Утро. Перед глазами судьи Натальи Дударь то и дело мелькают издания комментариев к УПК, учебники ведущих отечественных ученых и профессоров и Кодекс профессиональной этики адвоката. Всю эту литературу ловко и с азартом на протяжении двух часов будет доставать из своего портфеля Генри Резник — и цитировать, как он сам говорит, «азбучные положения уголовного права». Цитирует даже Мизулину, которая, будучи депутатом Верховного совета и возглавляя рабочую группу по принятию УПК, «свою кипучую деятельность обращала в более мирных целях и с большой пользой». В том числе, писала комментарий к положению УПК о том, что собранные защитником сведения приобретают статус доказательств только после приобщения их следователем к материалам дела.

Резника увлеченно слушают специально пришедшие в суд «на него» 17–18-летние студенты выпускных курсов МГЮА — будущие адвокаты, судьи, следователи, прокуроры. На лицах судьи, ее помощника и секретаря, прокурора и следователя — растерянные полуулыбки. Итог лекции Резника — редкость, нетипичная для наших судов: Дударь приобщает к делу копии отмеченных Резником цитат и выдержек из классиков отечественной юриспруденции.

Но в остальном — в главном — судья откажет. Признает законным возбуждение дела в отношении другого адвоката, которого и пришел защищать в суд Резник в качестве вице-президента Адвокатской палаты Москвы и главы Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов.

…Неприятности у молодого адвоката Александра Лебедева начались осенью 2017 года, когда он принял на себя защиту фигурантки одного экономического спора. Дело на первый взгляд было незамысловатое: растрата, группа лиц, особо крупный размер. Одно лишь «но»: потерпевшим по делу проходит сын Генпрокурора Чайки Артем Чайка.

Как уже писала «Новая», в ООО «Нерудная компания «Бердяуш» в 2014 году произошла смена собственника, единственным учредителем стал Артем Чайка. Сделке предшествовала аудиторская проверка, не выявившая каких-либо нарушений в финансово-хозяйственной деятельности ООО. Однако через три года топ-менеджмент компании инициирует уголовное дело в отношении старого ее владельца Сергея Вильшенко и бывших менеджеров. По версии следствия, в 2012–2014 годах «преступная группа» похитила у компании путем растраты 146 миллионов рублей, переводя деньги по коммерческим договорам о поставке товаров и оказанию услуг со счетов «Бердяуш» на счета других ООО.

Обвиняемой среди прочих оказалась Екатерина Краснихина. Несмотря на то, что ее ребенку было полтора месяца от роду, женщину 23 октября 2017 года поместили в СИЗО. Поводом к изменению меры пресечения (до этого она находилась под домашним арестом) стало то, что молодая мама, по мнению следователя Олега Сильченко (того, что из списка Магнитского), «нарушила запреты, наложенные на нее судом». В частности, якобы общалась со свидетелями по делу и разговаривала по телефону (доказательств чему, правда, представлено не было), а в один из дней отсутствовала по месту жительства сверх времени, разрешенного следователем.

Как объясняла суду сама Краснихина, с разрешения следователя 12 октября она повезла сына в перинатальный центр для сдачи анализов и медицинского осмотра. Но когда возвращались домой, попала в пробку. Защитник Краснихиной Александр Лебедев представил в суд справку от врача о том, что она действительно была на приеме. Собственно, Краснихина в Тверском суде впервые и озвучила имя Чайки-младшего, предположив, что стала обвиняемой из-за того, что лично оформляла в 2014 году договор, по которому Артем Чайка должен был выплатить Вильшенко за его долю в ООО около 4,6 млрд рублей — так стороны сделки определили реальную рыночную стоимость компании НК «Бердяуш». Как сообщила суду Краснихина, Чайка отчего-то не захотел платить. Срок исполнения обязательств наступал в июле 2017 года. И как раз в июле 2017 года против старого менеджмента возбудили уголовное дело. Так спор хозяйствующих субъектов, подсудный арбитражному суду, трансформировался в уголовное дело.

Через четыре дня заключения Краснихиной в СИЗО, после огласки в СМИ и вмешательства уполномоченного по правам ребенка и замгенпрокурора, женщину отпустили к грудному ребенку. Об изменении меры пресечения ходатайствовал все тот же следователь Сильченко, который 4 дня назад и просил отправить женщину в СИЗО. Однако после освобождения нервы обвиняемой трепать не перестали — следствие лишит ее защиты в лице адвоката Лебедева, возбудив в его отношении уголовное дело по части 3 статьи 303 УК РФ («Фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком или об особо тяжком преступлении»).

Якобы справка врача-педиатра, которую адвокат получил от Краснихиной непосредственно перед судебным заседанием и представил в суд, была фальшивой. Хотя справка никаким доказательством по делу о растрате не являлась и являться не могла. Грубо говоря, делу «о растрате» от этой справки было ни горячо, ни холодно: она служила основанием лишь для опровержения в суде доводов следователя о необходимости ужесточения Краснихиной меры пресечения. К тому же постановление о заключении под стражу Краснихиной было отменено как незаконное, и коллизия со справкой себя автоматически исчерпала.

Но следствие маниакальным образом прицепилось к преследованию адвоката.

Причем в постановлении о создании следственной группы по «делу о справке» и.о. заместителя руководителя Главного управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета РФ генерал-майор юстиции Голкин написал про «особую сложность расследования» и «общественный резонанс дела».

Следственные мероприятия по делу о справке вышли масштабными: с обысками заваливаются в дом адвоката, в адвокатский кабинет и в квартиру пожилой матери его знакомого, где он когда-то был зарегистрирован. Везде ищут бумаги, способные пролить свет на то, как именно адвокат защищал свою клиентку. Ищут даже в одежде детей адвоката, методично копаясь в детских футболках и трусах. Причем делал это лично следователь в чине подполковника — господин Чехович. Обыск проходил с шести часов утра до шести часов вечера, следственная бригада ничего не нашла и отбыла ни с чем.

Еще следственная бригада допросит врача-педиатра Сафронову, которая выдавала справку Краснихиной. Женщина подпишется под показаниями о том, что дала бумагу «будучи введенной в заблуждение». Хотя к тому моменту адвокат Лебедев представит подтверждения тому, что Краснихина перинатальный центр действительно посещала: опросит ее мать, ожидавшую ее у медцентра с коляской; опросит официантку кафе в медцентре, где кушала Краснихина; получит из кафе документальное подтверждение — чек об оплате заказа и т.д. Но уголовное дело все равно не прекратили.

Екатерина Краснихина сейчас знакомится с материалами дела дома, а ее адвокат обжалует обыски и пытается добиться прекращения уголовного дела против себя. В столичные суды его сопровождает Генри Резник.

— Я пришел защищать не коллегу, я пришел защищать институт адвокатуры, — скажет оппонентам на заседании Басманного суда Резник. — Федеральная палата адвокатов и Адвокатская палата Москвы рассматривают это дело как объявление войны адвокатуре, как покушение на основы нашей профессии. Признаков преступления (подчеркиваю: даже признаков, не то что состава) в действиях адвоката Лебедева нет. Такое ощущение, будто у следствия приключилось повреждение в мозгах. Они наделяют свои доказательства заранее установленной силой и отказывают в праве критически к этим доказательствам относиться не только защите, но и суду! В их представлении не может быть такого, чтобы защита ничего не подделала. И я просто в догадках мучаюсь, КАК, в ЧЬЕМ мозгу могло родиться это дело против адвоката? Я просто физически не могу себе представить, чтобы оно могло появиться по указанию Генерального прокурора. По указанию его сына? Да, по делу о растрате потерпевший — Артем Чайка. Но предположить, что, извините, такая фитюлька, как сын генпрокурора, может крутить Следственным комитетом — я не могу. Это просто смешно.

Следователь Москвин и прокурор Дудников сообщили суду, что дело против адвоката Лебедева возбуждено «обоснованно». Несмотря на то, что Мосгорсуд в марте признал обыски в квартире адвоката, в его адвокатском кабинете по месту прежней регистрации незаконными, и направил дело на новое рассмотрение, обязав Басманный суд кроме всего прочего исследовать вопрос о незаконности возбуждения уголовного дела в отношении адвоката.

— И это постановил Мосгорсуд, судей которого я не могу заподозрить в излишнем трепетном отношении к презумпции невиновности… — обращал внимание судьи Дударь Резник. Дударь полчаса исследовала в совещательной комнате вопрос о незаконности возбуждения дела. И постановила: все законно.

И Резник с подзащитным отправились в следующий зал — к судье Ленской, обжаловать обыск в адвокатском кабинете. Еще два часа выступлений и попыток объяснить: пресловутую справку от врача никто не фабриковал, она лишь формальность, чтобы устранить адвоката от дела. И снова отказ: Ленская признает обыск законным. Шестой час вечера. С девяти утра участвующий в заседаниях без всяких перерывов Резник направляется к судье Николаевой: тоже жалоба на обыск, теперь уже дома у Лебедева. Снова лекция Резника о сути доказательств, снова учебники, цитаты из монографий корифеев адвокатуры и попытки объяснить очевидное. Видя, что судья Николаева вообще его не слушает, Резник замолкает. Судья вопросительно отрывает взгляд от своих бумаг.

И вскоре тоже отказ: обыск законен.

Процесс в итоге превращается в пинг-понг: защита направит новое обращение в Мосгорсуд, который, скорее всего, в очередной раз вернет дело в Басманный.

— Хочется сказать, что ни один человек, причастный к этой авантюре, не избежит ответственности, — скажет напоследок оппонентам Резник. Те промолчат. — Я продолжу решительно защищать институт адвокатуры от людей, которым, видимо, не нравится состязательный процесс, и активная деятельность адвоката представляется лишь досадным недоразумением, которое нужно устранять от участия в деле всеми возможными способами.