«Марш матерей» в Москве стал уникальным и очень тревожным для властей явлением. В столице нашлось несколько сотен людей, включая многочисленных лидеров общественного мнения, которые не побоялись ни проливного дождя, ни угроз со стороны силовиков, ни провокаторов, и вышли на улицу ради спасения незнакомых людей от явно несправедливого обвинения. Этот жест гражданской солидарности был сделан почти без поддержки СМИ или каких-то общественных организаций.

Когда-то, в другую политическую эпоху, в Москве уже были «контрольная прогулка» литераторов по Бульварному кольцу и шествие против «закона подлецов», но «Марш матерей» все же отдельный феномен. Он прошел в России 2018 года, где «несанкционированные акции» запрещены, а участие в них грозит уголовными сроками. На него вышли люди, многие из которых раньше в интересе к уличному активизму замечены не были. У него точно не было никакого «куратора», и главное — он возник по очень конкретному поводу, как реакция на вопиющую подлость обвинения по одному уголовному делу.

Гендерный акцент при этом сближал «Марш матерей» с европейской уличной политикой, например, с «Черным понедельником» в Варшаве, в ходе которого тысячи женщин с черными зонтами вышли на улицы польской столицы, чтобы протестовать против законопроекта о криминализации абортов. Организаторы маршей подчеркивали его «неполитический характер», но понимали под этим скорее отсутствие политических лозунгов и конкретной политической организации, которая могла бы присвоить марш себе. В действительности, в любом учебнике по политологии сказано: то, что произошло в ходе «Марша матерей», называется политической консолидацией.

Для современной России «Марш матерей» — это новый тип социальной мобилизации, расширение которого, превращение в норму, будет означать, что общество живо и не боится, несмотря ни на что. Если тезис о том, что «русские своих не бросают», и имеет какой-то смысл, то он касается «Марша матерей» в поддержку Анны Павликовой и Марии Дубовик.

Очевидно, что начальство оказалось на этот счет в полном замешательстве. Сажают каких-то случайных подростков без связей и денег, и этому кто-то возмущается? Непонятно. В логике среднего российского чиновника и силовика такое положение вещей заставляет искать заказчика. «Кто проплатил?» — должны были дежурно консультироваться люди в погонах, столкнувшись с сопротивлением общества.

В этом огромная слабость нынешнего бюрократического аппарата. Люди, участвующие в его работе, не имеют опыта солидарности или эмпатии и не понимают, как ради таких абстрактных вещей можно рисковать собственным здоровьем. Часто говорят, что бюрократия в России полностью непрозрачна для простых людей, но верно и обратное:

Начальство в разных кабинетах непонятные прогулки по центру Москвы явно беспокоили. Поэтому накануне было решено задействовать все известные методы, чтобы «Марш матерей» демотивировать и сорвать. Через адвоката Павликовой публике был брошен пряник: мол, само следствие вдруг решило поменять меру пресечения на домашний арест, и остается только дождаться экстренного заседания суда.

Скорее всего, это означало, что шли, так сказать, интенсивные консультации. Всем при этом понятно, что следователь, который поменял свое мнение по аресту так стремительно, что даже вышел ради этого из отпуска, мог бы собственным решением освободить Павликову и Дубовик под подписку о невыезде, не устраивая фарса с судом. А в «прекрасной России будущего» — и вовсе прекратить дело за отсутствием состава и заинтересоваться личностью провокатора, который создавал «Новое величие».

С другой стороны, к замечательной актрисе Яне Трояновой утром накануне марша отправились с кнутом: угрожать ей уголовной ответственностью за организацию «несанкционированной акции». Это уже очень похоже на сюжеты фильмов о современной России, в которых она снималась. Напугать Троянову не удалось.

Спецслужбы создавали фиктивную экстремистскую группировку «Новое величие» для того, чтобы отчитаться о своих успехах и получить заслуженные бонусы. Впоследствии, когда дело развалилось еще до суда на глазах у всей страны, силовики продолжили занимать жесткую позицию по Павликовой и ее «подельникам» исключительно в целях устрашения. Мол, не пускайте ваших детей в интернет, и уж тем более не давайте им думать о судьбах родины, а то мы их арестуем.

Эффект от всей этой мерзости был прямо противоположный: люди устали бояться. Вместо вымышленного «величия» была учреждена вполне конкретная новая солидарность.