Операция была обставлена эффектно: оперативников сопровождали отряды омоновцев в полной экипировке. Отец Алексий принадлежит не к Московской патриархии, а к «альтернативной» Российской православной автономной церкви (РПАЦ). Этим он и объясняет размах, с которым проводились «следственные действия».

У 47-летнего протоиерея изъяли жесткий диск компьютера и телефоны, а его младшего сына, 20-летнего Федора, задержали и увезли в 78-е отделение полиции Петербурга. Со старшим сыном, 23-летним Иваном, который служит в армии, связь была потеряна еще накануне обысков. Формальным поводом для следственных действий, если верить правоохранителям, стало подозрение сыновей в хулиганстве, но реально сотрудники ФСБ расспрашивали о. Алексия не об этом.

Проведя почти сутки в полиции, Федор 10 июня был отпущен домой под подписку о невыезде. Ему предъявили обвинение в преступлении, предусмотренном ст. 213 УК РФ («хулиганство»). По версии следствия, Федор участвовал в каком-то конфликте на Невском проспекте в августе прошлого года. В отделении полиции с Федором открыто «работали» сотрудники ФСБ, которые даже удостоверения предъявили. «Говорили о патриотизме и о том, что хорошие люди должны помогать друг другу», — передает рассказ сына отец.

Тем временем нашелся и старший сын Иван — военный музыкант, внезапно переведенный в Петербург из воинской части в Москве. Обстоятельства его перевода также вызывают массу вопросов.

Сопоставляя эту историю с обысками и задержанием младшего сына, о. Алексий «еще больше укрепился во мнении, что все последние события прошли с подачи какого-нибудь чина из ФСБ, который предположил, что может потянуть за ниточку и раскрыть “экстремистскую” или “террористическую” ячейку».

Пока шел обыск у о. Алексия, другая оперативная группа, также в сопровождении ОМОНа в полной амуниции, выдвинулась к частному дому 77-летних родителей протоиерея и заняла позиции для маневра. Скопление ОМОНа первой обнаружила мать о. Алексия, которая рано утром вышла подоить коз. Набившись в дом, правоохранители рассредоточились по помещениям.

Но ветеран оказал моральное сопротивление и даже высказал пожелание справедливого народного возмездия таким «правоохранителям». Пока оперативники унимали старика, сотрудник ФСБ расспрашивал мать протоиерея о его работе, деятельности и поездках.

К родителям жены о. Алексия пришли без ОМОНа — только оперативники в штатском. В результате долгого обыска ничего не изъяли, но остановили свое внимание на двух вещах: Толгской иконе Божией Матери в большом черном киоте и сувенирном кремниевом цилиндрике в шкафу. Икону простукали в поисках тайника, а цилиндрик приняли за контейнер для взрывчатки. Были крайне разочарованы, не обнаружив ни того, ни другого.

Журналист по профессии, бывший обозреватель «Гудка», о. Алексий с начала 2000-х служил настоятелем петербургской общины РПАЦ. Ее храм располагался на первом этаже двухэтажного особняка Центра православного просвещения на Гончарной улице, недалеко от Московского вокзала. В 2014 году по иску прокуратуры суд ликвидировал «раскольнический» центр, власти опечатали особняк, и пока он стоит без каких-либо признаков жизни. Но у о. Алексия не опустились руки — на частном участке в Гатчине он построил деревянный храм и начал регистрацию общины.

Несмотря на то что эта община входит в зарегистрированную и официально признанную государством централизованную религиозную организацию — РПАЦ, настоятелю и прихожанам уже 8 раз (!) отказали в регистрации. Сначала, как водится, находили неправильно поставленные запятые в учредительных документах, затем — неуказанное время окончания учредительного собрания.

Наконец решили отправить документы на государственную религиоведческую экспертизу в Минюст, хотя по закону такая процедура применяется лишь ко вновь регистрируемым централизованным религиозным организациям либо к местным, не входящим в состав централизованных. С точки зрения закона факт вхождения общины в уже зарегистрированную централизованную организацию служит достаточной гарантией благонадежности.

Все фигуранты обысков в Гатчине 9 июня — члены общины, возглавляемой о. Алексием, а юридическим адресом общины является дом родителей протоиерея. Прихожане настроены бороться за свою регистрацию, без которой теперь в России никак не осуществить религиозную деятельность. Они обратились в СК РФ с заявлением о преступлении должностных лиц Минюста, искусственно затягивающих регистрацию общины и лишающих граждан законного права за свободу вероисповедания. Видимо, эта решительность и раздражает ревнителей «единственно канонической» церкви Московского патриархата в штатском.

За несколько дней до описанных событий оперативники СК и ФСБ приехали с обысками в другой православный приход в Ленинградской области, не принадлежащий Московской патриархии, — в храм Покрова Богородицы в деревне Дудачкино, настоятелем которого служит о. Александр Сухов (в монашестве — Иосиф). Он принадлежит к одной из ветвей Русской зарубежной церкви, не принявшей объединения основной части иерархии РПЦЗ с Московской патриархией в 2007 году.

Против священника возбуждено уголовное дело по ст. 282 УК РФ («Экстремизм»), а его церковь официальный сайт СКР именует вполне «воцерковленно» — «неканоническим псевдоправославным объединением деструктивного толка».

Каток репрессий за религиозные убеждения в современной России проходит не только по «сектантам-экстремистам» типа Свидетелей Иеговы (запрещены в России).

Репрессиям все чаще подвергаются православные — стоит им усомниться в истинности и безальтернативности Московской патриархии. В Калининграде уже почти год отбывает предварительное заключение игумен Николай (Мамаев) — клирик РПЦЗ (В-В), а весной 2016 года, как раз на Пасху, судебные приставы снесли монастырский комплекс ИПЦ под Пензой, не остановившись перед всеми его крестами, золотыми куполами и колокольнями. Подвергается систематическим преследованиям та же РПАЦ, у которой в 2009 году отобрали все 11 отреставрированных ею исторических храмов в Суздале, где находится духовный центр этой церкви, а в 2015-м — мощи святых, в храмах и монастырях которой уже два года регулярно ищут «экстремистскую литературу». По большому счету, Россия вернулась во времена репрессивной политики госатеизма, только госатеизм теперь называется «духовными скрепами» и иногда выступает от имени «четырех традиционных религий».