В Мосгорсуде продолжаются слушания по делу бывшего начальника управления собственной безопасности Следственного комитета Михаила Максименко, обвиняемого в получении взятки в 500 тысяч долларов за освобождение из СИЗО криминального авторитета Андрея Кочуйкова — правой руки вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодого). Задержанные вместе с Максименко его заместитель Александр Ламонов и замруководителя ГСУ СК по Москве Денис Никандров, напомним, заключили сделку со следствием, их дело выделено в отдельное производство.

На прошлой неделе в суде в качестве свидетеля защиты выступил начальник столичного главка СК Александр Дрыманов. По данным обвинения, Дрыманов был одним из получателей взятки по делу Кочуйкова. До этого показания на бывшего начальника дал Денис Никандров — он якобы давал взятку за свое назначение замруководителем ГСУ. Дрыманов, однако, все обвинения счел «абсурдными» — по его мнению, Никандров дал показания под давлением ФСБ. Максименко Дрыманов охарактеризовал как человека, который всегда призывал действовать «только по закону». А дело о перестрелке на Рочдельской, по его мнению, было «использовано как ширма» для незаконного преследования следователей.

В понедельник 26 марта пришел черед Максименко давать показания. В «аквариуме», как обычно, он снял синий полосатый свитер с узором в полоску и остался в одной серой «водолазке» — за время процесса (он длится полтора года) подсудимый заметно похудел. Пока суд приобщал к делу сведения о доходах Максименко с 2014 по 2016 годы, тот наблюдал за всем, сложив руки на груди, потом делал пометки в тексте показаний, затем, покачиваясь на месте, смотрел на судью. Бывший начальник управления собственной безопасности СК заметно волновался.

Наконец судья Олег Музыченко пригласил Максименко выступить. Тот говорил сбивчиво, микрофоны из «аквариума» передавали звук его голоса с небольшими помехами. Он категорически отказался признавать свою вину по обоим эпизодам дела. Обвинение в получении взятки охарактеризовал как «ложное» и «надуманное».

— У меня не было полномочий по возбуждению уголовных дел, как мне инкриминируется по эпизоду дела Шенгелии (бизнесмена Бадри Шенгелии — Ред.), или по переквалификации дела, как по эпизоду Шейхаметова (Олег Шейхаметов, по данным обвинения, выступил посредником в передаче взятки сотрудникам СК от Шакро Молодого — Ред.). Я не мог вмешиваться в ход расследования. Ни один из руководителей следственных органов мне не подчинялся, — зачитывал показания Максименко.

Он говорил, что какого-либо авторитета его должность по сравнению с другими руководителями СК не имела:

— Их должности были генеральскими, их назначал президент, а меня назначал председатель СК. Я мог только проводить проверку деятельности сотрудников. Мои решения носили рекомендательный характер.

Далее Максименко обратился к эпизоду с часами Шенгелии. По версии прокуроров, в октябре 2015 года Максименко получил взятку в размере 50 тыс. долларов от предпринимателя. Шенгелия расстроился из-за конфликта с полицейскими, якобы укравшими у него дорогие наручные часы, и попросил Максименко организовать их уголовное преследование. По словам Максименко, который отрицает получение взятки от бизнесмена, с Шенгелией он общался редко, получал от него некоторую информацию о сотрудниках петербургского СК, но «никакой коррупционной связи не было». Никакого интереса в том, чтобы преследовать Романа Полозаева (объект проверки по факту кражи часов, начальник пятого отдела угрозыска по Ленинградской области, занимающегося «ворами в законе») или Александра Клауса (начальник ГСУ СК по Санкт-Петербургу; обвинение считает, что Максименко был заинтересован в его смещении с должности) у него не было.

Как заявил Максименко, Бадри Шенгелия дал показания против него под давлением ФСБ. Никакой передачи денег не было. Об эпизоде с часами главе собственной безопасности СК вообще узнал не от Шенгелии, а от оперуполномоченного отдела «Запад» УСБ МВД Виталия Федосова: тот ему рассказал, что сотрудники МВД изъяли часы у Шенгелии. Проводить проверку действий сотрудников петербургской полиции петербургские же следователи не торопились, и Максименко заподозрил наличие в этом промедлении «коррупционного момента» — во всяком случае, на такую возможность ему намекал Ламонов. Максименко поручил провести проверку петербургских следователей и одновременно сделал доклад председателю СК. Проверка была поручена полковнику Светлане Зиновой — замруководителя управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК. На ход проверки Максименко давления не оказывал (сама Зинова сказала в суде, что Максименко контролировал ход проверки — Ред.).

Перелистнув страницу записей, Максименко вернулся к первому эпизоду дела. Рассказывал, что не знал следователей, которые вели расследование дело о перестрелке на Рочдельской, и, даже если бы и захотел, не мог оказать на них давления. Олега Шейхаметова не знал и денег от него не получал. Перестрелкой же заинтересовался, когда увидел видеозапись с места происшествия. И его привлекли не действия Кочуйкова, а хладнокровие адвоката Эдуарда Буданцева, открывшего огонь в ресторане. «Я четко видел, как Буданцев, бывший сотрудник ФСБ, целенаправленно убивает несколько человек», — пояснил Максименко суду.

Позже он узнал о том, что Кочуйков и еще один участник перестрелки Романов отправлены в СИЗО, а «убийца» Буданцев находится под домашним арестом. Максименко стал расспрашивать Дрыманова о деле, но тот лишь ответил, что «дело ведется объективно». При этом Дрыманов сообщил, что судьбой Буданцева интересуются его бывшие коллеги из Управления «М» ФСБ. В личном разговоре с Максименко замглавы управления «М» Александр Трухачев сказал, что Буданцев «невиновен», но интерес управления к делу никак не комментировал. Сам подсудимый устранился от дела, решив, что в управлении «разберутся без его советов».

Однако история получила продолжение, когда Ламонов, приехав к начальнику в гости, признался, что от неких знакомых «получил сумму в 500 тысяч» для «решения вопроса Кочуйкова и Романова». Максименко заподозрил в словах заместителя провокацию. Подсудимый, по его собственному признанию, иногда сам дезинформировал сотрудников, чисто чтобы проверить, коррумпированы ли они («Рассказывал всякие небылицы»). Когда Ламонов ему сказал про 500 тысяч, Максименко возмутился, сказал, что они с Ламоновым не могут и не должны влиять на дело, и посоветовал заму вернуть деньги. Этот совет он якобы сопроводил напутствием не интересоваться делом, учитывая конфликт интересов СК и ФСБ. Сами деньги Максименко «никогда в руках не держал».

Отдельно Максименко рассказал и о взаимоотношениях с предпринимателем Дмитрием Смычковским — в ФСБ его считают одним из взяткодателей по делу. У Смычковского, говорил Максименко, был обширный круг знакомств в силовых структурах, но отношения между ними были исключительно приятельские — Смычковский предоставлял главе собственной безопасности СК информацию о возможных кадровых перестановках в органах, позже эта информация подтверждалась.

Незадолго до своего ареста Максименко расспрашивал Смычковского, не известно ли ему о случаях коррупции среди следователей. Предприниматель заявил, что о таких случаях не знает, а затем внезапно сказал о том, что управление «М» готовит провокацию против следователей. Для проведения провокации якобы была подготовлена сумма в 3 миллиона долларов. Максименко собирался доложить об этом Бастрыкину, но не успел, так как был задержан.

Когда подсудимый завершил выступление, судья Музыченко закрыл заседание — вопросы, которые намеревались задать Максименко стороны, были связаны с государственной тайной.

Как пояснил «Новой» адвокат Максименко Андрей Гривцов, теперь из-за наличия гостайны процесс будет проходить целиком в закрытом режиме, включая прения сторон. Журналистов ждут лишь на оглашении приговора.