О подлинности

— Где ты был? С кем ты там был? Зачем ты там был? — набросилась Наташа на Митю, едва он переступил порог квартиры.

Митя вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Раз ты два раза сказала «там», значит, ты сама прекрасно знаешь, где я был. Да, я был там. Зачем? Просто так. Захотелось.

— С кем?

— Ни с кем. Один. Сам с собою, — он сел на табурет у вешалки, снял ботинки, надел домашние туфли, встал, улыбнулся, обнял Наташу.

Она вырвалась и побежала в комнату. Потому что одна знакомая час назад прислала ей фото: ее муж Митя сидит в концертном зале и с важным задумчивым видом слушает что-то жутко классическое: на сцене виден был кусочек оркестра — какие-то скрипачи.

Это было как нож в спину.

Потому что она обожала Митю именно за его полную нетронутость в смысле культуры — литературы, искусства, музыки и даже кино чуть сложнее «Симпсонов». Митя был прост и чист. Добр и мил. Программист в солидной фирме, очень хорошая зарплата, отлично водит машину, умеет разобраться с домашней техникой, готовит, представьте себе, охотно и довольно вкусно, но вот и все.

Придет домой, несколько историй про начальство, про ребят на работе, ужин, долгое обсуждение соуса для макарон, телевизор и спать — в прямом и переносном смысле. Не жизнь, а просто рай.

Потому что Наташа настрадалась со своими прежними, два их было, сначала муж, а потом бойфренд на три с половиной года. Хотя она сама окончила переводческий факультет МГЛУ, но эти ее достали.

Один — теоретический лингвист с вулканическими писательскими амбициями, все время кипящий гневом по поводу бездарности всей современной литературы. Ушел от нее, потому что она его, видите ли, не понимала, а она его любила, между прочим. Чуть было не собралась рожать. Слава богу, это была просто задержка.

А второй — вообще не пойми кто. Он и сам про себя не знал, кто он и зачем. Читатель умных книг, болтун и спорщик, жил за счет двух сдаваемых квартир, наследства от тетушек. Но целыми днями болтал о дискурсе и постмодерне, сыпал фамилиями. Хвастался, что на сдаче квартир имеет 130 000 в месяц, но Наташа этих денег почти не видела и сама набивала холодильник и покупала ему трусы и носки. Правда, он платил коммуналку и за летний отдых, что да, то да. Но изменял ей с такими же курящими болтушками, и на четвертый раз Наташа его выгнала.

«Нормального человека! — рыдала она по телефону своей лучшей подруге Насте. — Чтоб без дискурса. Без арт-хауса. И без истерик». «Задача», — смеялась подруга.

И тут внезапно подвернулся Митя. Красивый, приятный и без фокусов. Надежный, спокойный, простой. Мечта всей жизни. И вдруг такая подлость.

Митя вошел в комнату вслед за ней, сел на диван рядом. Наташа спросила:

— Как это — просто так? Правду скажи. Если ты меня, — она сглотнула и сказала: — Если ты меня любишь.

Она ненавидела все эти высокие жалкие слова и никогда их не говорила. Но тут уж пришлось.

— Да вот так как-то, — сказал Митя. — Потому что я люблю Моцарта в аутентичном исполнении. У меня есть все записи аутентистов. И не только Моцарта. Баха, Гайдна и Вивальди. А это самый лучший оркестр из Зальцбурга, они играют на подлинных инструментах. Дирижер Антонин Шиглер-Феретти. И тебя я тоже люблю. Ты же знаешь.

— Зачем ты меня обманывал? — заплакала Наташа.

— Ты мне очень понравилась. Я в тебя сразу влюбился. А потом Настя сказала…

— Когда это она тебе сказала? При чем тут она?

— Господи! Мы же втроем в кафе сидели. Ты пошла в туалет, а она мне шепнула, что тебе нужен такой как бы мужик. «Манька, щец! Манька, в койку!»

Наташа заплакала еще сильнее.

— Ну что ты расстраиваешься! — огорчился Митя. — Я же знаю, что ты на компе тайком смотришь… Сплошной арт-хаус.

— Ты схачил мои пароли?!

— Ну прости, прости, прости меня…

Они обнялись и поцеловались.

В общем, стали они жить-поживать дальше. Вроде хорошо. Не надо притворяться. Можно вместе ходить на концерты аутентистов, вместе смотреть арт-хаусное кино, обсуждать Бэнкси и Ай Вэйвэя.

Хорошо, да. Но уже как-то не так.

Впрочем, пока еще не развелись.