Госдума приняла в первом чтении правительственный законопроект о повышении пенсионного возраста, после чего было объявлено «всенародное обсуждение реформы». Так выглядит новейшая модель российской демократии, где модель принятия решения вывернута наизнанку. В нормальной ситуации проблема обсуждается, после чего принимается компромиссное решение. В нашей — решение спускается от начальства, немедленно принимается в неизменном виде без всяких дискуссий, а затем берется осторожная пауза. Надежных каналов информирования Кремля о ситуации в стране давно не существует. В нормальной ситуации опять же основной канал распространения информации снизу вверх — это честные выборы и парламентская дискуссия. Так что торможение после первого чтения вполне понятно: начальство опасается, как бы чего не вышло. Обычные запретительные законы, против которых 90% граждан активно не протестуют, вроде закона об иностранных агентах, принимаются сразу в трех чтениях навылет.

Всенародное обсуждение началось со слов президента Путина, который буквально на следующий день после голосования в Думе заявил о своих сомнениях в проводимой реформе. Момент, чтобы высказаться об этом, был наконец-то найден во время рабочей поездки президента в Калининград. Корреспондент будто бы случайно задал президенту вопрос, и сенсационная новость сразу же была выведена в эфир. Ситуация приобрела гротескные черты: «Единая Россия» будто бы перешла к президенту в оппозицию. Безответственные злодеи-депутаты пытались оболванить российский народ, но президент наконец-то разобрался в ситуации.

Мы тоже такой поворот предсказывали неоднократно: о его политическом смысле читайте ниже лаконичный анализ Виталия Шклярова.

Руководитель фракции единороссов в Думе Сергей Неверов держался стоиком и в своем фейсбуке предложил досмотреть видео с репликой президента до конца, а не судить по заголовкам. Неверову, конечно, хочется думать, что не все так однозначно. Но сигнал считан гражданами России очень конкретно: Путин депутатов не поддержал.

И, кстати, если бы у нас были какие-то иллюзии насчет ценности партийной системы, созданной пятнадцать лет назад, для нынешнего Кремля, можно было говорить, что скепсис Путина, сформулированный сразу после голосования депутатов, — это мощнейший удар по всей властной вертикали.

На первый взгляд верными президенту в этой ситуации остались те единороссы, которые уклонились от голосования, а особенно Наталья Поклонская, проголосовавшая против. Квентин Тарантино мог бы, наверное, снять роуд-муви о восьми единороссах во главе с Сергеем Железняком и Виталием Милоновым. Некоторые представители партии власти начали, будто бы в отчаянии, профессионально переобуваться на бегу. Депутат Елена Ямпольская до заявления Путина произнесла с думской трибуны пронзительный и несколько парадоксальный спич о том, что те, кто не хочет дольше работать, не имеют моральных прав на критику реформы. После того как президент высказался, Ямпольская в комментариях «Би-би-си» сообщила, что вообще-то ее речь была посвящена критике правительственного законопроекта и что «с Путиным она ни в чем не расходится».

Но это только на первый взгляд. Первое чтение самого непопулярного законопроекта в новейшей российской истории было большой тренировкой вертикали. От участников массовки требуется вовсе не право иметь собственное мнение, даже если оно совпадает с президентским, но готовность выполнить любой приказ.