Басманный суд и Генеральная прокуратура одержали победу над гуманизмом и здравым смыслом, а также, немного, над Следственным комитетом. Алексей Малобродский, экс-директор «Гороль-центра», останется под стражей вопреки ходатайству обвинения, которое увидело возможности для его перевода под домашний арест в связи с тем, что расследование уголовного дела завершено и обвиняемый повлиять на него уже не может, а его здоровье в камере ухудшается день ото дня.
Генпрокуратура, однако, выступила против, отметив, что шестью днями ранее по ходатайству того же Следственного комитета Малобродскому было продлено содержание под стражей. Что и тогда Малобродский не мог оказать влияния на завершенное расследование и испытывал проблемы со здоровьем. Но это, по оценке Генпрокуратуры, как раз неважно. Важно быть последовательными.
Если человек сидел в ходе следствия, то досидит и до суда, и до приговора. Чего это ради делать Малобродскому поблажки?
Судья Евгения Николаева провела в совещательной комнате целых два часа, что, прямо скажем, необычно: все доводы сторон были известны до заседания. В таких случаях часто говорят, что она ждала звонка «сверху», но если бы «наверху» было принято однозначное решение по этому поводу, то уж, наверное, оно было бы доведено до сведения Евгении Николаевой заблаговременно.
Тут проблема в том, что ей предстояло в любом случае затронуть честь мундира: либо следователя, либо прокурора. Она, надо сказать, поступила мудро с точки зрения корпорации, отметив в решении, что менее всего хотела бы посадить пятно на мантию коллеги Карпова, который намедни отправил Малобродского в СИЗО.
Система у нас настолько запутанная, что сигнал неуверенно проходит сквозь нее, даже когда он совершенно недвусмысленный и идет с самого верха.
Помните ведь, как после помилования Михаила Ходорковского Владиславу Суркову лично пришлось лететь на зону, а потом в аэропорт, чтобы узника №1 выпустили из страны?
А в «театральном деле», я уверен, никакой активной позиции руководства страны нет. Заложником тут выступает не только Малобродский, но и остальные фигуранты, включая Серебренникова, а куда приходится основной удар, можно гадать. Судя по стойкому сопротивлению силовиков позиции гражданского общества, которое оказалось необычно консолидированным, ставки высоки. Называют две фигуры, которые могут быть крайними в этой цепочке: министр культуры Мединский и помощник президента Сурков.
Драматизм ситуации Малобродского и Серебренникова в том, что они из такой категории заложников, которые не могут влиять на свою судьбу. Часто можно просто дать необходимые следствию показания, но не факт, что бенефициарам дела нужны показания самих театралов. В некоторых случаях заложник одновременно является жертвой. Вот Владимир Евтушенков, посидев немного под арестом, отдал без боя свою «Башнефть» — и вскоре все обвинения с него были сняты, а уголовное дело развалилось.
Но о судьбе заложника Малобродского могли вести торг только реальные фигуранты. Если предположить, что это Мединский либо Сурков, то стоит вспомнить, что Минкульт в качестве потерпевшего ходатайствовал о продлении ареста Малобродского, тем самым ритуально признав его вину и правоту следствия. Гуманному следствию этого было достаточно.
А вот у Генпрокуратуры и того же Суркова отношения куда как более сложные.
У генпрокурора Юрия Чайки есть сын Артем, который, как известно, занимается бизнесом, в том числе владеет одним из крупнейших в России производителей соли. И все бы ничего, только в последние годы на конъюнктуру рынка неудачно влияет контрабанда с территорий самопровозглашенных республик Донбасса. А эти республики находятся в сфере влияния как раз-таки Владислава Суркова.
Этот ли экономический конфликт отразился на судьбе Алексея Малобродского или еще какой спор в верхах, но только он пережил пытку обещанием скорой свободы и остается сидеть. А очередная попытка добавить в систему немного гуманизма изнутри провалилась. Да и сложно требовать его от торговцев заложниками.
