Маленький тамбур суда явно не рассчитан на то, чтобы вместить одномоментно столько людей. Мы набиваемся все плотнее и плотнее, приставы блокируют проход на лестницу, ведущую наверх, к залам судебных заседаний. Так проходит полчаса, час… Наконец сверху на лестнице появляется эффектная блондинка Шовда, секретарь судьи Минцаева, председательствующего в нашем процессе.

— Судья давно на месте, не начинаем, потому что ожидаем, когда конвой привезет подсудимого, — информирует она.

— Ну а где подсудимый? — взрывается Муратов. — Слушания назначены на 9.30. Сейчас уже почти одиннадцать. Он потерялся по дороге в суд?

В этот момент не выдерживает уже Лена Милашина:

— По какому праву вы нас всех держите здесь столько времени? У нас нет возможности сесть, у нас нет возможности сходить в туалет. Пригласите председателя суда! — кричит она и прямо сквозь приставов идет наверх по лестнице — туда, где должен быть председатель.

— Сейчас подойдет председательствующий! Конвой задерживается! Вы не имеете права! — растерянно сопротивляются судебные приставы. Однако Милашина сметает их с пути и проходит наверх, к залу заседаний. За ней поднимаются и остальные. Приставы, еще несколько минут назад убеждавшие нас, что «в зал заседаний все равно все не поместятся», приносят из соседних залов дополнительные лавки.

К половине двенадцатого Оюба Титиева все же доставили в суд. Его заводят в клетку, он оглядывает зал, улыбается. Здоровается за руку с Явлинским.

Заседание начинается с того, что судья Минцаев оглашает ходатайство прокурора Никаева о продлении для Оюба меры пресечения в виде содержания под стражей. Ходатайство следователя поддерживает следователь Хадукаев. Он не­громко повторяет дежурные формулы про то, что Титиев обвиняется в совершении тяжкого преступления, что в материалах дела есть сведения о том, что он может скрыться, что он может воспрепятствовать расследованию и оказать давление на свидетелей…

Слово берет адвокат Титиева Петр Заикин:

— Вы ссылаетесь на присутствующие в материалах дела документы, которые подтверждают намерение моего подзащитного скрыться. Но я видел единственный документ на этот счет — рапорт оперуполномоченного. Вы хотя бы самого оперативника, который подготовил рапорт, опросили? Были ли проведены какие-либо следственные действия для того, чтобы подтвердить сведения, изложенные в этом рапорте?

— У меня нет доступа к этой информации, — отвечал следователь.

— Скажите, оба паспорта Оюба Титиева изъяты следствием? Как вы полагаете, он сможет скрыться?

— Они изъяты, однако известно достаточно случаев, когда подсудимые, оказавшись на свободе, скрывались от органов следствия и даже оказывались за пределами Российской Федерации.

— То есть вы всерьез полагаете, что государственная граница у нас охраняется, как проходной двор? Зря вы так не доверяете нашей ФСБ!

— Мы доверяем, у нас есть достаточно оснований… — только и пробормотал следователь.

— Вы также заявили о том, что мой подзащитный может уничтожить вещественные доказательства. Какие это конкретно доказательства?

— Вещественные доказательства, которые могут быть установлены в ходе следственных действий, — округлил следователь.

— А конкретнее?

— Я вам ответил.

— То есть виртуальные, — заключил адвокат Заикин.

Марина Дубровина, второй защитник Титиева, еще раз указала прокурору и следователю на разъяснение Верховного суда, которое обязывает сторону обвинения приводить конкретные факты, исключающие возможность освобождения человека из-под стражи, а не обходиться общими ссылками на его якобы злодейские намерения. Однако это, похоже, не произвело впечатления. И прокурор в своем слове поддержал доводы следователя, не размениваясь на частности и не конкретизируя причины, по которым Оюб Титиев должен оставаться под стражей.

Следом Петр Заикин озвучил ходатайства об изменении меры пресечения для Оюба Титиева под поручительства от двух кандидатов в президенты — Григория Явлинского и Ксении Собчак. «Григорий Алексеевич Явлинский к тому же присутствует в зале», — заметил Заикин и попросил дать Явлинскому возможность высказаться. Судья улыбался, не возражал против того, чтобы «глубокоуважаемый Григорий Алексеевич» обозначил свою позицию.

Явлинский говорил всего полторы минуты, и все эти полторы минуты зал был погружен в кромешное молчание:

«Я ручаюсь и за то, что он не будет воздействовать на свидетелей, и за то, что не будет заниматься противозаконной деятельностью. Для такого поручительства у меня есть многолетние основания. <…> Я знаю, что его деятельность всегда была направлена на выполнение всех законных требований, на соблюдение законов, на соблюдение Конституции Российской Федерации и, что самое главное, на защиту прав граждан в самых трудных и в самых тяжелых обстоятельствах. В частности, мне известно, что Оюб Титиев защищал жителей Чеченской Республики во многих регионах РФ, когда по тем или иным обстоятельствам они попадали в исключительно сложные положения, в том числе [в связи с] их контактом по взаимодействию с правоохранительными органами. Он многократно защищал таких людей от пыток, от незаконного воздействия на них. Его деятельность снискала уважение и поддержку всего правозащитного сообщества Российской Федерации».

После завершения выступления Явлинского судья дал возможность гособвинителю высказаться по поводу заявленного ходатайства. Про авторитет, уважение и подлинный смысл слов «я за него ручаюсь» прокурор не сказал ничего. Зато он заметил, что нет никаких оснований полагаться на поручителей, поскольку сумма, заявленная в качестве финансовой гарантии, — незначительна, всего 10 тысяч рублей.

— Это чашку кофе выпить, — усмехнулся прокурор.

— Недешевый кофе у вас! — выкрикнул с места Муратов. — Какие зарплаты у чеченских прокуроров?

Эта дискуссия между Муратовым и прокурором развивалась и в перерыве, когда судья удалился для принятия решения. «Ваша чашка кофе тянет на десятку — только не рублей, а лет», — сказал Муратов прокурору.

После перерыва судья огласил решение: удовлетворить ходатайство прокуратуры о продлении содержания под стражей для Оюба Титиева еще на два месяца, до 9 мая.