Недавно разговорилась с таксистом — никогда не откажусь послушать одних из лучших информаторов в городе. На этот раз речь зашла о грядущем чемпионате по футболу.

— Бензин тогда бесплатно наливай или аренду снижай! — заочно дискутировал водитель с руководством, озвучившим футбольные спецтарифы, — он на днях получать аккредитацию ездил. — Гостиницы подорожали с трех до семнадцати, а таксисты должны на халяву возить.

— Говорят, таксисты еще английский учат, — вставила я.

— Не знаю, может, какой-то и учит, — скривился водитель.

Тем временем до ЧМ-2018 — всего пара месяцев. Новости о том, как учатся английскому таксисты, волонтеры, кассиры в метро, продолжают прибывать. Наверняка для фанатов развернут мобильные информационные точки. Но туристы прибывают в Москву не только ради футбола. Те же китайцы нет-нет да и отобьются от спасительного автобуса с гидом. А ведь есть еще и отчаянные «индивидуалы».

Я решила выяснить, как встречает иностранцев Москва — на английском. Сыграть роль «подсадной утки» согласился журналист из Румынии, который прибыл в Россию по работе. Серым будним днем мы отправились к Кремлю.

Журналист Влад стоял под бронзовым всадником и озирался в поисках полицейских. Я приметила их сразу — целый автобус, прикрытый входом в подземный Археологический. Но в мои планы не входило помогать Владу, который минутой раньше заявил, что не любит людей в форме, потому что «они только просят деньги», однако логично обратиться за помощью к ним, раз больше не к кому.

Помощь требовалась в опознании всадника — на постаменте было выбито всего два русских слова. Конечно, Влад мог бы просто открыть Google. Но если нет мобильной связи? Разрядилась батарея? Или хочется узнать местные подробности? С маскировкой полиция справилась на «отлично», но Влад приметил другого человека в форме. Я усмехнулась и поспешила следом — к костюмированному Сталину. На подходе к вождю нас перехватил царь.

— Здрааавствуйте, откуда вы? — пропел он, и мы попали в окружение. Группа захвата работала слаженно: царь, царица и усач в сером.

— Do you speak English? (Вы говорите по-английски?) — спросил Влад.

— Where are you from? (Откуда вы?) — красиво сложил руки на кафтане царь.

— Romania.

— Румыния? Ох ни фига себе! Но ты же отсюда, — мгновенно просканировал царь, подхватив меня под локоток, и я поняла, что первая часть «английской» операции провалена. — Поневыехала еще, да? — посочувствовал он. — Так, фоткаться. Царица, обнимай мальчика. Чего он спрашивает? This is (это) Жуков, не отвлекайся. Give your camera to Нурик (Дай твою камеру Нурику). He is do picture (Он есть делать фото). Аз есмь царь! — вдруг гаркнул он, и Влад вздрогнул в царицыных объятиях.

— Смотри, чтобы Жуков попал, он Жукова хочет! — прикрикнул на захихикавшего Нурика из центра композиции Сталин.

— Есть? — спросил Нурика царь. — Так, теперь, товарищ Сталин, иди на эту сторону — к внучке. Ох, красота-то какая, лепота! Замерли! Есть? Ну а теперь денежку.

Я кивнула на Влада.

— Три hundred roubles from you (триста рублей с тебя), три hundred roubles from она, — без слов понял меня царь. Влад царя поначалу не понял. — Три hundred, not три thousand (триста рублей, не три тысячи), — уточнил царь и захохотал.

В общем, информация о всаднике обошлась нам в 900 «рублес». («Товарищу Сталину тоже», — скромно вставил усач после расплаты с царем.) Я решила впредь помалкивать где-то в паре шагов от Влада, уткнувшись в телефон или штампуя селфи. Оставили позади дорогого товарища Жукова и деловитых бабушек, которые на нулевом километре выковыривали из брусчатки накиданные туристами монетки, и наткнулись на очередных ряженых, охраняющих вход в Исторический.

— Историкал, — сурово отчеканил мужчина в красном кафтане и валенках в ответ на вопрос Влада, что за музей. Признаться, табличка на английском на музее была, но Влад ее не заметил.

— Like painting, statues? (Картины, статуи? — не сдавался Влад.

— Тикет офис, — махнул в сторону входа первый. — Инглиш пуэр.

Меня только по дороге к Мавзолею (Влад все-таки решил увидеть Ленина) осенило, что это не про чай, а про бедный английский (poor — бедный).

— Can I see Lenin? (Могу я увидеть Ленина?) — спросил Влад полицейского у входа.

— Tomorrow ten to one (завтра с десяти до часа), — отчеканил тот.

— And what exactly can I see inside? (И что конкретно я смогу увидеть внутри?) — решил на всякий случай разбавить «водку» Влад.

— Ленин body (тело), — отрезал «хранитель».

— And is this actually Lenin? (А это действительно Ленин?)

— Ленин sleep (спит), и всё, — наконец потерял терпение полицейский, и мы поспешили ретироваться — к Покровскому собору. Впрочем, Влада больше заинтересовали «два железных парня» у Лобного. «Парни» были подписаны только по-русски. Влад решил искать истину в храме. Первый стенд-раскоряку у ближайшей стены собора (на английском — название и план музея «Покровский собор», имена «парней») Влад проскочил тоже.

— Кремль! — заслышав иную речь, выкрикнула билетерша у входа в собор, воздев руку к стене слева.

— Да не, он про Минина с Пожарским, — осадил женщину охранник.

— Да если я не говорю по-английски, как же я ему скажу? — разозлилась женщина.

— Уан Минин и второй Пожарский, — все-таки попытался охранник. — Ну, может быть, вот тут информейшн? — он кивнул на другую раскоряку — напротив входа. — Или в интернете…

Благодаря английской части «информейшн» на стенде Влад выяснил, что собор не приспособлен для людей с ограниченными возможностями, вход платный, а билеты невозвратные. «Парни» остались инкогнито. Но журналист оказался упертым и обратился за помощью к местному на вид населению.

— Это Кремль! — заверещали девчонки подросткового возраста в ответ на вопрос, что это за храм, — Влад решил начать с чего попроще.

— Это не Кремль! Это Cпас на Крови тут, — пристыдила их сопровождающая женщина средних лет.

— This is Спас на Крови, — перевела девочка, которую подружки выдвинули в переводчики. Влад спросил, что это значит, а женщина вдруг всплеснула свободной рукой: — Нет! Это храм Василию Блаженному, я погуглила!

Пришлось переводить снова. Влад спросил, кто такой Василий.

— Это он князь был, да? — уточнила у женщины девочка.

— Да, его отца — царя Александра убили, и он решил на этом месте построить храм, — читала с телефона женщина.

— Ой, слишком долго объяснять, — заныла девочка, но решилась: — Ща, секунду. Как «отец» по-английски? Так… His father died here… (Его отец умер здесь), и Василий build this church here (построил церковь здесь).

Потом перешли к «парням». «Пожарский и Минин!» — закричали девочки хором.

— Че, они построили Москву или че они сделали? — спросила у подружек переводчица.

— Да я без понятия! — захохотала одна.

— Да они там что-то защищали… А, точно — поляки! — озарило другую. — Как хорошо сказать, что они воевали поляков-то?

— Да просто «война была» скажи.

Влад от девочек остался в восторге. Особенно после того, как заводила в ответ на просьбу женщины перевести еще и про Лобное место (и снова табличка только на русском) просто подняла одну руку вверх и с раскатистым «Хрясь» уронила ее ребром на другую. А те его все отпускать не хотели, кричали: «Вологда», «dance group» (танцевальная группа) и «sorry for my school English» (извините за мой школьный английский).

Конечно, не прошли мимо главных торговых рядов. Влад, правда, сначала ГУМ тоже за храм принял — из-за образа над входом. Сунулся спросить к охраннику, но тот молча вильнул палочкой на металлодетектор. «Зачем детектор, если они не проверяют?» — спросил меня Влад, когда мы заверещали всеми нашими фотокамерами. Я молча махнула вслед за охранником, иди, мол. Поднялись на второй и уперлись в стойку информации — тут-то Влад и оторвался на раскосой красотке, которая уверенно заявила, что говорит по-английски. Что за история у здания? Храм? Замок? Исторический монумент?

— Nineteen century… — протянула девушка с вопросом в голосе, помолчала и выдала заготовку: — Shopping mall.

К несчастью, румын — не китаец, его план расположения бутиков не волновал, поэтому девушке все-таки пришлось вымучивать ответ на тему, что здесь было раньше.

— Firstly it was shopping mall, after many people lived here (Сначала здесь был торговый центр, потом много людей жили здесь), — наконец собралась она. Влад уточнил: богатых людей? Девушка согласилась и тоже уточнила: — Like actors and singers (типа актеров и певцов).

Конечно, перебить артистические хоромы мог только Кремль. Отправились искать вход.

— White tower (белая башня), — обозначил ориентир молоденький полицейский у ближайших запертых ворот. Влад попросил объяснить, как дойти. На башне запас английского у полицейского кончился, но тот не растерялся и попросил у коллеги синюю папку, положил ее на ладонь. Прошел двумя пальцами по правой боковине до верхнего угла, повернул налево, взглянул на Влада. Влад кивнул и уточнил:

— Is Putin inside? (Путин внутри?)

— Yes, — согласился полицейский, но почему-то сразу решил отойти.

Начались поиски белой башни. За углом Влад напал на многочисленное семейство из Нижневартовска, которое пережидало у Вечного огня трансфер на Гоа. «Пап, где у тебя Гугл?» — крикнула мать двух малолетних детей в одинаковых шапках с надписью «Brooklyn» — английский так и завис на «трансфере». Башню не нашли, но хоть про огонь почитали. У грота от иностранца разбежалась врассыпную еще одна группка девчонок — помладше. «Двойка у них по английскому, позор!» — прикрикнула учительница, но про вход тоже объяснить не смогла. И все-таки мы дошли — до красно-белой башни в обрамлении пристройки из стекла.

— «No entry»… «Stаff only», — вслух читал Влад, обходя пристройку. — «Entry!!!» — расцвел он, проследил глазами по стрелочке и сник — по стрелочке был уходящий в Манежную даль забор.

— You have to go there, buy ticket there — color! сolor! — and come back here to entrance (Ты должен пойти вон туда, купить там билет — цвет! цвет! — и вернуться сюда, чтобы войти), — вдруг отделился от пристройки мужчина средних лет в униформе. Мужчина махал рукой в сторону Александровского — на яркий разноцветный павильон с кассами.

— Color! Сolor! — с восторгом повторял Влад на неприметной лестнице в сад.

В кассах Владу в двух словах объяснили, что «энтранс» стоит 500 рублей. К слову, 500 — это полный «энтранс», с церквями (мне в соседней кассе продали только вход — за 250). Нужны ли Владу церкви, не уточнили. Объяснить, что входит в билет, не смогли. Девушка обвела внутренности Кремля на брошюре и буркнула в микрофон: «Attention, Kremlin close 5 o’clock». (Внимание, Кремль закрыт 5 часов.)

Оказавшись в звенящей пустоте Кремлевской площади, Влад заметно растерялся. Каменным лицом отреагировал на вопрос о Путине молодой постовой и буквально шикнул на нас, чтобы убирались с дороги летящей черной машины. Даже не остановился очень серьезный человек с черным чемоданчиком. И только затворы китайских фотокамер вдалеке бередили государственную тишину. За колоколом наконец нашли обладателей фотокамер. И очередного постового, который, по словам Влада, оказался на удивление «френдли» и не только сумел назвать все окружающие церкви и вспомнить пару царских имен, но и смело махнул в сторону желтого дома — на «офис» Путина.

Но было видно — Влада тянет на волю. Прошли мимо очереди в Оружейную и «парня, который, похоже, управляет трафиком». «Это Князь Владимир!» — уперев руки в подмышки, залюбовалась «парнем» женщина в оранжевой спецовке и жестами отправила нас в «Корчму»: распознав слово «ресторан», Влад решил спросить у москвичей совета, где поесть. Мужчина в форме МЧС у Манежа нагуглил дорогой ресторан у стен Кремля.

— I know only karaoke bar near! (Я знаю только караоке-бар рядом), — призналась девушка слегка за 20 и открыла 2ГИС. Отчаянно путая времена с артиклями и право с лево, она так истово осыпала Влада ближайшими донатными и кофейными домами, что ее спутник очевидно напрягся. А потом Влад попросил посоветовать музеи — мол, был в Кремле, но что-то там пустовато.

No museums! — закатила глаза девушка. — I went in the Третьяковка and I think I want go to the bar. Not museums! Not theaters! Just Russian people who drinking, eating борщ, окрошка там, — прямо завелась она.

Мы уже шли мимо «Four Seasons», а Влад все не мог успокоиться: «Не ходи в музеи и театры! Просто иди в бар и смотри, как русские люди пьют, — это самое интересное!» Пришлось переключать внимание Влада на таксистов, ожидающих на перекрестке с Тверской. Попросила его уточнить, сколько будет стоить до Китай-города.

— One thousand (одна тысяча), — не моргнув глазом ответил Владу водитель, и я поняла, что английский на необходимом базовом уровне таксисты все-таки освоили.

Заскочили в обычный автобус. Влад спросил у водителя, идет ли до Китай-города. Молодой парень за рулем распознал название местности, кивнул. Умоляюще посмотрел на меня в ответ на вопрос о стоимости билета. Я жестоко промолчала. Водитель тоже. Влад молча сунул в окошко сотню, и водитель выдал нам два билета. Видимо, решил, что десять рублей за молчание — не такая уж высокая цена.

— How can I get to «Kievskaya»? (Как я могу доехать до «Киевской»?) — сразу пошел в наступление на кассиршу в метро Влад — ему и правда нужно было на вокзал.

— You can go to information point and ask them (Вы можете пройти к стойке информации и спросить их), — сразу отправила его она.

Но Владу еще нужно было купить билет. Кассирша вопросительно подняла вверх указательный пальчик, но Влад попросил билет на 10 дней.

— We don’t have for 10 days we have one and… (У нас нет на 10 дней, у нас есть один и…), — кассирша всплеснула руками: — I don’t know, how to say! (Я не знаю, как сказать!) Twenty! (Двадцать!) One week! (одна неделя) — начала бродить по тарифам она. Тарифы красовались рядышком, на русском. Люди в очереди начали нервничать. Влад согласился на поднятый пальчик и переместился к стойке информации. Совсем юная девочка за стойкой отправила Влада на «Киевскую» без проблем: сначала до «Баррикадной», переход на кольцо. Тут же лежали красочные информационные буклеты о московской транспортной системе на английском. Но их Влад вновь не заметил. Наверняка довольно уверенно владеющая английским девушка справилась бы и с тарифами. Но стойки — далеко не у любых касс. Поэтому мы решили еще раз зайти в метро — на «Баррикадной», до которой еще надо было добраться. Привычный к латинице Влад нашел «Баррикадную» на потолочных указателях без проблем. А я снова подумала о китайцах.

Информационная стойка на «Баррикадной» была. Но — закрытая на технологический перерыв. Зато на кассе красовалось амбициозное «We speak English». Ободренный Влад бегло затараторил на тему, возможно ли использовать билет метро для других видов транспорта.

— One ticket (один билет)… — широко распахнула испуганные глаза девушка-кассир и замолчала.

Влад вздохнул и затянул: — Ok. Can — I — use — it — for — the — bus? Tram? (Могу я использовать его для автобуcа, трамвая?)

— Yes! — просияла девушка.

— How can I get to «Kievskaya»? — вкрадчиво спросил румын, и девушка вскочила. Еще раз выглянула в окно на пустую стойку информации, забежала в соседний кабинет поискать помощи. Вернулась на место, сложила руки на столе и молча посмотрела на Влада.

— Can I buy a card not for the one day? Maybe for a week, or 10 days? (Могу я купить проездной не на один день? Может быть, на неделю или 10 дней?) — добил девушку Влад. Девушка молчала. Похоже, она собиралась заплакать.

— Он спрашивает, на 10 дней есть карточка? — наконец не выдержала женщина из скопившейся очереди.

— Five days, пять дней действительна! — срывающимся голосом прокричала в микрофон девушка. Женщина перевела. Влад сделал вид, что понял, и молча поднял вверх указательный палец. Девушка пробила одну поездку.

Напоследок попытали счастья у автоматов. Автоматы предлагали купить одну или две поездки, а также пополнить проездной. Предлагали и на английском, но где купить проездной, который можно пополнить, так и осталось для Влада тайной за семью московскими холмами.

И Влад отправился на вокзал. Скоро он вернется домой с новым запасом анекдотов — про просящего деньги Сталина, спящего Ленина, убитого отца Василия и, конечно, водку. Хорошо хоть медведя не встретили. Зато встретили людей, которые и произвели на Влада самое большое впечатление. Он признался, что ехал в «авторитарную атмосферу», но лозунгом нашего дня стало слово «френдли». С этим базовым уровнем наш народ справился.