«Мир сдвинулся с мертвой точки»

Мой отец первый раз попал в Чехословакию (и вообще за границу) в 1966 году в составе делегации уральских металлургов. Тогда (мне было 10 лет) я и узнал, что есть такая страна, где «русских любят крепче, чем своих», где «можно постучаться в любую дверь, и тебя накормят, напоят и спать уложат». Многие годы спустя эти бесхитростные чувства моего отца в разговоре с журналистом Леонидом Шинкаревым разделит один из идеологов «Пражской весны» Зденек Млынарж: «У чехов никогда не было, быть не могло, массовых антирусских настроений, мы не знали антисоветизма, и если что-то страшное случилось, у него есть точная дата возникновения — ​1968 год». Уточним: убийственное лето, август 68-го… Чехословакия шла к этому пределу 8 месяцев.

Это было яркое и бурное время. Чехословацкая молодежь зачитывалась книгами бит-поколения. Кумиры 60-х — ​Уильям Берроуз, Джек Керуак, Аллен Гинзберг, Грегори Корсо… Чехословацкий кинематограф поднимался на «новой волне»: на фильмах Милоша Формана, Веры Хитиловой, Юрая Якубиско… На подмостки вышли герои Беккета, Ионеско, Гавела… И повсюду — ​рок-н-ролл! Он даже в католические храмы прорвался: церковь старалась идти в ногу со временем. Старалась и компартия. Нет, на пленумы ЦК КПЧ не приглашали рок-музыкантов, но страсти кипели и в партийных «храмах», там был свой «рок-н-ролл».

«Не только пионеры с букетами»

В октябре 1967 года вспыхнул конфликт между лидером ортодоксального крыла компартии, первым секретарем ЦК КПЧ, президентом страны Антонином Новотным и выдвиженцем партийных реформаторов Александром Дубчеком. Новотный надеялся в этом противостоянии на поддержку Брежнева, но просчитался. Леонид Ильич его недолюбливал за «неправильное» реагирование на отставку Хрущева в 1964 году. Новотный не только не одобрил заговор «старших братьев», но и опубликовал в газете «Руде право» (центральный орган КПЧ) статью в защиту Никиты Сергеевича. И вообще вел себя в оттепельные 60-е независимо (так казалось Брежневу). Другое дело Дубчек — ​проверенный товарищ, молодой, толковый и… покладистый. Этот не подведет (так казалось Брежневу).

Лишившись поддержки Москвы, чехословацкие партконсерваторы проиграли. На январском 1968 года пленуме ЦК КПЧ верх взяли коммунисты-реформаторы, Дубчека избрали первым секретарем ЦК. Новотный остался в кресле президента республики.

Не только давление, но и поддержка партийного и государственного руководства (в марте 68-го президентом Чехословакии стал Людвик Свобода, боевой генерал, трижды Герой ЧССР, Герой Советского Союза) со стороны общества была колоссальной: 70 процентов граждан доверяли компартии, 25 процентов из них доверяли безоговорочно.

Политические реформы Дубчека («социализм с человеческим лицом») были восприняты руководством СССР и ряда соцстран (ГДР, Польша, Болгария) как угроза.

В конце марта 1968 года ЦК КПСС разослал партактиву закрытое письмо о положении в ЧССР: «В Чехословакии ширятся выступления безответственных элементов, требующих создать «официальную оппозицию», проявлять «терпимость» к различным антисоциалистическим взглядам и теориям… Делаются попытки бросить тень на внешнеполитический курс Чехословакии и подчеркивается необходимость проведения «самостоятельной» внешней политики. Раздаются призывы к созданию частных предприятий, отказу от плановой системы, расширению связей с Западом. Более того, в ряде газет, по радио и телевидению пропагандируются призывы «к полному отделению партии от государства»… Следует отметить, что безответственные выступления в прессе, по радио и телевидению под лозунгом «полной свободы» выражения мнений, дезориентирующие массы, не получают отпора со стороны руководства КПЧ…»

Четвертого мая 1968 года Брежнев принял в Москве делегацию во главе с Дубчеком и резко раскритиковал чехословацкие реформы.

«Масла в огонь подлил» академик Сахаров. В июне в «самиздате» вышла его статья «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», перепечатанная «Нью-Йорк Таймс», подхваченная «Голосом Америки», Би-би-си, «Немецкой волной»…

«В 1968 году самыми волнующими стали новости из Чехословакии, — ​писал Андрей Дмитриевич. <…> Казалось, что в Чехословакии происходит, наконец, то, о чем мечтали столь многие в социалистических странах: социалистическая демократизация (отмена цензуры, свобода слова), оздоровление экономической и социальной систем, ликвидация всесилия органов безопасности внутри страны с оставлением им только внешнеполитических функций, безоговорочное и полное раскрытие преступлений и ужасов сталинистского периода («готвальдовского» в Чехословакии). Даже на расстоянии чувствовалась атмосфера возбуждения, надежды, энтузиазма, нашедшая свое выражение в броских, эмоционально-активных выражениях — ​«Пражская весна», «социализм с человеческим лицом».

Академик Сахаров не мог знать о надвигающейся катастрофе. Но о ней хорошо знал лидер венгерских коммунистов Янош Кадар. 17 августа он предупредил Дубчека: ситуация критическая. В этот же день политбюро ЦК КПСС приняло решение «оказать военную помощь здоровым силам» в Чехословакии.

«Никто в содеянном не раскаялся»

Чехословацкая правительственная комиссия по расследованию событий августа 1968 года проштудировала 100 тысяч страниц документов. Были в этом бумажном море и два пятикилограммовых фолианта, переданных в 1992 году президенту Чехословакии Вацлаву Гавелу президентом России Борисом Ельциным. Что зафиксировали протоколы секретных заседаний в Москве руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и СССР?

8 мая 1968 года, гриф «Совершенно секретно». Чешские историки обратили внимание на выступление Яноша Кадара. Он заявил, в частности, что в Чехословакии никакой контрреволюции нет! «Пражская весна» между тем была в разгаре. Позже, накануне вторжения, Леонид Брежнев скажет «неблагонадежному» Кадару: «Янош, если дашь хотя бы одну дивизию, то получишь от нас все что пожелаешь». Речь шла о поставках нефти, финансовых вливаниях и других ценных «подарках».

Войска стран Варшавского договора вторглись в ЧССР в ночь с 20 на 21 августа. Объединенной группировкой (до 500 тысяч военнослужащих и пять тысяч танков) командовал главком сухопутных войск СССР, генерал армии И.Г. Павловский. Вторжение осуществлялось по 18 направлениям с территории ГДР, Польши, СССР и Венгрии. Двухсоттысячная Чехословацкая народная армия (по оценкам специалистов, на тот момент одна из сильнейших в Европе) оставалась в казармах, выполняя приказ Верховного главнокомандующего, президента республики Людвика Свободы.

Задолго до вторжения у советского руководства была информация, что Соединенные Штаты ничего не предпримут в случае вторжения войск Варшавского договора в ЧССР. В конце июля госсекретарь США Дин Раск в беседе с советским послом в Вашингтоне Анатолием Добрыниным дал понять, что Америка не намерена участвовать в решении «чехословацкого вопроса». По словам Раска, администрация президента Линдона Джонсона «не хочет создавать впечатления, будто за событиями в Чехословакии стоят США», как это утверждала советская печать. Кроме того, американское командование в Европе в начале июля получило приказ, запрещавший наращивать наземное и воздушное патрулирование вдоль чехословацкой границы и предпринимать какие-либо действия, которые могли бы быть истолкованы Москвой как поддержка «Пражской весны».

Тем не менее 21 августа, опасаясь возможного столкновения с силами НАТО, советское командование развернуло пять дивизий на юго-западном направлении вдоль шоссе Карловы Вары–Пльзень–Ческе-Будеёвице. В течение 36 часов армии стран Варшавского договора (от участия в интервенции отказалась только Румыния) установили полный контроль над Чехословакией. Операция «Дунай», разработанная весной 1968 года объединенным командованием Варшавского договора совместно с Генеральным штабом ВС СССР, завершилась.

Чехословакия «ответила» на оккупацию в марте 1969 года в Стокгольме, на чемпионате мира по хоккею, обыграв в двух матчах (таков был регламент) сборную СССР. «Ваши танки — ​наши бранки!» (шайбы) — ​эту речевку скандировали униженные и негодующие люди на улицах своих оккупированных городов.

В 1969 году Александра Дубчека на посту руководителя КПЧ сменил Густав Гусак. Начался так называемый процесс нормализации, в ходе которого из страны по политическим мотивам эмигрировали около трехсот тысяч человек, полмиллиона нелояльных режиму коммунистов были даже не исключены, а «вычеркнуты» из партии.

«Пражская весна» вернулась через 20 лет, поздней осенью 1989 года. «Бархатная революция» смела коммунистический режим, «отправив» Гусака в позорную отставку с поста генсека партии и главы государства. Президентом Чехословакии был избран Вацлав Гавел.

Оккупация закончилась в июне 1991 года — ​с выводом из Чехословакии Центральной группы войск (ЦГВ).

Как мы уходили

У Йозефа Бандора, таможенника на железнодорожном пограничном узле в Чиерне-над-Тисой, такая судьба: в ночь на 21 августа 1968 года он «встречал» поезда, груженные «интернациональной помощью» для Чехословакии. А 21 июня 1991 года в 16 часов 53 минуты по среднеевропейскому времени он же провожал последний эшелон с советскими солдатами.

Длившийся 16 месяцев вывод советских войск проходил без цветов и прощальных духовых оркестров. «Мы не отмечали их прихода, не будем отмечать и уход», — ​сказал мне (я тогда работал корреспондентом ТАСС в Чехословакии) Милослав Мюллер, староста местечка Миловице, откуда отправился к чехословацко-советской границе тот самый эшелон.

Начиная с февраля 1990 года, когда министры иностранных дел Динстбир и Шеварднадзе подписали в Москве соответствующее соглашение, по июнь 91-го Чехословакию покинули 113 тысяч 421 человек, включая солдат, офицеров, членов их семей и вольноопределяющихся. Кроме того, было вывезено почти 95 тысяч тонн боеприпасов, 1220 танков, 2505 боевых машин пехоты, для чего понадобилось 33 тысячи вагонов. Да вдобавок на своих крыльях улетела целая воздушная армия.

Последним Чехословакию 28 июня покинул командующий ЦГВ генерал-полковник Эдуард Воробьев. Я помню, как он поднялся по трапу транспортного Ан‑24, развернулся, приложил руку к козырьку генеральской фуражки и скрылся в утробе самолета. Сверкание фотовспышек было ему прощальным салютом на военном аэродроме Кбелы. А незадолго до этого генерал скрепил своей подписью протокол о завершении вывода войск. К подписанию документа, который содержит всего 150 слов, чехи и словаки шли 8343 дня.