на работе.

Судебная история Андрея Шашерина началась 5 марта. Утром в дверь его квартиры начали колотить ногами. Оперуполномоченный Дилмурод Абдуллоев сразу же поставил его лицом к стене и надел наручники. Абдуллоев сказал, что на Шашерина заведено уголовное дело (что было на тот момент не так), и увез мужчину в Центр «Э». Жена Елена пыталась успокоить напуганного ребенка, а тем временем оперативники проводили обыск.

Елена повела сына в детский сад, за ней по пятам следовал оперативник. Затем ее также отвезли на допрос. На допросе побывал и отец Андрея Шашерина, к которому также утром пришли с обыском. В Центре «Э» отцу стало плохо (совсем недавно он перенес инсульт), пришлось вызвать скорую. Шашерину показали мемы, за которые ему теперь грозит до шести лет тюрьмы (он проходит по статьям 282 — «Возбуждение ненависти либо вражды» и 148 — «Оскорбление чувств верующих»). Среди картинок были, например, такие: «Иисус, который интересуется у Патриарха Кирилла с дорогими часами, который час». Или: «Священнослужитель, который спрашивает: «Согрешил? Прочитай три раза «Крым наш».

Наталья Юдина, эксперт правозащитного центра «Сова», говорит, что их эксперты изучили публикации Шашерина и считают его невиновным. Впрочем, опер Абдуллоев придерживается другой точки зрения: он, по словам Шашерина, сообщил ему, что если сразу не написать явку с повинной, его прямо сейчас увезут в СИЗО, у сына в детском саду узнают, что отец уголовник, а жену уволят с работы. Назначенный адвокат не возражал против подобного подхода — и Шашерин все подписал. Спустя пару дней он связался со знакомым правозащитником Аркадием Марковым, который порекомендовал немедленно отозвать признательные показания. Шашерин так и сделал, что как раз и вызвало у полицейских сомнение в психическом здоровье подозреваемого.

В местной больнице он прошел амбулаторную психиатрическую экспертизу, после чего следователь решил, что она не выявила подлинного состояния обвиняемого, и потребовал проведения стационарной. Шашерин самостоятельно прошел еще одно исследование и получил заключение экспертов московской правозащитной организации «Справедливая медицина». Не помогло: следователь Антон Костырко сообщил, что все равно будет просить суд о помещении Шашерина в стационар. Это минимум месяц. А если он здоров, как написано в заключении врачей, то и беспокоиться не о чем.

Но суды не стали приобщать к делу результаты независимой экспертизы: сначала так решил районный суд, а затем и краевой. Причем судья краевого суда Ирина Плоских вообще провела заседание в закрытом режиме, не допустив в зал журналистов. Объяснив это врачебной тайной подсудимого Шашерина.

Алексей Бушмаков, адвокат «Агоры», который сейчас юридически консультирует всех барнаульских фигурантов уголовных дел за экстремизм в интернете (а таковых уже несколько — Даниил Маркин, Мария Мотузная, Антон Ангел и собственно Шашерин), говорит, что решение суда о закрытом заседании было «безумным»:

— Судья проявила излишнюю заботу о Шашерине, который сказал, что ему нечего скрывать. Судья говорит: «Нет, Андрей, тут же могут быть оглашены твои тайны о здоровье». Андрей ответил: «Да бог с ними!» И все равно — нет! Чьи интересы защищала судья, закрывая процесс? Я буду писать жалобу в ЕСПЧ.

Сам Шашерин говорит, что боится больше всего неизвестности (потому что не знает, что его ждет в лечебнице), а еще опасается за свою семью, которая будет без него неопределенное количество времени.

— Я в ужасе оттого, что все это со мной происходит. Суд не интересует, что у меня есть малолетний сын, которого непонятно кто будет забирать из садика. Жена работает до семи вечера — нам срочно нужно рассчитываться за кредит. Все говорят, что меня поместят на 30 дней, но на самом деле срок определяет главный врач.

Правозащитник Аркадий Марков, который помогает Шашерину с самого начала этой истории, полагает, что следствию очень сложно искать доказательства вины:

— Всего проще — назвать человека психом. И никаких доказательств придумывать не надо. Андрея обвиняют в том, что он подозрительно себя вел, когда заявлял в ходе следствия «нелепые» ходатайства. Но нелепо на самом деле то, что все 12 ходатайств во время последнего судебного заседания были отклонены.

По словам адвоката Бушмакова, точно такую же историю со стационарной экспертизой пытались провернуть и с другим его подзащитным — Русланом Соколовским, которого сажали за ловлю покемонов в храме:

— Это инструмент давления или даже шантажа: мол, «если ты с нами не будешь сотрудничать — ты в психушке проболтаешься».

Бушмаков рассказал «Новой», что такое стационарная психиатрическая экспертиза: «Там везде на окнах решетки. Ты постоянно вынужден принудительно проходить какие-то тесты. Полная изоляция. Как будто в СИЗО».

Комментарии

— Я бы сказал, что отправляются на стационарную экспертизу после амбулаторной 50% обвиняемых. Приоритет в решении направить человека на стационарную экспертизу такой: первое — это психическое состояние лица, второе — тяжесть преступления, третье — общественный резонанс. На первое место с Андреем Шашериным вытекает общественный резонанс, который непонятно еще в хорошую сторону играет или в плохую. Стационарная экспертиза чем плоха? Никто не может контролировать врачей. У них руки развязаны, и они могут что угодно ему написать, в интересах следствия чаще всего. Конечно, существует уголовная ответственность за ложное заключение, но там она не работает.

У меня как у адвоката есть возможность лично присутствовать на амбулаторной экспертизе или на комиссии по стационарной экспертизе, и я слежу за процессом. Мой совет и пожелание защите, адвокатам Андрея: использовать эту возможность и посещать стационар, отслеживая процесс наблюдения. Я не знаю, как в регионах, но в Москве в Институте им. Сербского обычно мне удается присутствовать и участвовать в экспертных комиссиях. Во-первых, я фиксирую все вопросы, которые задают эксперты, а во-вторых, фиксирую, какие ответы дает обвиняемый. К тому же это оказывает серьезное воздействие на комиссию, они уже не могут совершить фальсификации в постановлении экспертизы.

— По судебной статистике, на стационарную экспертизу после амбулаторной (когда посмотрели часик и отпустили) идет 6–7% от общего числа пациентов. Во время стационарной за человеком ведется круглосуточное очень плотное наблюдение. С ним каждый день будут работать множество врачей, в том числе и психолог, который будет тестировать его расстройства. По закону срок стационарного исследования не должен превышать 30 дней. Но если после истечения срока лечащий врач приходит к выводу, что невозможно дать объективное заключение и требуется еще время, то срок исследования будет продлен.