16 июля 2013 года атомная подводная лодка «Брянск» вернулась в Гаджиево с очередного боевого дежурства. После автономки, длившейся 75 суток, лодку по традиции встречали с оркестром и жареным поросенком. Командир АПЛ капитан 1 ранга Александр Марков отчеканил привычную формулу: «Материальная часть исправна, личный состав здоров, после пополнения запасов и кратковременного отдыха готов к новым походам». Журналистам рассказали, сколько кило шоколада съел экипаж за без малого три месяца без всплытий, какой концерт художественной самодеятельности провели на глубине…

И лишь когда оркестр отгремел, а командование «убыло», на пирсе припарковалась «скорая». В нее с подлодки перегрузили слепого и обездвиженного мичмана Максима Ладилова и отвезли в гарнизонный госпиталь. Наутро оттуда реанимобилем доставили в Мурманск, в областную больницу. Прооперировали — и отправили в Москву, в НИИ им. Бурденко. Там 31-летний мичман и умер спустя 3 месяца, 25 ноября. С тех самых пор вдова мичмана Елена ищет правду. Но получает в ответ лишь отписки.

— Когда его привезли в областную больницу, лечащий врач сказал: «Еще неделя на лодке, и он бы умер прямо там», — говорит Елена. Оперировать пришлось экстренно: перелета в профильный НИИ муж бы, по словам врачей, не выдержал. Поэтому в Бурденко оперировали его уже повторно, через 10 дней. Диагноз — рак IV стадии. Опухоль головного мозга затронула глубокие отделы височной, теменной, затылочной долей — практически все правое полушарие. С ней Максим 75 суток находился под водой, на атомной субмарине.

Из ответа военного прокурора на жалобу Елены Ладиловой:

«В 2013 году Ладилов М.О. начал проходить ВВК (военно-врачебную комиссию. — Т. Б.), однако в связи с тем, что указанным военнослужащим не были пройдены обследования у врача-терапевта, врача-невролога, врача-психиатра-нарколога, заключение ВВК вынесено не было. Вместе с тем, вопреки требованиям ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан РФ», Положения о военно-врачебной экспертизе, Инструкции о порядке проведения военно-врачебной экспертизы и медицинского освидетельствования в вооруженных силах РФ, мичман Ладилов М.О. без действующего заключения ВВК о годности по состоянию здоровья проходил военную службу в плавсоставе на подводных лодках… В мае–июле 2013 года в составе экипажа атомной подводной лодки выполнял задачи боевой службы, связанные с выходом корабля в море».

— У него весь апрель болела голова, — вспоминает Елена. — Но мы списали на стресс: его не отпускали в Мурманск на защиту диплома, гнали в эту автономку, мы жаловались в прокуратуру, был конфликт, защиту пришлось переносить на осень. Думали — из-за этого и боли. Выпьет таблетку — проходит. Но на комиссии он сказал неврологу о болях. И та комиссию ему не закрыла. Сказала, нужно сделать МРТ. В Гаджиево аппарата нет, надо было ехать в Мурманск. Муж пришел в часть, доложил командиру. А тот ответил, мол, у всех голова болит.

Обходной лист Максима Ладилова, техника службы РХБЗ, в редакции имеется. В нем нет подписей невролога и терапевта, нет результатов ЭКГ. Все наличествующие отметки сделаны в один день — 26 апреля. По словам Елены, 29 числа невролог отправила Максима на МРТ, но на 30 число был запланирован ввод корабля: за неделю до похода субмарина готовится к нему, экипаж находится на своих постах.

О том что в море отправляют человека с не пройденной медкомиссией, знали не только командир Марков, но и начмед Васягин, флагманский специалист РХБЗ Моисеев и флагманский врач в/ч 95155 полковник Довженко, — последние в составе комиссии проверяли экипаж перед автономкой.

К слову, медик флотилии Юрий Довженко знаком читателям «Новой». В 2015 году он фигурировал в истории другого погибшего мичмана с той же самой лодки «Брянск» — Виталия Шиманского, которого забыли в ходовой рубке при погружении. Медик Довженко тогда, по словам вдовы Шиманского, еще за день до вскрытия тела рассказывал, что в крови погибшего обнаружен алкоголь. Потом командование пыталось убедить вдову (и прокуратуру), что скончался мичман не от утопления, а от «добровольного приведения себя в состояние алкогольного опьянения»…

Медик Довженко и сейчас служит на флоте.

Из ответа военного прокурора Елене Ладиловой:

«Исследованием установлено, что причинно-следственной связи между действиями должностных лиц медицинской службы и наступлением смерти Ладилова М.О. от злокачественной опухоли головного мозга не усматривается, в связи с чем признаков каких-либо преступлений в действиях должностных лиц, допустивших нарушения закона, не усматривается».

Что ж, мне, в отличие от прокурора, бездействие командиров и медиков, на глазах у которых два с половиной месяца умирал человек, отправленный в поход заведомо незаконно, представляется преступным. И статья в УК соответствующая есть — оставление в опасности. Больше того, бездействие отцов-командиров вдвойне преступно. Ведь онкологию 31-летний мичман «заработал» — и это отражено в документах — потому что тремя годами раньше участвовал в ликвидации радиоактивной аварии на другой АПЛ — «Екатеринбург».

Из справки военного комиссариата:

«Складываются достаточные основания полагать мичмана Ладилова М.О. погибшим при исполнении обязанностей военной службы… Смерть Ладилова М.О. связана с заболеванием, радиационно обусловленным, полученным при исполнении обязанностей военной службы в связи с непосредственным участием в действиях подразделений особого риска».

— 26 марта 2010 года на «Екатеринбурге» была радиационная авария. Течь первого контура, — рассказывает Елена. — Это случилось в море. Максим исполнял обязанности дежурного дозиметриста. Им потом по возвращении дали «корочки» — «член подразделения особого риска». И к зарплате — 2 тысячи.

«Екатеринбург» приобрел дурную славу в декабре 2011 года, когда загорелся, находясь в доке судоремонтного завода поселка Росляково, в 10 км от Мурманска. На борту лодки в это время находились баллистические ракеты, что лишь недавно в интервью подтвердил вице-премьер Дмитрий Рогозин. Правда, в Мурманской области про невыгруженный боезапас все знали еще тогда, поэтому во время пожара на КПП на выезде из ЗАТО выстроились пробки, народ буквально бежал из поселка. А вот о том, что за год до пожара на злополучной лодке было другое ЧП, до сих пор мало кому известно. Даже специалисты, к которым мы обращались, при упоминании об этом пожимали плечами. Между тем согласно документам, имеющимся в распоряжении «Новой», 26 марта 2010 года во время нахождения лодки в море, первый контур ядерного реактора дал течь.

Из «Дополнения к перечню радиационных и ядерных аварий, произошедших на ядерных установках надводных и подводных кораблей, береговых объектах ВМФ», утвержденного главкомом ВМФ России адмиралом В. Высоцким 16 августа 2010 г.: «Северный флот: микротечь 1 контура на ядерной энергетической установке подводной лодки К-84 (заводской заказ № 380), парение из кингстона ЦПНК № 1 левого борта вследствие выжима линзовой прокладки ЦПНК-ПГ из-за температурных колебаний в период эксплуатации. Дата: 26 марта 2010 г.»

О радиоактивных авариях на кораблях Северного флота впервые рассказал офицер СФ Александр Никитин — в докладе, опубликованном экологической организацией «Беллона» в 1996 году (в апреле 2023 года признана нежелательной в России, а до того включена в реестр иноагентов. — Ред.). За это его обвинили в госизмене. Сейчас официально подобная информация не носит гриф секретности, но Минобороны отчитываться о радиационных авариях по-прежнему не спешит. Андрей Золотков, атомщик, поясняет:

— Если речь о микротечи, полагаю, что течь была в отсек. А потекла, скорее всего, какая-то прокладка. Очевидно, размер аварии был небольшой. Но если это признали аварией, значит, люди получили повышенные уровни радиации. Они должны были обследоваться и свои дозы знать.

Сколь значительной была доза облучения, полученная Максимом Ладиловым во время аварии, — вопрос важный для понимания того, явилось ли смертельное заболевание ее следствием. Елена Ладилова вскоре после смерти мужа запросила в части соответствующую справку. Но запрос остался без ответа. После жалобы в прокуратуру ответ пришел. Согласно изготовленному 26 января 2015 года дубликату карточки учета индивидуальных доз облучения (имеется в распоряжении «Новой»), в 2010 году, когда произошла авария, мичман получил суммарно всего 0,4 мЗв — меньше, чем во все другие годы службы. Меньше фоновых значений в поселке Гаджиево. К слову, по данным НПО «Радон», публиковавшимся в начале 2000-х годов, на жителя Москвы в год тогда приходилось в среднем 2,95 мЗв.

— За такие дозы не дают «корочек» ликвидаторов, — резонно недоумевает Елена. И показывает данные за те же годы, указанные в медицинской книжке мичмана. В ней значится иная доза — 1,93 мЗв. Цифра тоже не критичная, но пятикратное расхождение в официальных документах ставит под сомнение достоверность обоих показателей.

Так или иначе, участники подразделений особого риска подлежат особому учету и регулярному обследованию. Согласно действующему приказу Минздрава РФ, им показано ежегодное обследование у хирурга-онколога, а по показаниям — направление в Научно-лечебный центр для дообследования, специализированного лечения и реабилитации. По словам Елены Ладиловой, никакого особого медицинского обслуживания ее муж никогда не получал. А если бы получал, запущенную онкологию заработать бы просто не смог — диагностика была бы проведена на ранней стадии.

Получают ли положенную по закону помощь и обследования другие члены экипажа «Екатеринбурга» и участвовавшие в ликвидации аварии береговых служб, имеющие «корочки» ликвидаторов, вопрос открытый. Позволю себе предположить, что их здоровье столь же малоинтересно соответствующим службам и чинам, как было малоинтересно здоровье умиравшего на лодке Ладилова. А теперь малоинтересна судьба его семьи.

Когда Максима не стало, его сыну было 4 года. До сих пор вдова с ребенком живет в Гаджиево, арендует муниципальную квартиру по договору коммерческого найма. Максим перед походом успел подать документы на военную ипотеку, но реализовать ее не успел. Вдове погибшего при исполнении в этом праве было отказано. Сейчас Ладиловы — единственная семья в Гаджиево, не получившая жилья от Минобороны.

В прошлом году за женщину перед командующим Северным флотом Евменовым просила руководитель «Яблока» Эмилия Слабунова — и получила письменный ответ: «Ладиловы обеспечены жилым помещением в г. Гаджиево». При этом лично Елене г-н Евменов под диктофонную запись пообещал проблему решить. Но уже через месяц ей пришел новый отказ: «Право на выплату денежных средств отсутствует». Осенью Ладилова доехала до приемной президента. Запрос оттуда перенаправлен в Минобороны, ответа нет. Сейчас Елена изложила свои злоключения в видеообращении. Выложив его в интернет, она надеется, что хоть так удастся докричаться — до президента, Минобороны, хоть до кого-то, кто услышит и поможет.

К слову, командир лодки Марков, между действиями которого и смертью Максима Ладилова прокуратура не увидела связи, жилье от военного ведомства уже получил.