На фестивале-презентации «вЖЫвую», который недавно прошел в Москве, было ощущение, что людей собралось больше, чем на знаменитых шестидесятнических чтениях в Политехническом. Это было какое-то сумасшествие, настоящая движуха, сплошной поток, многим не хватило места, и люди, толпясь, стояли.

Мысль о том, что поэзия сегодня никому не нужна, как любят повторять редакторы толстых литературных журналов, на фоне всех этих живых лиц отпадала сама собой. Сложно представить такие толпы и такое количество молодежи на вечерах умудренных и престарелых изданий, оставшихся от развалин советского «Диснейленда». Еще сложнее вообразить, чтобы там бесплатно разливали пиво, продавали литературную коллекцию одежды, варили кофе и тут же стригли, набивали тату, а после всего этого еще можно было бы пойти в галерею современного искусства, расположенную прямо там же, и походить босыми ногами по настоящей зеленой траве.

Но несмотря даже на огромную очередь за пивом было видно, что люди пришли именно за стихами, они слушали, живо реагировали на выступающих, отвечали им, заряжали энергией. В этом плане «Живые» — действительно живые, что не может не вызывать симпатий.

На фоне этого беспрецедентного праздника жизни знакомство с книгой немного разочаровывает. В «Живых» более сотни авторов, от каждого по одному стихотворению, такой поэтический фаст-фуд. Казалось бы, что можно сказать о поэте по одному стихотворению? О настоящем, быть может, ничего и не скажешь, а о посредственном? Буквально с первых страниц понятно, что над этой книгой работали любители и мечтатели, следующие интуитивным путем. Тем не менее какой-то отбор все-таки проводился. В соцсетях я наткнулся на любопытный перечень признаков несовершенства для стихов и авторов, не попавших в антологию: вторичная образная система, необоснованный пафос, клише, безграмотность, архаизмы и эпигонство. В этом есть некая ирония, потому что «Живые» сплошь и рядом состоят из текстов со всеми этими недостатками.

Процентов на 70 это такие Стихи.ру (любительский интернет-портал, куда любой может выложить свои стихи, независимо от их качества). Уровень текстов школьный — это поэзия слепого настроения и общих слов, а не мысли, смысла, зрения. «…Глубоко укорененное и широко распространенное в обществе представление о стихах: широкое поле или закатное небо, и вот смотрит на него молодой человек или девушка в меланхолическом настроении, и тут случается стихотворение. Нет, так не случается стихотворение. Стихотворение вообще случается крайне редко — стихотворение создается. Уберите из рифмованного потока все «настроение», и тогда то, что останется — если вообще что-то останется, — вот это, возможно, и будет стихотворением», — это из Готфрида Бенна, его знаменитого эссе более чем полувековой давности. А вот пример из «Живых» — Наталья Жванецкая:

ничего-ничего, только камни и облака, и больные колени. Скалиться глупым ртом. мне четырнадцать, я бессовестна и легка, и не думаю, что потом. «ничего, ничего потом» высоко-высоко, где сосны взрезают твердь…

Поэзия здесь остается на уровне безусловного рефлекса или пубертата — поэтическая мышца сокращается, и само по себе это вызывает эйфорию, восторг. В общем-то за авторов антологии нередко говорят (и даже кричат) сами их имена: Крис Аивер, Ли Гевара, Милена Райт. Последний автор родом из Петербурга, вот ее текст:

из кирпичных стен, из огромных бетонных плит вырывается сердце, расцветает терпкой весной. если что-то внутри беспокоится и болит, значит, ты живой, непременно еще живой.

Сегодня нет проблем с хорошими текстами и поэтами, их скорее переизбыток. Проблема другая — с доставкой поэзии широкому читателю, и в этом плане «Живые» дают отдельный и яркий повод для размышлений. Это то, чем они действительно интересны — своей презентацией и пиаром, формой подачи, визуальными эффектами, которые они мастерски направляют на службу поэзии, дыханием и ритмом жизни, непосредственностью и инициативой. Весь этот креатив и драйв как-то не вяжутся со звериной серьезностью профессионального литературного сообщества.

Поражает значительное медийное и прочее сопровождение: телеканал «Москва 24», «Яндекс.Музыка», «Афиша Deily» и т.д. На сайте «Москвы 24» публиковались многие стихи участников проекта. И вот «Эксмо» выпускает эту роскошную книгу, с дорогим дизайном и кучей иллюстраций. Для немногих настоящих поэтов, попавших в этот сборник, которые, вне всякого сомнения, будут прочитаны, открывается возможность популяризации и рекламы их творчества, альтернативный путь к широкому читателю. И это действительно замечательно.

Настоящие поэты, что удивительно, в антологии все-таки есть, а еще в ней есть прославленные певцы и музыканты. В этом смысле «Живые» — это книга-триггер, книга-пиар и книга-химера, сшитая из полных противоречий и взаимоисключений.

Вообще говоря, подобная антология уже выходила, правда, с существенной разницей. В ней стихотворцы-любители печатали себя вместе с Пушкиным, Шекспиром, Данте и — Славой Зайцевым, его стихи тоже были. Кроме того, рисунки Зайцева использовались в оформлении. Называлась книга — «Светлый храм души». И все же делалась она без особого размаха, даже несмотря на Зайцева, и до абсолютного китча ей было бесконечно далеко. В «Живых» на классиков никто не покушался, а на одну лишь только современную поэзию. Например, поэт Ольга Седакова, которой вручал премию папа римский, соседствует с рэпером Хаски или просто с откровенной кустарщиной вроде Арс-Пегаса. Знала ли Ольга Александровна, что у нее будет такая компания? С другой стороны, помимо рэперов в книге, например, напечатались Гребенщиков и Диана Арбенина. В конце концов, профессиональная поэзия и поп-рок-рэп-поэзия — это не одно и то же.

«Живые» не делают открытий. Всё это давно известные авторы, пусть даже и не широкому читателю. Например, Дмитрий Воденников и Инга Кузнецова — поэты поколения «тридцатилетних», которое заявило о себе в начале нулевых. Андрей Родионов, звезда поэтических слэмов, также хорошо знаком. Родионов — поэт актуальный и провокативный, в антологии опубликовано его, видимо, свежее стихотворение на тему школьного терроризма:

Дети резали детей Остро режущим предметом Про крещение не смей Говори со мной об этом

Кто их этому учил И чему еще научит Государство — педофил Да и мы с тобой не лучше

Анна Русс стала открытием начала-середины нулевых. Вера Павлова известна своей тонкой женской лирикой с конца 90-х; в антологии напечатано ее стихотворение, впервые опубликованное в 2004-м:

Сражаться с прошлым — вдвойне нелепое донкихотство: во-первых, на его стороне численное превосходство,

во-вторых, его войска вылеплены из воска. Поднимется ли рука сражаться с таким войском?

В прежние времена выпуск подобных сборников обычно связывался с неким итогом, вехой в искусстве, либо ознаменовывал рождение чего-то нового, как было, например, все с теми же «тридцатилетними». Что ознаменовывает или с чем связывает книга «Живых»? Андрей Орловский, автор и главный редактор проекта, не заявляет ни о поколении, ни о новом течении, а только лишь о «позиции вне существующего литературного сообщества», фактически он говорит просто: «Я люблю поэзию». Но разве этого достаточно? «Настоящему поэту можно все», но кто они — настоящие? Просто люди вне профессиональной тусовки? Просто мечтатели, искренние и живые?

Несмотря на все противоречия, главная новость этой книги радостна — это, кажется, рождение нового интереса к поэзии, и это очень важный сигнал. Интерес еще нужно будет поддерживать. Как и чем — другой вопрос. У «Живых», судя по всему, далекоидущие планы. Но чтобы подняться на уровень выше и выйти за рамки популярной teenage poetry party, требуется сделать над собой профессиональное усилие. Пока же на поверку глухой максимализм «Живых» оказывается не многим лучше глухого консерватизма традиционной литературной среды.

Игорь Дуардович, специально для «Новой»

— Путь поэта — очень одинокий путь. Он идет своими странными, иногда подземными, иногда надземными путями, и у него очень часто ничего не получается. У него получается только одно — судьба. Я не верю в то, что в литературу можно входить стаей. Чем быстрее ты от этого откажешься, тем более настоящим будешь. Но мне нравится, что люди занимаются такими вещами, они издают книги, делают антологии, потому что поэт существо штучное, но его надо знать, где ловить, в каком пруду, и вот, собственно, эти пруды и создаются таким образом.

Знаете, что такое дар? Дар ведь, на самом деле, это когда тебя прет. Это похоже на любовь, на секс. Когда ты на самом деле влюблен или кого-то хочешь, тебе все равно, что говорит человек, ты ходишь за ним, ты добиваешься встречи с ним и в какой-то момент, сидя на диване, ты вдруг начинаешь этого человека целовать. Дар — это поток, это когда тебя прет, и тебя не может постигнуть никакое разочарование. В этих ребятах, тех, кто вошел в книгу, тех, кто ее делал, сейчас бьет луч, и это само по себе огромное счастье.

Мы сейчас не разбираем качество стихов, мы просто говорим об энергии, заблуждения ли, не заблуждения, не важно, это все ужасно круто! Пока тебя прет, прись, иди до конца. Пусть будет драйв, пусть они несутся! Ужасно, когда это уходит.