«В этой жизни ради детей живем»

Когда умерла мама, Тансулуу Камбаралиева училась в 7-м классе. Отец женился на другой, и девушка росла у родственников. После школы работала в Оше «на киосках». В 22 уехала в Москву. «Нас в семье трое, еще младший брат и младшая сестренка, надо было их обеспечивать, помогать». Работала официанткой. Много. Платили 15 тысяч. «Это нормально было». Потом еще санитаркой в роддоме. 25 тысяч. «Тоже хорошо».

Потом познакомилась с Нургалы. «Через интернет общались-общались и вот в 2011 году поженились в Москве». С тех пор Тансулуу — домохозяйка. Воспитывает троих детей.

Нургалы Кабылбеков изначально приехал на заработки в Свердловскую область. Первая зарплата была 19 тысяч (грузчик). Потом работал дорожником, «там тоже хорошие были деньги сравнительно».

— В Москву не хотелось, но жизнь заставила, — вспоминает Кабылбеков на крыльце каркасного домика в Клищине. — Приехал в 2010 году, в марте месяце. Устроился сначала продавцом. Потом был мерчендайзером. Потом в метрополитене туннельным рабочим. Там задерживали зарплату. Вышел на стройку. На стройке деньги хорошие, но кидалово тоже есть.

На последней работе, теплоизолировщиком, Нургалы зарабатывал уже около 60 тысяч. В 2011 году он получил российское гражданство. Двое из троих детей Нургалы и Тансулуу имеют российские свидетельства о рождении.

— В 2016 году услышали, что здесь деревню строят киргизскую, — рассказывают супруги. — А мы сами с деревни, и мечта такая была, чтобы дети выросли на чистом воздухе, свободно гуляли, не как в Москве. В этой жизни ради детей живем, получается. Плюс традиции надо сохранять. Да и не скучно со своими, не одиноко. Приехали, посмотрели. Покупали в 2017 году. Участок стоил 180 тысяч. Отдали 30 процентов, остальное в рассрочку. Дом стоил 1 миллион 200 тысяч. За дом тоже чуть дали, остальное ежемесячно выплачиваем. Остается выплатить где-то половину. В этом году 9 мая переехали сюда. Приехали, дети поели и начали танцевать. «Вы чего?» Отвечают: «Бабушек нет». У нас в Москве снизу бабушки были, сразу начинали стучать. Теперь, когда дети не слушаются, говорим: «Сейчас в Москву поедете».

Ала-Тоо

Планов построить исключительно «киргизскую деревню» ни у кого не было. Но сработало сарафанное радио.

— Мы занимаемся продажей земли в Заокском районе лет 10 уже. К нам обратилась Баарикан Айылчиева, у нее участок в Климовке, там тоже есть киргизы, но там уже земля стала заканчиваться. Говорит: «У меня есть друзья, знакомые, которые тоже хотели бы купить. Есть у вас что-то ближе к электричке?» — рассказывает молодой директор местного агентства недвижимости Андрей Буренок. — И мы предложили этот вариант в Клищине. Там собственник Ильченко, у него очень много земли в районе, и это не первый наш проект с ним. За Баарикан потянулись ее друзья, друзья друзей, и потихоньку стал поселок заполняться.

Айылчиева приехала в Россию в начале 80-х. В Омске встретила русского мужа. Трое их детей и сама Баарикан — граждане России.

— Я купила участок, позвала детей, потом брата, потом свата, вот так, — объясняет Айылчиева. — Им действительно понравилось. Кому-то нужно было реализовать материнский капитал, кому-то прописаться, кому-то гражданство получить. И иметь крышу над головой. Не все же по подвалам жить и каждому встречному милиционеру деньги отдавать. В результате в течение года — в прошлом году 18 мая первая покупка получилась — из 478 участков где-то около 400 продались.

Место в самом деле привлекательное. Поля, посадки, пруд. При этом станция — в 15 минутах пешком, до Москвы — два часа на электричке и полтора — на машине, вокруг — небольшие города Московской и Тульской областей, где можно найти работу: Алексин, Серпухов, Кашира. И цена: 20–30 тысяч рублей за сотку.

Среди владельцев участков в Клищине есть русские, несколько молдаван и один армянин. Но между собой этническое большинство стало называть новую деревню по-киргизски — Ала-Тоо («пестрые горы»).

«Пока копили, дети забыли родственников»

Гульмира Сарыкова 11 лет в Москве. Работает уборщицей в нескольких местах. «Магазин маленький, нотариус. Там 40 минут, здесь полчаса, туда-сюда». Получает 30–40 тысяч. Муж официально устроен дворником. Зимой платят 23, летом — 17. Еще чистит крыши (15 тысяч). Еще моет подъезд 12-этажного дома. В среднем выходит около 50. Квартиру, «двушку», снимают за 60 (дети — их пятеро — учатся в центре).

— На семерых у нас остается тысяч 30, — подсчитывает Гульмира. — Детей учить — это каждый день деньги, тем более у нас нет российского паспорта, поэтому завтраки, обеды — все платное у нас. Еще каждые праздники отправляем деньги на родину, там мама, папа. Поэтому работаем, каждый день работаем, каждый-каждый. Муж без выходных, у меня выходной есть, но когда пятеро детей, какой выходной? Готовишь — и все.

В Киргизии Гульмира была продавщицей, а муж — электриком.

— Там есть работа. Только там работаешь-работаешь, а лишние деньги не собираешь, — говорит женщина. — Мы решили здесь заработать, чтобы построить там большой дом и будущее для детей. Но там же не живешь — все время в Москве. И мы услышали от знакомых в прошлом году, в августе месяце, что можно здесь участок купить. В Москве квартира маленькая, дорого заплатишь, а детям надо свободное место. В городе прописку никто не сделает, все боятся. Лучше, чтобы дом был свой, прописка своя, все свое. Дети чтобы свободно играли, гуляли, чтобы природа.

Участок стоил 140 тысяч. Дом — миллион. «Внутри красота — это еще отдельно деньги».

— Копили по 10–20 тысяч каждый месяц, вот так мы собрали. Четыре года домой не ездили, дети даже своих бабушек, своих родственников забыли, — признается Сарыкова.

Угроза национальной безопасности

Проблемы, как это нередко бывает, начались после визита журналистов.

— В середине мая «Киргизия-24», есть у нас такой портал, — они сделали заметку, что вот, мол, киргизы устроили под Тулой свою деревню, — рассказывает Баарикан Айылчиева. — Потом это подхватила «Лента.ру», дальше, дальше. Мы чувствовали, что это ничем хорошим не закончится.

Вскоре местное управление Росреестра приостановило выдачу киргизам документов на собственность. К директору агентства недвижимости пришли с вопросами из администрации и силовых структур.

— Они были обеспокоены. Собирали информацию. Для них это, как бы сказать… Они с этим не сталкивались, — говорит Андрей Буренок. — Притом что юридически там ни ко мне, ни к людям вопросов нету, но вот по-человечески и с точки зрения безопасности государства… Власти хотели понять, как это будет развиваться в плане ЖКХ, межнациональных отношений, чтобы не было напряженности. И это в принципе правильно. Когда мы общались с главой, я говорю: давайте мероприятия какие-нибудь проводить. Давайте банально в футбол вместе играть! Чтобы они не отделялись. Может, администрация к ним приедет, покажет, что она о них знает, нормально относится…

Если мы их пустили в страну, если политика государства такова, что мы дружим, что упрощенные процедуры, то впоследствии тоже надо что-то с этим делать.

— Кто из силовых структур на вас выходил?

— Начальник полиции, прочие структуры.

— Давили?

— Нет, давления не было, это люди очень… вежливые. Это был просто сбор информации. Администрации было бы удобно, чтобы они покупали землю по 10, по 20 человек, небольшими группами. Чтобы сливались с местным населением. Эта позиция понятна. Другой вопрос: как ее реализовать? Я вот девелопер, продаю землю. Продал 20 людям. Приходит ко мне 21-й. И как? Что я могу ему такое сказать, чтобы он захотел купить не здесь, а в другом месте?

Тогда же в администрацию вызвали и Баарикан Айылчиеву. «Вот вы пригласили 400 своих земляков, а кто будет заниматься инфраструктурой, школу строить, детский сад?» — спросил заместитель главы Василий Капуста. Чиновник предложил Баарикан обратиться к правительству Киргизии, раз у половины жителей гражданство этой республики.

— 14 июня наш президент [Сооронбай Жээнбеков] приехал на открытие чемпионата мира по футболу. Была встреча с диаспорой, и его там спросили про нас, — говорит Баарикан. — 3 июля в Заокский приехали заместитель посла, пресс-секретарь и юрист посольства. Николай Николаевич (глава администрации Николай Тимаков. — Ред.) отказался с ними разговаривать, мол, не имеет полномочий. Со мной он поговорил, сказал, что прокуратура выкопала какие-то нарушения в генплане 2016 года, но это будут решать депутаты. Ну мы ушли, мы не думали, что депутаты так…

В начале июня 2018 года прокурор Заокского района Александр Кузнецов действительно направил главе администрации Николаю Тимакову и депутатам представление об устранении нарушений.

Суть документа по-простому объясняет Андрей Буренок:

— Чтобы включить землю в черту населенного пункта, как в Клищине, публичные слушания не нужны. Чтобы исключить — нужны. И вот когда принимали этот генплан в 2016 году, там было несколько моментов в других деревнях, где землю как раз убирали из черты населенных пунктов, и вот по этим моментам не были проведены публичные слушания. Но поскольку генплан утверждается целиком, то это нарушение процедуры утверждения генплана. Два года все было хорошо, потом про киргизскую деревню написали СМИ, после этого со мной пообщались из администрации и госструктур, и буквально через пару недель отменили генплан.

— У вас есть предположения, почему?

— Я боюсь такие предположения делать, — растерянно улыбается Буренок.

По словам Баарикан Айылчиевой, 6 июля и в течение нескольких предшествующих дней ей со скрытых номеров звонили неизвестные мужчины. Они рассказывали, что на заседаниях совета депутатов (их было два) присутствовал Тимаков, который якобы заявил, что киргизы представляют угрозу безопасности России, и даже назвал их «коричневой чумой».

— Вот, мол, из-за вас поменяли этот план, он (Тимаков. — Ред.) открытым текстом сказал, что меняем, чтобы остановить киргизский поселок, всех расселим, будете жить, радоваться, а там будут сельхозугодья. Якобы он с каждым депутатом беседовал, на каждого по-своему давил. И как будто еще заместитель председателя правительства Тульской области Шерин тоже в этом заседании участвовал, — передает Баарикан слова анонимного доброжелателя. — Я подумала, что они сгущают. Может, оговаривают [Тимакова]. Нет, говорю, не верю, я два раза встречалась, он мне очень понравился, интеллигентный человек, он не мог такого сказать.

Узнав об отмене генплана, Айылчиева позвонила главе. Он подтвердил, что это правда, и предложил прийти «поговорить» в понедельник, 9 июля.

— С тех пор он не берет трубку и в вотсапе не отвечает, — жалуется Баарикан. — А потом я получила вот эту бумагу.

Айылчиева показывает справку на трех страницах. В целом она повторяет представление прокуратуры — за одним важным исключением. Документ называется: «О сложившейся ситуации по приобретению гражданами киргизской национальности земельных участков на территории Заокского района для строительства жилых домов». В выводах дается подсказка: в случае отмены поправок в генплан появятся основания для исключения из черты населенного пункта Клищино ранее включенных земельных участков.

На справке нет ни даты, ни подписи, ни вообще каких-либо признаков официального документа, но источник «Новой газеты» в муниципальном образовании подтвердил, что документ перед голосованием получили все депутаты. Известно, что перед решающим заседанием некоторых из них вызывали в Тулу. Зампред правительства Тульской области Валерий Шерин сообщил корреспонденту «Новой газеты», что он в отпуске, и предложил связаться с ним после 30 июля.

«Здесь трудовой народ»

В Киргизии Муслим Алымов 20 лет работал в военкомате, а его жена Гуляйим Ташматова — в детском саду. В 2012 году Муслим уволился со службы. Коммерция, в которую ушла Гуля, не заладилась, и на семейном совете было решено вместе с четырьмя детьми (трое сыновей и дочь) ехать в Россию.

Муслим начинал в автосервисах. Кидали. После работал таксистом. Когда старший сын попал в фирму по аренде строительных инструментов, Муслим нанялся туда на доставку. «За выезд платили 1500 рублей, в день мог выехать два-три раза. В среднем 45–50 тысяч получалось».

Гуля устроилась няней. «Поначалу платили 40, потом немножко добавили, тоже 45–50 выходило».

— Услышали в ютубе, что продаются участки в Клищине, можно выкупить в рассрочку. Посоветовались, решили купить. Земля понравилась. Тихо, чисто. Электрички до Москвы, — говорит Муслим. — Участок купили на скопленное, а дом — продали дом в Кыргызстане и на эти средства построили здесь. Всего вложили 2 миллиона 300 тысяч.

— Я планировала детский сад открыть, — добавляет Гуля. — Чтобы люди могли тут жить, и детский сад был бы под рукой. Но пришло известие, что законы стали меняться. Мы замерли, приуныли.

Если этот дом разбирать, тут уже ничего обратно не продашь. Но мы надеемся, что так не обойдутся с нами. Тут никакого анклава нет, тут все работающие люди, мирные, порядочные. Мы просто хотим жить, работать, растить детей.

— Здесь трудовой народ, — поддерживает Муслим. — Все, кто оттуда приехал, работают не в администрации президента. Работают таксистами, продавцами. Зарабатывают своим черным трудом. Я ездил в соседние деревни, спрашивал в магазинах, как относятся к нам. Говорят: «Нам в радость».

Нехорошая ситуация

Несколько депутатов Собрания представителей Заокского района по разным причинам отказались встречаться с корреспондентами «Новой газеты». Председатель Собрания Валерий Горюнов заявил, что находится в Туле. Там же оказалась Анна Никонова. На вопрос, когда она вернется, Анна Тимофеевна дрожащим голосом сообщила, что она всего лишь директриса школы, распрощалась и повесила трубку. Татьяна Свиридонова подтвердила по телефону, что на заседаниях «не все было понятно», но тоже отказалась встречаться: «Вы сейчас меня отвлекаете, а у меня цыплята бегают, и их ворона ловит».

Яснее всех выразилась Елена Глазунова, которую корреспонденты «Новой газеты» застали на рабочем месте. «Ситуация не очень хорошая, поэтому я не буду ничего комментировать», — заявила она.

Глава администрации Николай Тимаков тоже несколько раз предлагал ограничиться письменным комментарием, но в конце концов согласился на 10-минутную встречу. По его словам, у отмены генплана — исключительно юридические основания.

— Почему это совпало с обеспокоенностью районных властей покупкой киргизами участков в Клищине?

— Это у вас не совсем правильная информация, здесь обеспокоенности никакой нет. У меня в связи с принятием решения об отмене генплана огромное количество обращений от всех заинтересованных лиц, которые на той территории проживают. Выделять кого-то одного из всех обратившихся, на мой взгляд, неверно.

— То есть это не связано с киргизами?

— Я очень удивляюсь, откуда это все таким образом преломляется под какой-то непонятной призмой. Отмена этого генплана затрагивает большое количество интересов сельхозпроизводителей, поэтому мы очень форсируем события к тому, чтобы разработать и принять новый генплан.

— Что сейчас делать владельцам участков?

— Ждать нового генплана.

— Когда он будет?

— Я надеюсь, месяцев пять-шесть нам на это потребуется.

— В нем будет все то же самое, но только по закону?

— В нем будет все сделано в рамках закона, конечно, а как иначе?

— Люди могут быть уверены, что участки, на которых они уже построили дома, окажутся в новом генплане?

— Кто?

— В Клищине.

— Да при чем здесь именно Клищино? Почему вы не спрашиваете о землях «Раздолья-Агро», которые попали обратно в земли населенных пунктов, а они сейчас пашутся? Ко мне фермер приходит и спрашивает: «Как мне их пахать, если они сейчас земли населенных пунктов?»

На повторную просьбу дать гарантии, что участки киргизов останутся в новом генплане, Николай Тимаков не ответил; глава молча развернулся и ушел. Просьбу прокомментировать приписываемые ему расистские высказывания и содержание справки для депутатов он также проигнорировал.

«Если не так пойдет, пусть все вернут»

Автандилу Сатыбалдаеву 35 лет. 14 из них он работал дворником возле московской мэрии, в Брюсовом переулке. Получал 25–30 тысяч. Потом дворникам перестали предоставлять бесплатное жилье. Два года назад Сатыбалдаев стал «убер»-таксистом. В месяц выходит около 60 тысяч. Но Автандил все равно подрабатывает — следит за двором частной организации.

Детей трое. Старшему 11, второму 9, последнему 7. С женой познакомились в 2003 году в Москве. Жена подрабатывает домработницей. Живут в съемной квартире. 40 тысяч.

— Сначала я думал, что заработаю и уеду в Киргизию, там дом построю. Но когда все дети здесь в школу пошли, мы решили с женой остаться. Чтобы они хорошее образование получили, чтобы будущее хорошее было, — говорит Автандил. — Дети все по-русски говорят. Иногда по-киргизски до десяти сосчитать не могут.

Четыре года, что копили, не были в Киргизии. Участок стоил 145 тысяч.

— Сначала, честно, не верили, — вспоминает Сатыбалдаев. — Потом документы посмотрели: да, все по закону. Ну, купили. Когда покупал, сразу работу посмотрел. Есть, 15–20 тысяч зарабатывать можно здесь.

К середине августа Автандил надеялся закончить дом.

— Всего потратили уже 1 миллион 100 тысяч. Вот черепицу закупил. Я думаю, все равно надо положить. А если что не так пойдет, пусть все вернут — материальное и моральное.

Отменили и забыли

Баарикан Айылчиева сразу написала землякам правду в группу Ала-Тоо в вотсапе. И приняла все их негодование на себя. В первые дни, когда многие владельцы участков еще не сообразили, кто в самом деле несет ответственность за внезапные проблемы, Баарикан плакала между телефонными звонками и встречами.

— Если генплан 2016 года действительно неправильный, все равно же мы добросовестные покупатели, мы имеем право на компенсацию. Если мы действительно угрожаем, как они выразились, безопасности России — а я советский человек, я привыкла начальству верить, — ну можно было бы нам объяснить, мы бы сами ушли. А если мы мордой не вышли, так и скажите. И деньги верните, — говорит Айылчиева.

— В Киргизии есть узбекские деревни, уйгурские деревни, немецкие деревни. Из-за того, что все эти деревни были, мы же не вымерли? — рассуждает Баарикан. — Для нас это ничего такого. А для них, оказывается, это анклав, угроза терроризма. Нас русские научили огород сажать, дома строить. Мы до этого были кочевыми людьми. У меня муж русский, у меня трое детей и внуки, которые себя считают русскими. Чем мы помешали государству?

— Юридически пока ничего не произошло, — успокаивает девелопер Андрей Буренок. — Они сейчас рисуют новый генплан. Весь вопрос в том, Клищино туда войдет или нет?

Бывший собственник этой земли Тимофей Ильченко в разговоре с «Новой газетой» предположил, что в новом генплане будет все, кроме Клищина.

— Я уверен, что киргизы — единственный фактор, который повлиял на решение, хотя оно затронуло и другие земли, где нет никаких киргизов, где живут русские люди. Лично у меня таких поселков еще штуки три. Бизнес поставили в неприглядное положение, притом что бизнес не виноват. А государство как всегда в стороне. Отменили и плюнули на это дело. Ужасно, просто ужасно, — говорит Ильченко.

Сейчас компания Андрея Буренка возвращает авансы тем, кто еще не прошел госрегистрацию. Тем, кто уже получил документы на участок, деньги не могут вернуть физически: агентство сразу же платит налоги с полной стоимости, даже если клиент приобрел участок в рассрочку.

— У меня у самого там участки, и если что-то случится, я точно так же буду потерпевшим, — говорит Буренок. — Если будут убытки, это должна будет компенсировать администрация.

— Я детство провел в Узбекистане, у меня бабушка с дедушкой там жили, они русские, и меня каждое лето родители отправляли туда. А соседи там были корейцы. Для меня это нормальная история, — продолжает Андрей. — А для кого-то, кто всю жизнь здесь прожил, это сложно. На слух киргизы — это что-то страшное. Представляется какой-то палаточный лагерь беженцев. А там хорошие дома, обычные люди. Знаете, говорят, гибель тысяч — это статистика, гибель одного — это трагедия. Так же и тут. 400 человек — это статистика. А когда это конкретный человек, и ты его спрашиваешь, как он сюда приехал, как живет, что он делает, чего хочет, то отношение очень сильно меняется.

«Без гражданства ты никто»

Чтобы объяснить причину отъезда из Киргизии, Роза Калибекова, мать двоих детей, приводит такие цифры: «В Томске я работала су-шефом в японском ресторане. Два через два, по двенадцать часов. У меня тогда зарплата около 40 тысяч была. В 2015 году по жизненным обстоятельствам мы вернулись в Киргизию. Я пошла работать тоже поваром, в Бишкеке. Я отработала 28 дней, бывало, сутками оставалась, потому что у нас народ любит гулять, и получила 24 тысячи сомов. Если на рубли перевести, это где-то 16 тысяч. Я поняла, что зарабатывать на ежедневное питание можно, но продвигаться я не смогу. И решила, что поеду в Москву».

Гражданство Роза получила еще в Томске.

В Москве устроилась в «Азбуку вкуса». «Знаете, наверное», — добавляет Роза, оглядывая корреспондентов «Новой газеты». «Работала по 26, 28 дней. Иногда сутками. Проработала три месяца, успешно сдала на третью категорию, но вместо 60 тысяч, на которые я рассчитывала, получила 49. Если хотя бы 53 получила — осталась бы. Но я решительная, я сразу уволилась».

Еще у Розы была подработка в столовой Газпромбанка. «Знаете, наверное, — повторяет женщина. — Выходных не было вообще, когда в Москве жили».

— В 2016 году я увидела в «Одноклассниках» рекламу. Год думала, прежде чем купить этот участок. В январе 2017 года позвонила, мне сказали, что сегодня последний день акции, сотка по 15 тысяч рублей, можно забронировать и в течение трех месяцев решить, покупаешь или нет. В мае я внесла 70 тысяч, получила право на собственность. В октябре сделали фундамент. А дальше я как-то все время откладывала. Зимой не хотела строить, поэтому весной. А весной вот это все началось. Журналисты, конечно, маленько неправильно дали, что у нас на пяти гектарах 500 киргизов. Люди, наверное, представили юрты сразу, — смеется Калибекова.

Роза на каблуках пробирается к своему фундаменту — торчащим из травы бетонным столбикам. Рядом — почти готовый дом.

— Это я коллегу привела, — говорит Калибекова. — Мы с ней работали в гипермаркете «Карусель». Да уж, где мы только ради этого всего не работали.

Тульская область