Глава московского отделения партии Сергей Митрохин (набравший в 2013 году на выборах мэра 3,51%) считал свое выдвижение само собой разумеющимся. Однако в исполкоме федерального бюро партии решили иначе и организовали праймериз. На них победил глава Тверского района Москвы Яков Якубович, но неожиданно для всех в мэры идти отказался. Конференция московского «Яблока» выдвинула занявшего второе место Митрохина, тот подал документы в избирком и начал собирать подписи мундепов.

Федеральное руководство нанесло ответный удар, сняв Митрохина с выборов, тот подал на федеральное бюро своей партии в суд, после чего Митрохина и вовсе отстранили от руководства московским отделением.

Вместе с федеральным бюро партии (Григорий Явлинский остался над схваткой) с Митрохиным активно боролся политтехнолог и член «Яблока» Максим Кац. Он, как считается, метит на пост главы московского отделения «Яблока» и приложил все усилия, чтобы кандидатом в мэры от партии был кто угодно, но только не Митрохин.

Специальному корреспонденту «Новой газеты» Илье Азару Митрохин объяснил, что он «теленочек, который не дал себя сожрать» федеральному руководству партии. Он не согласен, что нанес «Яблоку» политический ущерб, да и потерей поста главы московского отделения не расстроен.

По мнению Митрохина, его «имя и фамилия гораздо престижнее», чем этот пост, но возможное избрание на него Каца считает «ужасным концом партии».

— Отсутствие кандидата от «Яблока» на выборах мэра Москвы — это хуже, чем…

— Хуже.

— …чем если бы Русакову выдвинули (на кандидатуре главы Гагаринского района, занявшей в первом туре праймериз четвертое место, настаивал исполком бюро «Яблока». — И.А. ) ?

— Наверное, Русакова — лучше, может быть, чем полное отсутствие. Но я не понимаю, почему должна быть Русакова. Если так хвалили эти праймериз, почему выдвигается не кандидат, который дважды побеждал на этих праймериз и занял второе место по итогам, несмотря на мощную протестную массовку, а четвертый человек? Поэтому я и не допустил, чтобы Русакову выдвинули, потому что должен был я идти.

— Но в итоге-то вы не пошли.

— Ну так это не моя вина. Я еще на разум и совесть этих людей [Эмилии Слабуновой и Николая Рыбакова, председателя и зампреда «Яблока»] рассчитывал. Наверное, ошибся и в этом.

— Вас отстранили от руководства московским отделением с формулировкой «причинение ущерба партии». Вы нанесли ущерб, как считаете?

— Нет, все ровно наоборот. Ущерб нанесли некоторые федеральные руководители, которые очень странно себя повели и предприняли массу усилий, чтобы не дать мне выдвинуться кандидатом в мэры.

Вопреки, во-первых, результатам праймериз, которые сами же и придумали, и, во-вторых, вопреки трижды ясно выраженной воле конференции московского «Яблока». Первый раз эта воля была выражена еще полтора года назад, а потом сразу после праймериз, когда я опередил Елену Русакову со счетом 30:22, а потом со счетом 31:16.

У меня, конечно, по определению субъективная позиция, но есть внешний мир…

— От лица внешнего мира могу сказать, что подавать в суд на партию или ее руководителей — это явное нанесение ущерба.

— Внешний мир для меня — это москвичи, которые собрали несколько тысяч подписей за мое выдвижение, или, например, участники голосования на «Эхе Москвы», которые высказались за мое выдвижение. Иском я хотел защитить не только себя. Мы все-таки занимаемся политикой, и для меня политика — это защита интересов граждан в первую очередь.

Те отзывы, которые я получаю из ближнего и более-менее дальнего круга общения, показывают, что все возмущены совсем не моими действиями, а упорным сопротивлением наших федеральных органов очевидному — тому, что я являюсь наиболее перспективным кандидатом. Именно это выявил первый тур праймериз, когда я занял первое место, опередив Якубовича на 200 голосов.

— Кроме нескольких тысяч москвичей в Москве живут еще миллионы людей, и для них вся эта ситуация с праймериз, склоками, иском дискредитировала имидж партии.

— Это не моя вина, не я устроил это.

Этот вопрос актуален даже для сверхдержав, когда они вступают друг с другом в войны. Кто первый начал, кто вероломно напал — Германия или Советский Союз? Есть же исторический факт.

На конференции за меня голосуют, а три человека решают, что они с этим не согласны, и предлагают поставить для голосования только одну кандидатуру — человека, который занял четвертое место на праймериз. После этого вы будете говорить, что мы какую-то ответственность несем? Любой морально незамутненный человек совершенно четко установит, что над нами начали издеваться.

— А почему вообще вы принципиально выступаете против праймериз?

— Потому что, во-первых, процедура праймериз не отработана, и неизбежен произвол при их проведении, что и было с лихвой доказано. Правила менялись каждый день. Во-вторых, они говорили: «Мы сейчас примем в партию 200 человек твоих врагов (вступивший в партию Кац позвал последовать его примеру своих сторонников, не скрывая, что хочет сменить Митрохина на посту главы московского отделения. — И.А. ), чтобы тебе жизнь медом не казалась, а после этого мы такие категории выборщиков нарисуем, что там твоих оппонентов, мягко говоря, очень сильно много, и еще введем балльную систему».

Против меня этими праймериз была развязана война нашим руководством. Я был вынужден защищать и свое личное достоинство в этой ситуации. Я никогда никакому давлению не поддаюсь — ни государства, ни собственной партии.

— Вы упомянули про вступление в партию новых членов. Разве любая партия не приветствует расширение?

— Во всех партиях есть институты рекомендаций, никто с улицы людей не принимает. Партия — это не такси, не Uber (так Кац и Дмитрий Гудков называли свой успешный проект на муниципальных выборах. — И.А. ). Партия принимает близких по духу людей, а не всех подряд. Этим партия зрелая, серьезная отличается от партии-однодневки. Те партии, которые за численностью гнались, развалились.

— То есть завтра к вам придут 50 человек и скажут: «Мы вас, Сергей Сергеевич, обожаем, хотим вступить в партию и будем полностью вас поддерживать» — а вы откажетесь?

— Таких, может быть, я и приму. Но эти-то, наоборот, сказали: «Мы вас будем свергать, у вас все неправильно, у вас идеология не та».

— То есть, получается, берете только выгодных вам лично людей.

— Нет, мы берем людей, которые хотя бы что-то знают о нашей партии. Когда эта толпа пришла, там никто ничего не знал про «Яблоко». Люди с какими-то очень короткими мыслями в голове. У них есть только приказ Максима Каца вступать в партию, а больше ничего. Мысли такие: «Мы хотим вступить в вашу партию, чтобы избраться депутатами». Зачем им в депутаты, ответить не могут.

Но мы им не сказали идти вон. Мы им предложили приходить на наши острые политические акции, например, пикеты у Госдумы. Пришли единицы, и их мы моментально принимали в партию, ведь они уже получили боевое крещение. Остальные на наш призыв не откликнулись, и значит, это чуждые партии люди, мы таких не можем принимать.

— Почему же сразу чуждые, если просто на пикет не пришли?

— Идеология у них «контръяблочная». Мне Кац писал: «Пикеты — это бессмысленно, это вредно, надо чем-то другим заниматься, переводить учебники с иностранных языков, доклады делать». Но это не занятие партии, а про пикеты в уставе «Яблока» написано.

Те люди, которые к нам вступили, смеются над этим откровенно. Я им предложил создать свою партию или пойти в другую, потому что мы занимаемся защитой прав граждан, в том числе путем массовых акций.

Да, мы не устраиваем такие массовые митинги, как Алексей Навальный, у нас другая стратегия, хотя наш митинг против реновации тоже собрал 3000 человек. Вот несколько лет назад был чудовищный проект расширения полномочий ФСБ. Мы провели серию пикетов около Госдумы, и это привело к тому, что самые одиозные пункты этого закона — например, о том, что сотрудник может арестовать на 15 суток без всякого суда — были отменены.

— То есть если завтра Путин выйдет и скажет, что пенсионный возраст повышают не так радикально, вы скажете, что это ваш пикет к этому привел?

— Наш пикет открыл серию действий, сейчас к ним подключились уже профсоюзы, КПРФ, «Справедливая Россия». Но первый пикет провели мы у Госдумы. С чего лавина начинается? С одного камушка. Вот огромный марш против «закона Димы Яковлева» проходил через три месяца после принятия закона. Какой смысл-то в этом?

Наша тактика: проводить акции в том месте и в то время, когда принимается очередной разрушительный закон. И политическими пикетами у Госдумы занимаемся только мы.

И если Путин это скажет, безусловно, мой пикет — это тоже лепта, причем первая.

— Кац говорил, что хочет осовременить московское отделение, чтобы оно работало по-новому.

— У меня с ним понятие современности сильно расходится. Где современность в этих молодых людях с очень скудным образованием и соответствующим содержанием интеллекта? Нам говорят об обновлении, а я считаю, что таким образом можно добиться только обнуления партии. И, к сожалению, здесь их интересы совпадают с нашими федералами.

— А как вообще поменять хоть что-то в московском отделении?

— А что менять-то? Нам говорили, что мы неэффективные, но посмотрите на результаты выборов в Госдуму в 2016 году. По Москве мы заняли 4-е место, а «Яблоко» по России — 6-е. В Москве мы 9% набрали, а по стране — 1,7%.

— Вы считаете, это ваша личная заслуга?

— Безусловно, в том числе, но и не только моя личная. У нас команда, у нас много людей. Благодаря чему мы имеем такой высокий процент? Конечно, есть объективные причины: большое количество креативного класса в Москве. Но и в Питере это есть, поэтому важна наша постоянная деятельность во благо москвичей.

Раньше над этим смеялись, говорили, что я только по помойкам бегаю, но эта наша деятельность показывает, что

И никто сейчас о партии «Яблоко» не скажет «Они ничего не делают», как 10–15 лет назад говорили про всех. Это далось чудовищными трудами, усилиями. Я, чтобы одну стройку остановить, иногда по 20 раз на нее езжу. Это выстрадано все.

А тут к нам приходят и говорят, что у нас все неэффективно. Но это ко мне сейчас делегации жителей ходят, что муниципальные депутаты, избранные от «Яблока», ничего не делают и на три буквы посылают. Это же для нас позор, это минус, что у нас где-то такие появились депутаты.

— Странно, что про главный успех на демократическом фланге — выборы муниципальных депутатов 2017 года — вы говорите, что депутаты ничего не делают, что это позор.

— Не все, но многие.

— А ведь раньше вы представляли муниципальные выборы как успех партии «Яблоко».

— Это успех партии «Яблоко». Нам помогли в этом, да. Нам помог этот так называемый Uber. Но почему Uber пришел в «Яблоко»? Потому что «Яблоко» самая успешная из всех оппозиционных партий, это объективная причина.

— Я бы сказал, что это самая долго живущая партия. А так и СПС нормально выступал, пока существовал.

— У этой партии не было внутреннего стержня, а у нас есть. Нам его сейчас пытаются переломать. А благодаря чему мы живы? Вот благодаря этому (трясет буклетом со своим портретом на обложке) — вот отчет, «Служу москвичам» называется. В том числе, конечно. Не единственный, но он очень-очень важный.

— Но если бы партия «Яблоко» без Каца и Гудкова вела муниципальную кампанию, то результат у нее был бы такой же, как на прошлых выборах.

— Нет, не такой же. У нас показатель вырос, там где-то больше ста человек. Наших депутатов, которых мы провели без всякого «Убера».

— Это каких?

— Я сейчас не могу все фамилии сказать, но могу поднять данные, позвонить позже. Количество по сравнению с предыдущим увеличилось раз в пять, а если бы меня не отстранили от кампании, то это еще больше было бы.

Технология Uber — это не очень эффективная кампания, а просто технология набора всех желающих. Uber этот взял широтой охвата. Но именно поэтому мы сейчас сталкиваемся с очень неприятными издержками, когда люди просто не на своем месте находятся. Они стали депутатами, но не знают, что делать, или не хотят ничего делать. Это потому, что с улицы набрали случайных людей.

— Это хуже, чем единороссы?

— Может быть, они лучше тем, что все-таки не под контролем властей находятся, но с точки зрения отношения к людям, психологии, у них так же много цинизма, как в «Единой России». Не у всех, но у многих.

Оппозиционность просто как установка, но все психологические признаки очень сильно похожи на «Единую Россию». Карьеризм, конъюнктурщина, просто это по-другому вывернуто. Это все очень неприятно.

— У вас идет такой мощный конфликт с федеральным руководством партии, а Явлинский стоит над схваткой. Почему?

— Это вы с ним интервью проведите, я за него не хочу говорить. Я интерпретирую это так, что он не согласен с действиями обеих сторон. Но он ничего не сказал пока, я не могу судить.

— Что, кстати, странно. Он же вас поддерживал на праймериз.

— Да, но почему он изменил свою точку зрения и не поддержал мое выдвижение уже непосредственно, это вам надо ему задать вопрос.

— Но вас это расстроило?

— (Задумывается.) Да, расстроило, я не буду скрывать. Причина мне непонятна.

— А вы с Явлинским не общаетесь теперь?

— Пока у нас как-то прекратилась коммуникация. Я специально сделал обращение, я рассчитывал, что он ответит, поддержит меня, и депутаты [избранные от «Яблока»] мне дадут подписи, которых мне так не хватает. Но, к сожалению, он этого не сделал.

— Но вы же, наверное, можете по телефону разговаривать?

— Я сам бываю не всегда доступен, и он бывает не всегда доступен.

— По вашим словам, Рыбаков и Слабунова, «аппаратная клика», разваливают «Яблоко». Они в интересах мэрии это делают, что ли?

— Нет, думаю, они хотят самоутвердиться на почве усиления своей власти в партии. В прошлом веке был такой политолог Роберт Михельс, он написал книгу «Железный закон олигархии» про политические партии. Любая партия, какая бы она ни была демократическая, превращается в олигархическую структуру: консервируется такое руководство, узкая группа, которая монополизирует власть, подавляет конкуренцию внутри партии, подавляет региональные отделения, самоутверждается, обрастает всякими связями внутри партии и вовне, в том числе и с властями тоже.

Мне кажется, к сожалению, эта тенденция захлестнула и «Яблоко». Я, когда был председателем, пытался этому противодействовать, за что меня, по-видимому, и сняли с поста председателя, хотя я увеличил процент на выборах в Госдуму в два раза и получил бюджетное финансирование под партию. Когда я ушел, все рухнуло опять назад, меньше 2%.

— Явлинский с ними заодно? Вы старательно обходите его фигуру, но ведь тогда он был против того, чтобы вы оставались председателем.

— Это сложный разговор. Я готов откровенно вместе с Явлинским и с вами на троих поговорить. Потому что тут все не так однозначно. Я считаю, что он сам стал заложником аппарата.

Но я как председатель очень жестко пресекал факты слияния региональных организаций с региональными администрациями. И тех сотрудников аппарата, которые этому подыгрывали, я отстранял от работы. Они сразу создали фронду против меня. И потом на меня обрушились как на руководителя регионального отделения, а сейчас на Санкт-Петербург, где в руководстве вместо депутатов заксобрания появилась какая-то абсолютно никому не известная женщина.

— При вас в Питере было то же самое, с Максимом Резником была история.

— Там вместо Резника пришел Амосов, ничуть не хуже депутат. Вы знаете, я сейчас не буду про Резника говорить, там были причины. Но обнуления-то не произошло. При мне конкуренцию не подавляли, а сейчас конкуренцию имитируют для того, чтобы расправиться с неугодными, со мной, например.

— Но вы же в своем отделении конкуренцию подавляете.

— Нет. Как я подавляю?

— Вот Кац же ваш конкурент, вы его подавляли.

Когда люди с совершенно другими взглядами приходят, это люди, которые хотят сделать нам пластическую операцию нашего политического лица, чтобы мы выступали за платные парковки в каждом дворе, чтобы мы не вспоминали 90-е.

Они хотят нам пол сменить, не только пластический, но и политический. А это право любого человека таким насильственным операциям сопротивляться, что я и делаю, и мои товарищи делают партийные. Это инородная масса для нас политически. Почему мы должны самих себя насиловать? Если бы пришли какие-то фашисты, мы тоже их ради конкуренции должны были бы запустить?

— Но в итоге вы все равно проиграли.

— В войне бывает очень много сражений. Некоторые я проиграл, а многие выиграл, да и война еще не закончилась.

— А что будет дальше, как вам кажется, происходить? Будут выборы нового главы отделения, выиграет Кац…

— Если такой политически чуждый элемент возглавит отделение в Москве, это конец всему «Яблоку». Надеюсь, что этого не произойдет. Тем более ему, как он сам считает, вполне подходит роль серого кардинала, которую он уже почти начал играть с нашим федеральным руководством.

Нам взяли и создали рукотворный, искусственный раскол, когда запустили вот эту политически чуждую массовку, и они теперь такие же члены партии, как и мы, и они используются как инструмент в борьбе с нами. Это само по себе ужасно. Я надеюсь, что все-таки этот ужас без конца не перейдет в ужасный конец.

— А вы, получается, умыли руки?

— Это вы в кандидаты в мэры так рвались, а с поста главы московского отделения довольно спокойно ушли.

— Я понял, что в этой роли мне работать не дадут. Федералы объединились вот с этой массовкой, они будут бесконечно интриговать, ставить палки в колеса, травить, топтать. Заниматься вот этим бесконечным маразмом, вот этой внутрипартийной борьбой, тратить на это время, силы, энергию — мне надоело.

Я, безусловно, остаюсь в «Яблоке», но я в какую-то другую впишусь конфигурацию, буду заниматься тем же самым, но не в роли председателя московского отделения.

На самом деле этот статус мне лично для моего реноме ничего не прибавляет и не убавляет, я его перерос уже, он мне не нужен. Мои имя и фамилия гораздо престижнее, чем этот пост, он мне ничего не дает. Меня, кстати, большое количество людей, которым я приезжаю помогать, называют не главой отделения, а депутатом, хотя я уже давно не депутат.

— Может быть, будете в Мосгордуму баллотироваться?

— Я в прошлый раз отказался баллотироваться, потому что полномочия Мосгордумы опущены ниже плинтуса. В качестве статуса, так называемой лычки, это нужно скорее нераскрученному человеку.

Я достаточно раскручен, чтобы мне это было нужно. Но я подумаю. Если я сочту, что в Мосгордуме можно будет действительно менять это все путем работы с законами, что я умею делать (а у меня очень большой опыт законодателя), то, может быть, я приму решение участвовать в этих выборах.

— А собственную партию не думали создать?

— Я создавал вместе с Явлинским партию «Яблоко». Конечно, может, и не такой крупный вклад я в ее создание внес в момент ее основания, но за прошедшие 25 лет мой вклад — гигантский. И если пришло какое-то непрофессиональное руководство и начинает разрушать партию, для меня это не повод отдать свое детище на растерзание и на разрушение. Я буду бороться за свою партию.

— То есть рассчитываете вернуться в руководство?

— Я рассчитываю, что мне удастся существенно затормозить процесс бюрократизации, олигархизации партии. Мое влияние в партии достаточно большое и без всяких должностей.

— Вы очень часто говорите, что вы очень раскрученный, что у вас влияние, ваши имя и фамилия — бренд…

— Да, и это объективно. И сейчас, кстати, мне очень сильно его дальше подраскрутили в ходе этих всех скандалов.

— А как же скромность? Она не украшает человека?

Это объективно. Скромность не должна приводить к искажению объективности.

— А я почти уверен, что новое лицо набрало бы больше голосов.

— Нет, это мифология, ничего такого никогда не бывает, никакое новое лицо больше не набирает.

— Ну вот Навальный в 2013 году набрал в десять раз больше голосов, чем вы. Он был новым лицом.

— Представьте, что новое лицо станет президентом, а мозгов под новым лицом-то нет! Уж извините, но это безответственно по такому признаку выбирать власть.

— Но новое лицо ведь и с мозгами может быть.

— Да, но пусть оно докажет это. Я что-то у новых лиц [на праймериз] не увидел программы нормальной. Я не видел осмысления проблем. Тебе могут написать программу маститые экономисты, но ты проблемы-то понимаешь? В такой ситуации находится страна, а мы руководствуемся при выборе президента или мэра критерием нового лица.

— Почему вы вообще так хотели стать кандидатом в мэры, если победить невозможно?

— Я всем уже надоел потрясанием своей программой, но у меня есть полная альтернатива тому, что делает Собянин (поднимает лежащую на столе брошюру «Сбережение Москвы» со своей фотографией на обложке). Вот системная концептуальная альтернатива всему, что делается в Москве.

Если в Москве выстроить совершенно другую систему власти, отношения к собственности, вообще взаимоотношения чиновников и граждан, то можно резко повлиять и на ситуацию в стране. В депутаты с такой программой бессмысленно идти, потому что он должен на районе сосредоточиться. А кандидат в мэры мог бы сильно продвинуть эту альтернативу.

Я понимаю, конечно, что вряд ли смог бы победить на этих выборах, но я бы очень сильно мог продвинуть эту альтернативу. Вот почему я так настойчиво пытался это делать.

— Но вы же в 2013 году участвовали в выборах мэра, и у вас была программа. Вы продвинули ту альтернативу куда-то?

— Самое главное — в многочисленных встречах с людьми во время кампании. Я кампанию уже начал фактически, и вот уже у меня несколько крупных встреч с депутатами. Я открыл, что наши муниципальные депутаты очень плохо представляют, что такое вообще местное самоуправление, как оно должно строиться.

Есть тезис: «Надо расширять полномочия местного самоуправления». И все его, как попугаи, повторяют. Конечно, надо, но если у вас нет собственности муниципальной вообще никакой, то ничего не сделаешь. А они и слушать не хотят.

Нету такой системной альтернативы больше ни у кого. Есть фрагментарное мышление, что здесь плохо, что вот тут Собянин не то делает.

Вот как резко сократить коррупцию в благоустройстве? Надо просто децентрализацию провести, но не просто функцию благоустройства передать муниципалитетам, а надо им передать землю — внутрирайонные проезды, скверы районного масштаба, парки районные, придомовые территории, где жители отказались от собственности на землю. Вот тогда и коррупции не будет, потому что будет муниципальный контроль за своими бюджетами. Своя рубашка ближе к телу.

— То есть до следующих выборов будете продолжать разрабатывать программу?

— Я, наверное, ее буду усовершенствовать, но самое главное — я ее буду пропагандировать.

— Где? Вы же даже в депутаты Мосгордумы не хотите идти.

— У меня сейчас авторитет, уж извиняюсь за то, что бахвальством занимаюсь, выше, чем у любого депутата Мосгордумы, и известность на порядок выше. Что мне это депутатство добавит? Ничего.

— Но и пост главы отделения «Яблока» вы, по вашим же словам, переросли. Докуда же вы доросли?

Остальные же участники «яблочных» праймериз занялись проблемами Москвы кто за год, а кто и за месяц до выборов. Вот в чем мое отличие. Но расти мне не дают!