Возьмем, к примеру, такой узкий и чувствительный сегмент, как разработка шельфовых месторождений углеводородов. Санкции в этом сегменте были введены едва ли не в первую очередь. Популярно мнение, что месторождения в России есть, а вот собственных технологий добычи нет.

На самом деле освоение шельфа начала еще Российская империя — на Каспии. И некоторые предприятия, созданные в тот период, и сегодня могут эффективно конкурировать за долю на российском и мировом рынке. Астраханский завод «Красные баррикады» в их числе. Дело за малым: найти эффективного собственника, который сможет вытащить компанию из банкротства, сохранить производственный комплекс и решить вопрос с финансовыми обязательствами.

Не осилили контракт

Немного о том, как и почему «Красные баррикады» оказались в процедуре банкротства. Это точно не история про советский завод, который не вписался в рынок. Это история как раз про «рыночную» ошибку руководства и собственника.

Верфь «Красные баррикады» в 2011 году заключила крупный контракт с компанией «ЛУКОЙЛ-Нижневолжскнефть» на строительство плавучего жилого модуля для освоения месторождения им. Филановского на Каспии. При этом ЛУКОЙЛ выплатил «Красным баррикадам» крупный аванс, порядка миллиарда рублей, а Сбербанк выдал необходимые банковские гарантии. Но работы по сооружению плавучего жилого модуля постоянно отставали от графика, что грозило срывом всего проекта. В результате ООО «ЛУКОЙЛ–Нижневолжскнефть» было вынуждено разорвать контракт с «Красными баррикадами», а также обратиться в суд с исками как к верфи, так и к Сбербанку, который выплатил ЛУКОЙЛу около 1,7 млрд рублей по гарантиям.

К тому времени у «Красных баррикад» не осталось других крупных клиентов. Логичным выходом из ситуации выглядела бы продажа бизнеса или его части стороннему инвестору.

Но гендиректор и бенефициар «Красных баррикад» Александр Ильичев не хотел терять контроль над активом, что в итоге привело к дефолту компании. А в отношении Ильичева, а также его заместителей Петра Морозова и Дмитрия Антипова было возбуждено уголовное дело в связи с уклонением от уплаты налогов. По этому эпизоду суд приговорил их к крупному штрафу. Ильичев также подозревается в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 145 УК РФ (невыплата заработной платы). Коллективу завода гендиректор задолжал более 55 миллионов рублей. В середине марта Ильичев был взят под стражу.

Впрочем, на дальнейшей судьбе завода это уголовное дело едва ли отразится. Тем более что «Красные баррикады» уже прошли через свои суды, и предприятие было признано банкротом.

Тут вариантов два: либо распродажа имущества по частям, то есть безвозвратная гибель уникального предприятия, либо приход стратегического инвестора.

Колебания инвестора

Самое любопытное и странное в этой истории как раз то, что тот самый стратегический инвестор, государственная «Объединенная судостроительная корпорация» (ОСК), пытается включить в свою структуру «Красные баррикады» с августа 2016 года, да все никак не выходит. Почему?

Наши источники, знакомые с ситуацией на верфи, утверждают, что ОСК пытаются приобрести задолженность «Красных Баррикад» перед Сбербанком. Она складывается из выданных предприятию кредитов и обязательств, вытекающих из исполненных требований по банковским гарантиям перед ЛУКОЙЛом. В сумме получается более 2,7 млрд рублей.

При этом Сбербанк был готов к продаже обязательств «Красных баррикад» с большим дисконтом. Понятно, что покупателем в данной ситуации может быть только «стратег».

Помимо ОСК на «Красные баррикады» были и другие претенденты, в частности инвестфонд ШОС и группа компаний «Моршельф». Кстати, принадлежащая «Моршельфу» Каспийская гидротехническая компания завершала проект для «ЛУКОЙЛа», с которым не справился предыдущий менеджмент «Красных баррикад». Причем делала это на мощностях завода, то есть знакома с бизнесом не понаслышке.

Но наиболее логичным, конечно, выглядело вхождение «Красных баррикад» в ОСК. Ведь это системный интегратор в отрасли, которая испытывает серьезное давление на фоне общей ситуации в экономике и западных санкций.

По информации, полученной от наших источников на верфи, если бы сделка между Сбербанком и ОСК, согласованная еще летом 2017 года, состоялась в срок, то, скорее всего, финансовые проблемы предприятия, а главное, вопрос с задолженностью перед коллективом уже был бы решен, но ОСК не одобрило сделку. Как утверждают наши источники, кредитор до настоящего времени готов уступить свои права и ждет решений от ОСК. Но «стратеги», кажется, придумали оригинальный ход: не выкупать задолженность и вообще не входить в капитал предприятия, а взять его мощности в аренду.

Еще в декабре прошлого года в интервью «Ведомостям» президент ОСК Алексей Рахманов говорил про «Красные баррикады»: «Недавно мы в очередной раз провели due diligence предприятия и обнаружили большое количество финансовых дыр, в том числе ряд неожиданных финансовых обязательств. Сейчас проводится анализ ситуации, по итогам которого мы примем окончательное решение. <…> Мы долго присматривались к активу и решили, что готовы встроить его в нашу производственную цепочку, но лишь при условии, что будем контролировать компанию и ее финансовое состояние».

Такое впечатление, как будто речь идет не об инвестиционном проекте, а об оказании благотворительной поддержки. Между тем, несмотря на процедуру банкротства, долги по зарплате и отключение отопления за долги, «Красные баррикады» представляют собой вполне работоспособный проект. Например, еще в 2016 году было заключено соглашение о строительстве пяти буровых установок для иранской нефтегазовой промышленности. В активной фазе были переговоры и с саудовскими компаниями. Сам завод находится в отличном состоянии и прекрасно расположен географически. И сама же ОСК неоднократно заявляла, что готова перевести реализацию части своих проектов на астраханскую площадку.

На этом фоне попытка выступать в качестве не полноценного стратегического инвестора, а скромного арендатора выглядят, скажем так, не слишком убедительно. Понятно, что никому не нравится платить чужие долги. Но такова миссия системного интегратора отрасли — решать накопившиеся в ней проблемы, а не только собственные коммерческие задачи.

Борис Шестаков, для «Новой»