«Я не занимаюсь политикой. Я просто пишу стихи и считаю, что сейчас поэт должен говорить правду и не оставаться в стороне от событий, происходящих вокруг. По крайней мере, моя миссия, наверное, в этом», — говорит мне екатеринбургский поэт Наум Блик. Мы стоим у здания ЗАГСа на площади Обороны. Через полчаса на ней должен начаться митинг против отмены выборов мэра Екатеринбурга. Блик достает из рюкзака свою последнюю книжку «Я — кот», подписывает ее: «На память о встрече. Мэр наш!» и отдает мне.

В Екатеринбурге Блик известен еще как рэпер Dry Ice из проекта EK-Playaz. «Раньше я новостями не интересовался, а первое мое более-менее политическое высказывание — это стихотворение «Журавлиная песня», написанное после известного полета с журавлями нашего известного лидера», — рассказывает Блик.

Тогда же, в 2012 году, он написал стихотворение «Дима Яковлев» про антисиротский закон, в котором есть, например, такие строчки:

«Да, дети — наше все!

Но только чьи-то за границей

Сдают зачеты, пьют вино,

Пока в земле лежит Магнитский».

«Многие поэты, мои коллеги по цеху, целенаправленно остаются в стороне, пишут про цветочки, про свои переживания и делают вид, что они не видят, что происходит вокруг. Они вроде как высоко летают и не касаются этой низкой политики, но за этим скрываются либо неумение что-то сказать, либо страх», — говорит Блик. Когда в 2016 году Екатеринбург восстал против строительства нового храма прямо на городском пруду, возмущенный Блик записал видеоролик, в котором в образе Никиты Михалкова прочитал () свое стихотворение «Человек пруда».

После акции «Обними пруд» поэт начал ходить на протестные митинги, например, в прошлом году был на антикоррупционной акции Навального. «Это единственный вменяемый оппозиционный политик, который что-то может противопоставить тотальной лжи, коррупции вот этой ужасной, который может объединить людей. Других, кроме него, нету», — говорит мне Блик. Пять минут назад с нами поздоровался оппозиционер Дмитрий Гудков, прилетевший на митинг из Москвы, но рэпер даже не обратил на него внимания.

— А Ройзман? — спрашиваю я у Блика.

— Он все-таки политик регионального масштаба. Но я за него голосовал. Городу нужен мэр, с которым можно поздороваться на улице, который пишет стихи, поддерживает искусство, которого можно встретить в библиотеке, — отвечает рэпер. — Но с его позицией по наркотикам я, конечно, не согласен.

Ройзман за день до митинга в очередной раз выступил в поддержку 228-й статьи в эфире «Дождя». «Я считаю, что человек вправе любые вещества в себя запихивать, если это не влечет за собой никаких преступлений по отношению к другим людям. 228-ую статью, конечно, нужно отменить, а то уже сотрудникам «Мемориала» в Чечне наркотики подбрасывают, а потом «десять за хапку, семера мокруха», — цитирует Блик коллегу, рэпера Скриптонита.

Площадь Обороны тем временем уже почти заполнилась людьми. На митинг 2 апреля Блик решил выйти в первую очередь «назло» губернатору Евгению Куйвашеву: «Во-первых, он приезжий, что раздражает, а во-вторых, он наводит здесь свои порядки. Рушит башни, отменяет выборы мэра. А что завтра? Он домой придет к нам и потребует ключи от квартиры?»

— Про Куйвашева стихотворение еще не написали?

— Пока нет. Тут не от меня зависит. Если оно придет, то оно придет. После запрета на фильм «Смерть Сталина» я написал стишок, а мне друг сказал не тратить время на сиюминутные вещи. Но ведь когда Мандельштам написал: «Мы живем, под собою не чуя страны» — это ведь тоже сиюминутные на тот момент вещи были, — отвечает Блик.

На мой вопрос о том, не начались ли у него уже проблемы с выступлениями в клубах Екатеринбурга, Блик отшучивается: «Я же не такая звезда». Но за ограждения на сам митинг со мной почему-то не идет, говорит, что постоит чуть поодаль и понаблюдает.

Оборона выборов

Когда-то в Екатеринбурге был сильный и полновластный мэр (Аркадий Чернецкий), но с 2013 года глава Екатеринбурга хоть и избирается прямым голосованием, является по сути председателем городской думы, так как городскую администрацию возглавляет сити-менеджер. В конце марта губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев (у него давний личный конфликт с Ройзманом) решил окончательно покончить с независимостью мэра: сити-менеджера больше не будет, но главу города будут выбирать депутаты городской думы из тех, кого предложит специальная комиссия.

Митинг против отмены выборов мэра проходит не в самом удобном месте города (на площади Обороны в спальном районе) и не в самый удобный день (в понедельник). Один из организаторов акции, координатор штаба Навального в Екатеринбурге Виктор Бармин объясняет мне, что заявку на митинг организаторы подали оперативно, но власти между внесением законопроекта в областную думу и голосованием специально сделали минимальный просвет.

Один из инициаторов митинга, действующий мэр, известный по всей стране политик и общественный деятель Евгений Ройзман. За десять минут до начала акции он пробивается от сцены к входу на митинг. Сделать это непросто — каждый участник митинга просит мэра сделать общую фотографию, высказывает свои жалобы, предложения или просто благодарит главу города.

На Ройзмане красная куртка — такого же цвета и воздушные шарики, которые волонтеры штаба Навального раздают людям. На площади много молодежи, хотя есть люди всех возрастных категорий, в основном, интеллигенция и средний класс. Всего же митингующих на площади в этот день власти насчитали около 2 тысяч человек, организаторы до 10 тысяч человек, а значит истинная цифра где-то посередине. У многих в руках самодельные плакаты вроде «Лучшая погода — это свобода», «Думай головой, назначения долой» или «Нам нужен мэр, а не мэрионетка». Видно, что плакаты сделаны на скорую руку.

Хотя митинг на площади посвящен выборам мэра Екатеринбурга как таковым, большинство пришедших поддерживают Ройзмана.

— Он ведь у вас ничего не решает, полномочий нет, — говорю я симпатичной немолодой паре, разработчику программного обеспечения Владимиру и учительнице Ирине. В руках у Владимира плакат «Куйвашев, езжай домой».

— Что значит ничего не решает? — вскидывается Ирина. — Мы были в Москве и знаем, как там мэр рулит. И мы вам не завидуем.

— Ройзман — единственный человек, находящийся в должности мэра в стране, который при этом имеет свое собственное мнение и поддерживает мнение горожан. Нам приятно, что наш мэр выражает наши интересы, — добавляет Владимир.

У памятника уральцам, ковавшим победу, на площади стоят молодые люди с плакатами «Снесли башню, оставьте выборы» и «Наш выбор, наше право» и охотно фотографируются.

— Ройзман нам подходит отлично, мы его любим, — объясняет мне Никита, студент второго курса факультета международных отношений УРФУ.

— Говорят, он особо ничего не делает.

— Ничего не делает? — эхом отзывается парень.

— Ну вот конкретно, что он сделал? — спрашиваю я.

— Я читал его биографию…

— Биографию его я знаю. Но что он сделал как мэр? — не отступаю я.

— Как мэр? — Никита крепко задумывается. — Во-первых, он не коррумпирован. Во-вторых, нам нравится, что он не ездит на дорогих машинах, не покупает себе супердорогие шмотки, что он близок к народу. На недавнем трауре по Кемерово мне удалось с ним пообщаться лично. Депутаты от «Единой России» так не делают.

— А что вы, как молодой человек, думаете о его позиции по наркотикам?

— Я отношусь к наркотикам нейтрально. Я бы легкие наркотики реализовал, но в нашей стране этого делать нельзя. Это как легализация оружия, это как часовая бомба, — отвечает Никита.

— Зайка, киса, ты не хочешь в тепло? — подскакивает к нему его девушка, которая стоять с плакатом устала.

— Я интервью даю, — строго отвечает он, хотя и сам заметно замерз.

Открывает митинг (неожиданно для многих присутствующих) муниципальный депутат из Москвы Юлия Галямина. «Выборы мэра — это основа местного самоуправления. Потрясающе, что столько людей готовы его защищать, ведь это может изменить страну», — говорит она, предлагает покричать «что-нибудь позитивное» и после паузы придумывает лозунг: «За народ»! Народ кричать про себя не хочет, ему больше нравится скандировать: «Ройзман» или для разнообразия: «Это наш город».

— Не подумайте, что мы вам тут гастролеров из Москвы позвали, но сейчас выступит Дмитрий Гудков, — шутит ведущий митинга, депутат Гордумы Дмитрий Головин, когда Галямина покидает сцену.

Гудков как опытный оратор выступает бодро: «Привет столице Урала! Я вижу здесь тысячи человек, но в действительности нас здесь полтора миллиона (население Екатеринбурга — прим.ред.)! А против вас жалкая кучка холуев и назначенцев, которые хотят отобрать у вас выборы, потому что боятся вас».

— Что мы знаем про вашего мэра? Как он ведет прием граждан и что он вместе с вами бегает марафоны! А что мы знаем про вашего губернатора? — поставленным голосом обращается к присутствующим Гудков.

— Ничего! — кричат люди.

— Нет, мы знаем! Что он у вас украл выборы губернатора, не пустив на них Ройзмана. Что теперь хочет украсть выборы мэра! Но надо продолжать бороться, Екатеринбург будет выбирать, и Москва сегодня с вами! — заканчивает свое выступление Гудков.

— Бесполезно. Все уже, ничего не сделаешь, — тихо и грустно говорит мужчина в толпе, отворачивается от сцены, но с площади не уходит.

Первые четверо ораторов приехали в Екатеринбург из Москвы, хотя двое, соратник Навального Леонид Волков и режиссер фильма «Жить» Василий Сигарев, просто живут на два города.

Сигарев признается со сцены, что выступает на митинге первый раз и надеется больше этого не делать (может быть, и правильно). «Я думаю, мы наверняка не победим сегодня, но не каждое поражение навсегда, — говорит он, и над площадью повисает тяжелое молчание. — Надо запомнить депутатов, которые завтра примут этот закон, чтобы их никогда больше не было в заксобрании».

Уральский политолог Федор Крашенинников напоминает собравшимся, что для губернатора Куйвашева «избрание Ройзмана стало тяжелейшим ударом, который он не смог пережить». «Закон, скорее всего, примут, но я верю, что мы заставим их его отменить, и они еще будут стоять на коленях, как чиновники в Кемерово, и извиняться за то, что отбирают свободу. Мы будем собираться снова и снова, пока не вернем себе власть в нашем городе», — кричит он, и люди восторженно отзываются.

Самым задорным стало выступление депутата городской думы города Асбеста Натальи Крыловой. В этом городе недавно тоже отменили выборы мэра (вообще в Свердловской области мэра теперь будут выбирать только в Нижнем Тагиле). «Мы против уничтожения местного самоуправления! У нас хотят сделать территорию опережающего развития, но по сути это будет территория опережающего распила! Сегодня они нас лишают выборов мэра, а завтра они нас будут расстреливать. Они хотят как можно дольше сидеть в своих креслах как Тулеев и нас обворовывать!» — кричит Крылова.

Заканчивают свою речь она тем, что кроме нее со сцены прозвучало только в резолюции: «Куйвашева — в отставку! Наш губернатор — Ройзман!» Площадь в ответ начала скандировать ей: «Мо-ло-дец».

Сам Ройзман выступает последним — даже после того, как Крашенинников зачитал резолюцию митинга (с требованиями отставки губернатора Куйвашева и проведения выборов полновластного главы Екатеринбурга).

— Екатеринбург на сегодняшний день один из лучших городов России и однозначно лучший миллионник. А по-моему мнению, так это вообще лучший город земли. Я правильно говорю? — Ройзман по ходу своего выступления все время обращается к людям.

— Дааааа, — ответила площадь.

— И вдруг ни с того ни с сего приезжий человек без образования, без кругозора хочет лишить нас прямых выборов мэра. Ну с чего вдруг? — Ройзман говорить в свойственной ему простоватой манере. — Хочешь ты рулить — иди рули областью, которая разваливается, которая вся в долгах. У Екатеринбурга нет даже долгов, мы действительно сильный мощный красивый город, и мы способны сами себе выбирать мэра. От этого права отказываться нельзя. Понятно?

— Даааа.

— Согласны с тем, что я говорю?

— Даааа.

— Смотрите, этот митинг — это вопрос человеческого достоинства, вопрос сохранения лица Екатеринбурга в глазах всей страны и, конечно, в нашем собственном сердце. Мы способны сами решать судьбу. Я благодарен всем, что вы пришли сюда. Меня интересует эта ситуация не потому, что я в этой должности нахожусь, — повторяет Ройзман то, что уже не раз говорил. — Я считаю, что наши дети должны иметь право выбирать себе мэра, и тогда город будет процветать. Понятно?

— Ну а теперь слушайте, я расскажу стихотворение, которое я очень люблю, — заканчивает свой спич Ройзман и начинает читать свое же стихотворение:

«Пойдем работать облаками

И будем где-нибудь висеть.

А не возьмут, так бурлаками

Пойдем работать на Исеть.

Пойдем работать кулаками,

Развалим мы любой колхоз.

Или работать кулаками,

И мы утрем любому нос.

Так что давай, брат, кулаками.

Идет. Ударим по рукам.

А если нет, так батраками

Пойдем работать к кулакам».

После чего глава Екатеринбурга желает всем собравшимся удачи, здоровья, всего хорошего и уходит со сцены. Люди на площади снова скандируют его фамилию и отпускают в сумеречное, темно синее небо красные шары.

После завершения митинга многие остаются на площади пообщаться. Мэр Ройзман прямо тут ведет прием жителей, прилетевшие из столицы журналисты «Эха Москвы» Татьяна Фельгенгауэр и Александр Плющев фотографируются с екатеринбуржцами, а я разговариваю с бородатым конструктором Михаилом, у которого в руках плакат «Езжай паси оленей» (губернатор Куйвашев приехал из Тюмени) и Барминым из штаба Навального.

К нам подходит омбудсмен Свердловской области Татьяна Мерзлякова и рассказывает, что общалась с Куйвашевым, который ей лично сказал, что обязательно вернет Екатеринбургу выборы сильного мэра, но чуть попозже.

— [Депутат заксобрания Вячеслав] Вегнер же внес законопроект о возврате сильного мэра (он был парламентским комитетом отклонен — прим.ред.), — вступает Бармин.

— Мы думаем об этом.

— Так надо не думать, принимайте!

— Будут дорабатывать и принимать. Я думаю, что у нас будет еще сильный мэр. Без этого Екатеринбургу нельзя. И мы еще покажем себя, — отвечает омбудсмен, которая, наверное, уже сама пожалела, что завела этот разговор.

— Вы Куйвашеву это сказали? — спрашиваю я.

— Да, и он сказал, что и сам так считает.

— Чего же он отменяет тогда выборы?

— Такие выборы, как сейчас, нам не нужны.

— То есть лучше никакие выборы?

— Вы можете меня критиковать, но я считаю, что такой мэр нам не нужен.

— То есть еще раз выходить надо? А можно в следующий раз летом? — спрашивает Михаил.

— И не один раз… — отвечает ему омбудсмен и обращается ко мне. — Я с 2011 года вообще не вылажу с митингов. Ребята у нас хорошие, и мы их слушаем. Вот обнимали они пруд, и не стали строить там храм. Мы много чего услышали и будем дальше слушать.

За выборы мэра и за Ройзмана

В день митинга я пообщался с тремя активными жителями Екатеринбурга, у которых кардинально различается мнение о выборах мэра и Евгении Ройзмане.

С Алексеем Мосиным мы встречаемся в скромном кафе «Скороед» неподалеку от Уральского федерального университета (УРФУ). Я заказываю блин с сыром, луком и яйцом, а Мосин — только картофельное пюре. Страстная неделя, он верующий человек.

Мосин — доктор исторических наук, читает в УРФУ два курса «Демидовы в истории и культуре России» и «Теория и практика генеалогии». Раньше он преподавал в Миссионерском институте, но в прошлом году ему пришлось оттуда уйти после восьми лет работы.

Дело в том, что Мосин выступил свидетелем защиты на громком процессе блогера Руслана Соколовского (после «ловли покемонов» в храме тот в 2017 году получил 3,5 года условно за оскорбление чувств верующих). «Мне чрезвычайно не понравились его передачи, это матерщина, и в некоторых случаях он оскорблял людей, но это не основание для уголовного преследования», — говорит Мосин.

День, когда он давал показания в суде над Соколовским, профессор называет «одним из самых важных дней в своей жизни». «Я тогда представил, что мы перед Христом, к которому привели блудницу, и мне предлагают бросить камень. Я не бросил», — вспоминает Мосин.

На следующий день ректор института объявила ему, что в таких случаях надо брать благословение у епископа Евгения (Кульберга), после чего Мосин написал заявление об уходе с открытой датой. «Я, что же, должен тогда брать благословение и чтобы например, с журналистом «Новой газеты» поговорить?» — несмотря на то, что уже прошло время, на глазах закипает седобородый профессор.

Ройзмана Мосин знает уже 20 лет. Он признается, что отношения у них за эти годы были разные, в том числе и непростые, но в последние годы, говорит профессор, его отношение к мэре поменялось к лучшему, и он во многих делах его поддерживает.

Мосин уверен, что у участников митинга разная мотивация, но большинству Ройзман нравится. «Он независимая фигура, человек с биографией, был депутатом Госдумы, он открыт для общения, например, он по пятницам целый день проводит приемы и, хотя есть мнение, что от этого прока мало, но те кому он помогал — а помог он многим — так уже не говорят. Он вменяем, он слушает, а это нехарактерно для нашей власти», — рассказывает Мосин.

Перечислять достоинства Ройзмана профессор может практически бесконечно: «Вот вице-губернатор Кемеровской области старался, но он привык с людьми по-другому разговаривать, а Ройзман такой же, как мы, к нему на пробежке можно подойти и поговорить, он меценат, он создал музей Невьянской иконы, несколько собраний подарил городу. Ему многие доверяют, и они идут на митинг, потому что он их позвал».

— Но что он реально сделал за пять лет?

— У него, действительно, очень мало полномочий, он не распоряжается бюджетом, не подписывает каких-то обязывающих документов, но он создает образ того, каким должен быть мэр. И мы можем сравнивать его с пустыми дутыми фигурами, которые ничего из себя не представляют, — отвечает Мосин.

Но все равно, по его мнению, главный смысл митинга не в Ройзмане, а в принципе: «Когда мы выбираем мэра, он подотчетен нам, он смотрит в нашу сторону, когда принимаются важные решения, по его открытости, информированности, умению разговаривать с людьми судят о нашем городе. Это важно. Назначенец же от нас никак не зависит, он смотрит не на нас, а только туда, откуда его назначили. Это огромная разница».

Мосин надеется, что после многотысячного митинга может последовать окрик из Москвы, и власти решат провести по вопросу о выборах мэра референдум. «Есть же альтернативный законопроект Вегнера о сильном мэре. Вот пусть горожане и выбирают между двумя вариантами. Думаю, власти даже могут на это пойти в расчете на то, что они все контролируют, и референдум даст им нужный результат. И, может, и не безосновательно они так думают», – рассуждает профессор.

Как историк Мосин считает, что Екатеринбург «особый город» (это же любит рассказывать и Ройзман), который создавался как центр управления горнорудной промышленности, а горный начальник подчинялся не губернатору, а непосредственно столице. «Тут было старообрядческое население, большой приток черносошного крестьянства и не было крепостного права. Все это определило присущее городу свободомыслие. Мы считаем наш город одним из самых свободомыслящих в России и готовы за свои права бороться!», — уверяет меня Мосин.

По его мнению, областные власти и губернатор Куйвашев к горожанам относятся «по-хамски, с абсолютным пренебрежением». «Мы для них не существуем, они о нас вспоминают и просят быть сознательными гражданами раз в несколько лет, когда надо, чтобы мы пришли и проголосовали», — говорит профессор.

Он, верующий человек, выступал против строительства Храма на воде и против сноса недостроенной 230-метровой екатеринбургской телебашни (ее взорвали в марте). «Дело не в том, что она кому-то очень нравилась. Но она — часть нашего ландшафта, и она была выкуплена на деньги налогоплательщиков, но тут вдруг ее, никого не спросив, решили снести», — говорит Мосин.

С тем же начальственным хамством, по словам Мосина, был внесен и закон об отмене выборов мэра. «Не прошло и недели после выборов президента, как Куйвашев вносит готовый законопроект в заксобрание. Нигде он никак не обсуждался, не было обмена мнениями. Наш город не хочет привыкать к хамству», — возмущается профессор.

За выборы мэра, против Ройзмана

«Задача-минимум сохранить хотя бы такие выборы. На них можно поднять дискуссию по проблемам города и это все равно символ, хоть какая-то демократическая процедура», — говорит заместитель главного редактора Znak.com Дмитрий Колезев. — «В 2013 году проигрыш «Единой России» Ройзману стал пинком для власти, это их держит в тонусе. Если теперь и таких выборов не будет, то мэрия совсем окуклится и перестанет реагировать на граждан».

Колезев считает, что Ройзман вряд ли оправдал ожидания его избирателей. «Он не делал вещей, которых от него ждали — не пытался вернуть выборы сильного мэра, не пинал городскую команду за коррупцию, а наоборот говорил, что в городе все в порядке и делать ничего не надо», — говорит журналист.

— Ну что-то он делал?

— Принимал горожан, встречался с послами и дипломатами, вел заседания городской думы, давал интервью федеральными и зарубежным журналистам. А, еще сделал хоспис, — отвечает Колезев совсем не с той благожелательной интонацией, с которой похожий список перечислил Мосин.

Замглавреда Znak.com называет Ройзмана «коммуникационным хабом», который отправлял жалующихся ему жителей к нужному чиновнику с полномочиями.

Перед встречей с Колезевым я долго пытался отмыть брюки от брызг грязи, на которую постоянно жалуются жители Екатеринбурга. «Проблема в чем? На все что, хоть как-то могло помешать администрации города, Ройзман закрывал глаза. Грязи у нас нет, все хорошо убирается, а в других городах еще хуже, с застройкой — все в порядке. Он старался уходить от конфликтных тем, при этом пытаясь сохранить образ народного мэра», — объясняет журналист.

В 2016 году Ройзман отсутствие конфликтов и трений с городской и областной администрацией называл в числе своих достижений на посту мэра. «Он бы не отказался еще пять лет поработать таким мэром. Это красиво, тебя любят журналисты, приглашают на тусовки, а ты ничего не делаешь — мне кажется, ему это нравится… Но когда он шел на выборы, то говорил, что вскроет всю коррупцию и расскажет о ней публично, всех поставит на уши и заставит работать, но ничего этого не произошло», — говорит журналист.

«Когда он пришел в администрацию, ничего не понимая в этой работе, то начал опираться на помощников и секретарей, которых контролировали Тунгусов и Якоб. На заседаниях гордумы он никаких принципиальных вопросов не поднимал, и власть, видя, что он спокойно интегрируется в команду, дали ему возможность, не заходя за флажки, вести приемы, делать раз в год городской марафон», — рассказывает Колезев. — Мэрия аккуратно сделала так, что он стал незаметен. В Госдуму он не пошел, в губернаторы не пустили, фонд «Город без наркотиков» у него отобрали, благотворительный фонд Ройзмана толком не взлетел, музей наивного искусства, куда он подарил свою коллекцию картин вроде бы открылся, но имя Ройзмана как-то стерлось из пресс-релизов».

По мнению Колезева (нужно учитывать, что у Ройзмана непростые отношения с владельцем издания Znak.com Аксаной Пановой), оппозиционность вернулась к мэру Екатеринбурга совсем недавно.

— Только когда его прижало с выборами, он вывел людей на митинг и снова стал народным мэром, — иронизирует Колезев.

— Если он не мешал, то зачем отменять выборы?

— Он не мешал городской администрации, но его не любят силовики и губернатор. Ну и общая тенденция по отказу от демократизации в стране.

— Можно было выдвинуть против него другого соперника.

— А кого? После поражения 2013 года это рискованно, и власти боятся опять обосраться.

То, что власти Ройзман опасаются стало понятно еще и потому, что в день митинга стало известно, что бывший депутат гордумы Екатеринбурга Олег Кинев дал показания о причастности Ройзмана к убийству пенсионерки Ольги Ледовских в 2014 году.

Против Ройзмана и против выборов мэра

Денис Носков баллотировался в мэры Екатеринбурга в 2013 году от ЛДПР и набрал тогда чуть более 1% голосов.

Бывший спецназовец, служил в Чечне, есть награды. Потом почти 10 лет в отделе по борьбе с организованной преступностью. Потом депутат заксобрания Свердловской области. В 2016 году Носков вышел из партии, обвинив ее в «сговоре» с «Единой России» и основал движение «Законопослушный гражданин», на эмблеме которого изображен бело-сине-красный кулак.

Носков широк в плечах и резок в суждениях. Он считает, что в Екатеринбург «на митинг приехали навальные, у которых нет задачи сделать Россию великой, а Екатеринбург процветающим, они только хотят использовать тему для разжигания майдана».

«Законопослушный гражданин», с гордостью рассказывает мне Носков, движение совсем другого типа. «Одно дело болтать языком, а другое — заниматься конкретикой, — говорит он и открывает на компьютере сайт своего движения, — Вот у нас раздел «Горожане против коррупции». Мы нашли коррупцию в детском спорте, в системе городских ДЮСШ уже прошли обыски, ждем результатов. По нарушениях по объектам культурного наследия тоже ждем реакции прокуратуры. Еще мы раскрываем коррупционную схему в электроэнергетике».

Носков считает, что митинг на площади Обороны никакого отношения к защите прав жителей Екатеринбурга не имеет, а просто городская власть хочет продолжать воровать. «Наш президент поставил задачу разобраться с теми, кто все эти годы воровал у людей. А на митинге требуют не выборы сохранить, а нашу коррупционную систему, налаженную за 20 лет в Екатеринбурге. Коррупционеры не хотят ничего менять, так они сопротивляются обновлению», — говорит Носков.

Городская команда, горячится лидер «Законопослушного гражданина», “прокоррумпировала все отрасли жизнедеятельности населения — перевозки, земельные отношения строительство, энергетику и товарный рынок». «Нелегальные киоски платят ежемесячно по 50 тысяч рублей, и в год это несколько миллиардов рублей. Мы уже обратились в следственные органы», — говорит Носков.

По словам бывшего депутата, мэр Ройзман — «часть коррупционной системы».

— У него никаких конкретных действий против коррупции за пять лет работы, никаких результатов, только слова. Пять лет глава Екатеринбурга ничего не делал.

— Так он ворует сам что ли? — спрашиваю я Носкова, но ответ следует на другой вопрос.

— Он говорит, что у его нет полномочий, но это не так! Он может по уставу прекратить контракт с сити-менеджером или иным работником из числа управленческого аппарата города. Почему он до сих пор не сделал этого? ФАС уже выносил Якобу (сити-менеджер Екатеринбурга — прим.ред.) предписание устранить нарушения по киоскам, но Ройзман все это игнорирует.

Взорванную телебашню, которую Мосин считает одним из вопиющих примеров хамства со стороны Куйвашева и областной власти, Носков называет «ярким примером обмана городскими властями населения». «Башня никому даром не нужна, но людей стали использовать в своих целях коррупционеры, уверяя, что она нужна. Хотя на ее месте возникнет ледовый дворец, а до этого под ней бомжи ночевали и людей насиловали. Минута славы этой башни – это ее падение, но если общество будоражить, то у любой идеи найдутся искренние сторонники», — убеждает меня Носков.

Он тут же начинает вываливать на меня классические тезисы из методички про пятую колонну, обновленные с учетом трагедии в Кемерово: «Так действует оппозиция, точнее предатели, которые получают приказы из-за границы, всякие эти навальные. Они поменяли тактику, поняли, что бесполезно ворошить майдан, но теперь у них тактика выжидания ЧП, как произошло в Кемерово, куда приехали представители организационного сектора и начали организовывать людей, возбужденных безобразием, действительно творящимся на местах».

— Чем мы отличаемся от ФБК? — сам себя спрашивает Носков и сам же отвечает. — Мы хотим процветающую Россию и хотим, чтобы экономика Екатеринбурга процветала. Для ФБК же борьба с коррупцией — это инструмент для прихода к власти или привода к власти тех, кто их финансирует. Людей вводят в заблуждение, что у Екатеринбурга забирают выборы. Никто не забирает! Хотят ситуацию оздоровить.

— Как же не забирают, когда забирают, — возражаю я.

— Их не забирают, потому что их нет! Это региональные и федеральные власти забирают у местных чиновников выборы и правильно делают. Вот Ройзман и кричит. Мы надеемся, что теперь будет порядок. Пусть за все в Свердловской области и Екатеринбурге отвечает Куйвашев. Пускай! Мы будем с него спрашивать? Путин назначил Куйвашева, а население пусть с него спрашивает.

— Но ведь спрашивать можно с того, кто выбран, а тот, кто назначен, отчитывается в другом месте.

— Это с Ройзмана никто спросить не может, потому что его выбрали 15% пришедших на выборы, из которых 90% бюджетников. Все местные выборы — это фикция, потому что власть сушит явку, убеждая людей, что все уже решено. Но уволить избранного мэра нельзя, даже если он ничего не делает. А назначенного, если он не справляется всегда можно в отставку отправить. Выйти на митинг, чтобы федеральный центр заметил и поставил человека, который будет работать.

На вопрос о том, что помешает «коррупционной городской власти» провести на пост мэра, выбираемого спецкомиссией, своего человека, Носков ответить не может. Вместо этого он говорит: «Задача федерального центра обновить всю систему, мы на это надеемся. Есть воля и установки президента, как сделать, но на местах происходит перевертывание. России деваться уже некуда, нужен рывок, или нас в затяжной войне задушат санкциями».

Право на выбор

Митинг против отмены выборов давно закончился, почти все его участники разошлись. Чуть в стороне, около большого сугроба стоит паренек с плакатом «Вы не оставили нам права выбора». На нем только легкая курточка, он дрожит и переминается с ноги на ногу от холода.

Алексей рассказывает мне, что специально ехал на митинг из другого города, но опоздал. В Нижнем Тагиле он работает барменом, туда он переехал из Екатеринбурга два месяца назад.

— Зачем вы тут стоите с плакатом, все же разошлись, никто не увидит, — говорю я парню.

Мимо строем проходят полицейские с дубинками, садятся в автобус без опознавательных знаков и уезжают.

— Даже если никто не увидит, я его все равно буду держать. Это наше конституционное право, как-никак. Мы с ним родились, мы с ним живем. Мы платим налоги, чтобы государство соблюдало наши права, содержим всю эту ораву. Но какой смысл, если у нас забирают наше последнее право выбора? Нужно просто ходить под правительством и более ничего, хотя у нас вроде как еще демократия?

— Завтра выборы отменят все равно, — этими словами я надеюсь сподвигнуть Алексея перейти куда-нибудь в тепло.

— Я настаиваю, чтобы нам оставили это право. А если отменят, то посмотрим, как отреагирует общественность. А то наша страна в последнее время только молчит и закрывает глаза, — отвечает бармен из Нижнего Тагила дрожащим голосом. Я сажусь в такси, а он по-прежнему стоит рядом с пустой площадью и держит в руках плакат.