В начале апреля Министерство финансов США опубликовало на своем сайте список из 26 физлиц и 15 компаний, в отношении которых Вашингтон вводит санкции. Ограничения запрещают американским контрагентам работать с фигурантами списка.

Отличие новых санкций от предыдущих — большое число бизнесменов, владеющих крупными российскими активами. Игорь Ротенберг, Виктор Вексельберг, Владимир Богданов. Сильнее всего ограничения ударили по алюминиевому магнату Олегу Дерипаске: принадлежащая ему компания «Русал» экспортировала на американский рынок до 30% своей продукции. Уже через три дня после введения санкций акции «Русала» упали в цене на 46,9%, а сама компания объявила о возможности технического дефолта.

Однако неожиданно Вашингтон предложил компромисс: санкции с «Русала» будут сняты, если Дерипаска откажется от контроля над компанией. Министр финансов США Стивен Мунчин заявил: «Русал» оказался под влиянием санкций из-за связи с Олегом Дерипаской, но действия правительства США не нацелены на рабочих».

Корреспондент «Новой» отправился на северный Урал, где у «Русала» работают алюминиевый завод и бокситовая шахта и где интересы местного населения впервые совпали с интересами правительства Соединенных Штатов.

Молчать бесполезно. Протестовать тоже

В Екатеринбурге снега не было. Под Нижним Тагилом тоже. Лишь в Серове он обозначился слякотью на дорогах, а в Краснотурьинске уже не было ничего, кроме снега. В 425 километрах от Екатеринбурга начинается суровая природа северного Урала. Низкие горы, непроглядный лес. Снег здесь можно увидеть даже в июне. И именно здесь 8 000 человек на рудниках и заводах «Русала» добывают боксит и производят глинозем, из которых впоследствии делают алюминий, на котором Олег Дерипаска делает миллиарды.

Богословский алюминиевый завод (БАЗ) — градообразующее предприятие 57-тысячного Краснотурьинска. Штат предприятия — 3 702 человека. Еще 1 500 работают на обслуживающих нужды завода компаниях. Таким образом,

Дорога от автовокзала к заводу оказывается совершенно непроходимой без сапог: слякоть и прикрытые лужами выбоины на дорогах.

— Город чистить совсем перестали, — кусает губы таксист Дмитрий. — Уже лет пять так. Раньше заводские чистили, а теперь на это деньги не выделяют.

— Почему? — спрашиваю я.

— Ну как почему? Кризис. Завод за последние годы в два раза сократился. Половину работяг уволили. Это, кстати, при Дерипаске началось. При Вексельберге такого не было.

На проходной беседуют двое рабочих в синих робах.

— Как попасть к директору? — спрашиваю я у них. Показывают на внутренний телефон. Директора завода на месте не оказывается, его секретарь переадресовывает меня в пресс-службу.

Еще до моего приезда в Краснотурьинск официальный представитель «Русала» на Урале Роман Лукичев сказал мне, что сейчас компания производит оценку санкций, и до ее окончания комментариев давать не будет. Даже предложил перенести командировку на более поздний срок.

Руководитель пресс-службы завода Галина Никлаус ответила в схожем ключе.

— Завод работает в штатном режиме, все сотрудники получают зарплату, — рассказала она. — Что касается будущего предприятия, то это зависит от «Русала» — мы только его подразделение. Сейчас речь идет о смягчении санкций, ситуация меняется. Могу заверить, что у нас все будет хорошо.

На проходной — стойка с корпоративной газетой «Вестник «Русала». На первой полосе большой заголовок: «Новая реальность. Черный список: без причин, но с последствиями». О последствиях, правда, говорится глобально: делистинг с бирж, дефицит алюминия на рынке. Простым рабочим адресована лишь последняя глава из двух абзацев: «События развиваются стремительно, и пока трудно давать прогнозы <…> Сейчас в «Русале» действует оперативный штаб для анализа ситуации, рассматриваются различные варианты решений. Мы будем информировать вас о дальнейших действиях».

Самих рабочих встречаю после смены в 300 метрах от завода. Они выходят с территории группами по 15-20 человек. Поочередно подхожу к ним, большинство отказывается разговаривать. Те, кто соглашается, просят об анонимности.

Его перебивает другой. «Расскажи, — говорит, — как мы вчера в бытовке совещались». Тот усмехается.

— Когда американцы предложили санкции снять, у нас, конечно, появилась надежда. Вот и подумали: Дерипаске надо найти покупателя. Мы, понятное дело, с предложениями к олигархам не пойдем. Но можем помочь с выкупом: скинемся сами Олегу Владимировичу, сколько сможем. Кто тысячу рублей, кто две. Нас тут 3000 человек. Полмиллиона наберем. Главное, чтобы нам работу оставили.

— Но лучше, конечно, — подчеркивает второй. — Чтоб национализировали. Государство оно и есть государство. Надежней будет.

Потерять работу заводчане боятся по понятным причинам: средняя зарплата на БАЗе — 30-45 тысяч рублей. Для Краснотурьинска — большие деньги. Да и другой работы для нескольких тысяч человек в городе просто нет.

Больше же всего рабочих раздражает отсутствие разъяснений со стороны руководства.

— Ну хоть бы раз собрали и сказали: «Ситуация движется к увольнениям». Или наоборот: «Ситуация улучшается». Надо ведь понимать, к чему готовиться. Если увольнения, то придется уезжать. А что делать? В Кандалакше вот есть алюминиевое производство, в Новокузнецке. Может быть, мы там нужны будем.

«Есть ли работа — вопрос сложный»

Имеется ли у администрации Краснотурьинска план действий на случай сокращений рабочих, я хотел выяснить у мэра города Александра Устинова. Но тот, получив вопросы, от беседы отказался.

Зато согласился на встречу председатель городской общественной палаты Виктор Иншаков.

— Нужно понимать, что вся инфраструктура Краснотурьинска была создана вокруг Богословского алюминиевого завода, — объясняет он. — Филиал Уральского федерального университета, два политехникума, совхоз. Даже если что-то не связано напрямую с заводом, то зависимость все равно сохраняется. Получают рабочие зарплату — сразу же растет прибыль магазинов. Даже взять соседние города. В Североуральске, например, добывают бокситы, которые также идут на Богословский завод. Весь «северный уральский куст» выстроен вокруг БАЗа.

Со временем, отмечает Иншаков, зависимость от завода падает. Причина — сокращения штатов. В лучшие времена на БАЗе работали до 13 000 человек, затем становилось все меньше и меньше. Последние масштабные сокращения произошли в 2012 году, когда закрылся электролизный цех.

— Где сейчас эти 2000 электролизников? — Иншаков едва не стучит по столу. — Ответа на этот вопрос вам никто не даст. Уехали? Кто-то уехал. На вахтах? На вахтах. Когда их сокращали, администрация города обещала открыть в Краснотурьинске технопарк. Это было пять лет назад. Но технопарк до сих пор не работает! И будет ли работа для заводчан, если произойдут новые сокращения, вопрос очень сложный. В то же время, — добавляет он. — Я сохраняю оптимизм. Думаю, что завод продолжит работать. И новые рынки сбыта найдет.

К самому Олегу Дерипаске Иншаков относится скептически. Признает, что при Викторе Вексельберге БАЗ был более социально ответственным предприятием.

«Город без завода зарабатывать не научился»

В провинциальном городе редко встретишь независимую журналистику. В магазине обращаю внимание на лежащую на прилавке газету «Вечерний Краснотурьинск». Учредителем, к моему удивлению, оказывается не администрация города, да и темы — острые. На первой полосе крупными буквами: «Что будет с БАЗом, производством порошковой металлургии и людьми?»

Газета публикует анонимное письмо, явно написанное сотрудниками завода:

С сотрудником «Вечернего Краснотурьинска» Натальей Калининой встречаемся в редакции.

— Мы не боимся о подобном говорить. У нас было много тем, которые выходили и на мировой уровень. История с гибелью шести детей в роддоме Краснотурьинска в январе 2004 года. Дело солдата Андрея Сычева (ставшего инвалидом из-за дедовщины — И. Ж.). Все это начиналось с нашей газеты, — рассказывает она.

Чиновники газету недолюбливают, но на конфликт не идут.

— С некоторыми общаемся только через запросы. Например, с больницей. А что делать, если у нас в городе проблема с онкологией? Люди уходят в 27, в 39 лет. 8 детей за последние 7 лет умерли от рака.

О ситуации с БАЗом Калинина говорит так: «Город без завода зарабатывать не научился. Мэрия участвует в грантовых программах на благоустройство города — это правда. Но это наведение внешнего лоска. А нужна ведь еще работа, производство… Этого нет. Город деградирует. Люди уезжают».

Первые сигналы

Североуральск — 26-тысячный шахтерский город в 60 километрах от Краснотурьинска. Здесь на шести шахтах добывают бокситы — первичное сырье для алюминия. Добытое переправляют на Богословский завод.

Город выглядит куда беднее Краснотурьинска: большинство домов — панельные пятиэтажки, за которыми уже давно не ухаживали. Много покосившихся деревянных изб.

На проходной Североуральского бокситового рудника (СУБР) висит объявление: «В первую смену на шахте «Черемуховская», производя работу по сцеплению вагонетки ВЛ-18 с электровозом К-10, получил травму левой кисти мастер-взрывник 5 разряда Беспальцев Анатолий Петрович. Создана комиссия. Проводится расследование».

Несмотря на риски, люди все равно идут работать на СУБР. Североуральск зависит от бокситовых рудников даже больше, чем Краснотурьинск от алюминиевого завода. Зайцев перечисляет:

— На самом СУБРе работает 3800 человек, в РИКе (ремонтная компания — И. Ж.) — 860, институт «СУБР — Проект» — 60, Автотракторный цех — 240, Центр транспорта и шихтовки — 340. Плюс медсанчасть, комбинат питания, профилакторий. Тысяч семь человек наберется.

— Санкции у нас многие восприняли, как войну в Сирии, — рассказывает Зайцев. — В том смысле, что это вроде далеко и нас не касается. Мы же не делаем алюминий, только добываем сырье. Но, если так подумать, все связано: не будут покупать российский алюминий на Лондонской бирже — рискует оказаться не востребованным и СУБР: мы же не можем работать на склад. Сам алюминий можно складировать, но глинозем — уже слеживается и становится негодным. Да и склады надо возводить, охранять — все дополнительные расходы.

До сокращений на СУБРе пока не дошло, но первые тревожные сигналы уже есть.

— 22 апреля мы должны были лететь в Сочи на спортивные соревнования между сотрудниками «Русала». После введения санкций поездку нам отменили. Непонятная ситуация и с лечением рабочих: те, кто успел получить путевку в санаторий до 6 апреля (когда ввели санкции — И. Ж.), туда поедут. Для остальных сейчас выдача путевок приостановлена. Кроме того, три недели назад руководство СУБРа должно было отправиться в Красноярск для ежегодного отчета. И эта поездка тоже была отменена. Но мы, конечно, очень надеемся, что сокращений не будет. И все для этого сделаем.

К предложению американцев об отмене санкций в случае ухода Дерипаски из «Русала» Зайцев относится скептически. За одним исключением.

«Мы все сидим на пороховой бочке»

Плана действий на случай массовых сокращений на СУБРе у властей Североуральска нет, констатирует местный депутат Виктор Ильин.

— Город завязан на бокситовые рудники на 80%, — рассказывает он. — От зарплаты горняков зависит вся местная торговля. «Русал» — крупнейший налогоплательщик. Других предприятий здесь просто нет. И трудоустроить работников СУБРа, если начнутся увольнения, будет некуда. Полгорода итак на вахтах после закрытия предприятия «Стелла-Маркет», которое тоже производило буровзрывные работы, и было хорошим конкурентом СУБРу — даже зарплата у них была выше. Однако, я думаю, что государство не бросит «Русал». Насколько мне известно, рассматривается вариант с национализацией. И это хороший вариант. Что касается американского ультиматума [об отказе Дерипаски от «Русала»], то я бы ни за что на такие ультиматумы не соглашался и другому олигарху нас не передавал.

— Почему?

— Ну раз Дерипаску в Америке так не любят, значит, он в наших интересах работает, — заключает Ильин.

Если будет реализован пессимистичный сценарий, и «Русалу» придется сокращать производства, то сделано это будет в один день, считает депутат.

— Просто объявят: «Завтра на работу можно не выходить». Никто не будет нагнетать панику за две недели, или за месяц. Идет игра больших политиков. А мы здесь просто сидим на пороховой бочке. В неведении.

• Екатеринбург — Краснотурьинск — Североуральск — Москва

«Национализация «Русала» сейчас невозможна» 

— Сегодня у россиян настолько негативное отношение к приватизации 90-х годов, что почти любой рабочий на частном предприятии скажет: «Да, лучше бы было государственным». Эта мысль усиливается и потому, что люди высоко зависимы от бюджетных средств: доля социальных выплат в общих доходах населения в 2017 году достигла рекордного уровня — 20%. Поэтому люди связывают с государством свои надежды.

В реальности же национализация «Русала» сейчас невозможна. У государства просто нет денег, а это несколько миллиардов долларов, чтобы выкупить компанию. Особенно если учитывать анонсированные траты на здравоохранение, образование и инфраструктуру в размере 10 триллионов рублей.

Да и для Олега Дерипаски продажа компании сейчас, после падения стоимости, невыгодна. Тем более, что мы уже видели отскок на фоне новостей о смягчении санкций. И с американской стороны продолжает поступать противоречивая информация, в том числе толкающая акции вверх.