Нас всех троих, которых задержали сегодня на Красной Площади, довольно быстро выпустили. Инкриминируют 20.2. Суд 19 сентября, будет штраф. Плакат «За вашу и нашу свободу» мы продержали секунды две, он изъят как вещдок. Занавес.

Но есть несколько вопросов.

Изменилось ли что-то за прошедшие пятьдесят лет? Изменилось. Да, хватают сразу, как и тогда, но нам сегодня не грозило почти ничего, а в сравнении с теми, кто был на этом месте 50 лет назад, просто ничего. Они, уходя тем утром из дома, знали, что вернутся при хорошем исходе через годы. А может быть, не вернутся вообще. Почувствуйте разницу.

А зачем задерживают? Что бы случилось, если бы в праздничной гуляющей толпе мы бы постояли с этим плакатом пять минут? Почти никто бы не заметил, а кто заметил, не понял.

Режим понимает, что, в действительности, никаких ресурсов, кроме лжи и силы, у него нет. А ложь работает все хуже. Значит, надо смазывать механизмы насилия и держать порох сухим. Они и держат.

А не заржавел ли сам механизм? С одной стороны, вроде, нет. Дефицита автозаков не наблюдается, на разнообразные росгвардии денег не жалеют, и уж точно «хватит и свинца, и стали на душу населения в стране». Но, с другой, не вижу я у самих гвардейцев и их коллег из родственных ведомств ощущения моральной правоты, ощущения Дела, Миссии. Которое, кстати, присутствует у многих западных правоохранителей — мы, мол, защищаем людей, мы предотвращаем хаос. Наши же работают для пенсии, тянут лямку. И свое начальство, и режим в целом, они не любят и не уважают, легко переходят на ненормативную лексику, когда начинаешь с ними говорить про первых лиц государства. А к нам у них отношение странное — зачем вам это, спрашивают, все равно ж ничего не изменишь?

Примеры есть, спросите покойного шаха Ирана.

И, может быть, главный вопрос. Надо ли выходить, когда подавляющему большинству наплевать, а надежд на сколько-нибудь массовый протест, в общем, нет? Мой ответ: нет, не надо, если ты делаешь это для того, чтобы за тобой пошли другие. Но — надо, если ты делаешь это для себя.

Это как с мотивацией творчества. Самого большого успеха и самого большого воздействия на мир добиваются, как ни странно, те писатели и ученые, которые думают не об этом, а о самом процессе творчества, которое для них императивно — они просто не могут не писать или не искать истину.

Те герои, которые вышли в 1968 — а кого еще назвать героями, если не их? — не надеялись изменить мир. Но они его изменили.