Барак № 13

В Саратовской области, по подсчетам детского омбудсмена, 70 процентов сирот не получили положенное по закону жилье. В очереди стоят 4500 человек. На покупку квартир в прошлом году было выделено 330 миллионов рублей из областного и федерального бюджета. Всего нужно 1,8 миллиарда рублей. Проблема не только в нехватке средств. Региональные власти выделяют бюджетные деньги застройщикам, обещающим возвести дома по «инновационным» технологиям. Простояв несколько лет, здания приходят в такое состояние, что жильцы требуют расселения.

Кружим по промзоне Балашова, разыскивая Спортивную, 13. Разбитый заводской клуб из красного кирпича, склады, гаражи, заборы. Вот и двухэтажка, обшитая желтым сайдингом. В № 13 от 6 февраля 2013 года «Новая» рассказывала об этом доме, который тогда только готовили к вводу в эксплуатацию. Региональные чиновники уверяли, что здание построено по новой «канадской технологии». Но выпускники детдома отказывались сюда вселяться.

Заходим в подъезд и падаем: на полу — слой прозрачного льда. Двери квартир распахнуты. Вся прихожая — пол, стены, потолок — покрыта круглыми черными пятнами плесени. В кухне торчит белая от изморози газовая труба. Ни плиты, ни отопительного котла, ни мебели. В комнате на полу валяется матрас, розовая курточка, безногая кукла.

Посередине — дыра в подвал, в которую видна суть строительного ноу-хау. Оказывается, межэтажное перекрытие сделано из пенопласта и опилок. В темной яме что-то капает, видны трубы, мусор. В углу комнаты отвалился кусок стены. Она состоит из жестяного профиля и стекловаты.

«Здесь бессмысленно делать ремонт! Я на кухне уже два раза полы перекладывала. Под домом постоянно вода. Фундамента нет, здание стоит на земле», — рассказывает Виктория из квартиры № 10. Большинство соседей разъехались на съемное жилье, «лучше платить, чем в подвал провалиться». Из 16 квартир обитаемы четыре.

Однушка Вики в соседнем подъезде. Здесь темно — проводка на лестнице сгорела в первые полгода. Из-за того, что брошенная половина здания не отапливается, Вике приходится использовать свой котел на полную мощность. В месяц на газ и воду уходит полторы тысячи рублей.

В комнате на стене рядом с иконой — связка медалей на триколорных ленточках. Виктория — кандидат в мастера спорта по волейболу, играла за университетскую сборную. «Мне сказали: в Саратове сироте получить жилье нереально. Пришлось переехать сюда».

Лотерея или очередь

Из соседней квартиры приходит Наталья. 30 квадратных метров в картонном бараке она снимает за 5 тысяч рублей в месяц. Девушка воспитывалась в балашовском детдоме до 2010 года. С тех пор стоит на жилищном учете. В 2013-м при помощи прокуратуры подала в суд, который подтвердил, что областное министерство строительства обязано исполнить федеральный закон и выдать квартиру.

Наташа — повар по профессии. Официально устроиться на работу она не может — без жилья нет прописки. Три раза ездила в Саратов на жеребьевки, где распределялись квартиры для сирот (билет от Балашова до областного центра стоит 500 рублей). «Сидит полный зал сирот, человек двести. Одного вызывают, чтобы крутил барабан и вытаскивал бумажки с фамилиями. Кого вытащил — тому квартира. Из тех балашовских, кто со мной ездил, за все время повезло троим. Причем одна из них ждала квартиру меньше месяца, а я — почти десять лет. Никакой справедливости, просто — судьба».

Как объясняли в региональном министерстве строительства, принцип «случайного выбора» нужен «для обеспечения антикоррупционности». Прошлой осенью уполномоченный по правам ребенка в РФ Анна Кузнецова назвала саратовскую квартирную лотерею «унижением выпускников сиротских учреждений». В декабре областная дума все исправила: теперь сироты будут стоять в очереди, составленной по датам постановки на жилищный учет, но пустят в эту очередь только тех, кто прошел прокуратуру и суд. В федеральном законе о необходимости индивидуальных судебных разбирательств ничего не сказано. С бюрократической возней не каждый сирота справится. В среднем, тяжба занимает полгода. Сейчас из 4500 саратовских сирот, нуждающихся в жилье, судебные решения имеют около 1900.

«Метры уходят налево»

Во дворе барака останавливается машина (сквозь «наностены» толщиной 15 сантиметров это прекрасно слышно). Приехал балашовский правозащитник Дмитрий Дубов. Дмитрий — энергичный мужчина в камуфляжном бушлате и ушанке — заполняет собой крохотную прихожую.

После увольнения из армии Дубов добивался положенной по закону квартиры для своей семьи, потом для других афганцев. Самая сложная история одного из ветеранов длилась 24 года и, как уверяет Дмитрий, счастливо закончилась благодаря силе печатного слова. Он надеется на помощь прессы и в ситуации с сиротами, которыми теперь занимается.

Выпускник балашовского детдома Владимир Воробьев снимает комнату в общаге на улице Маркса. На четвертый этаж ведет широкая лестница с двумя пролетами. Наверное, когда-то это был парадный вход. Теперь перил нет, по бокам торчат металлические прутья. Штукатурка с потолка над верхней лестничной площадкой обвалилась, видны железобетонные плиты с сырыми разводами. За дверью — длинный, от торца до торца здания коридор. Посередине висит лампочка без абажура. Стены выкрашены зеленой краской. В коридор выходят два десятка дверей. Ни одного жильца не видно и очень тихо, так что здание кажется нарочито жуткой декорацией.

«Не разувайтесь», — говорит Владимир, приглашая в комнату. После коридора свет кажется слишком ярким. На окне — позолоченная багетка без занавесок. В углу — узкая кровать под пледом с тигриной головой. Правозащитник раскладывает документы Воробьева на подоконнике.

Владимир — строгий молчаливый юноша. На вопросы отвечает быстро и односложно, как в армии. Отслужил срочную в ВВС в Тамбове. Работает в мебельном магазине «консультантом и грузчиком». Не пьет, занимается бегом и футболом. Девушка есть, и он настроен серьезно, «но куда ее привести?». Воробьев сменил уже десяток съемных адресов, жил даже в избе с дровяной печью. В комнате общежития удобств побольше: есть, например, водопроводный кран, но нет канализации, вода сливается в ведро под раковиной.

В общей кухне развешаны мокрые простыни. Слева — единственный работающий умывальник. Плиты нет, Владимир готовит еду на работе. Душа тоже нет. Туалет — один на этаж. Пять из шести кабинок забиты фанерками, в шестой — высоченный бетонный постамент с вмонтированной чашей Генуя.

За съем такого жилья молодой человек платит 5 тысяч рублей в месяц. «Суд удовлетворил иск Воробьева в 2015 году! — Дубов хлопает ладонью по стопке листов. — Кто заставит исполнить решение?» В начале года правозащитник помог Воробьеву написать обращение к Владимиру Путину с просьбой о «президентской помощи».

На недавней коллегии Генпрокуратуры президент попросил «принципиально реагировать на факты приобретения квартир для детей-сирот по завышенным ценам или на попытки отделаться от граждан, предоставляя им откровенно бросовое, никому не нужное помещение». «Сиротский барак» № 13 в Балашове соорудило ООО «Стройэкс». В 2012 году фирма, выигравшая госконтракт, получила из областного бюджета более 15 миллионов рублей. Как говорят балашовцы, в то время благоустроенная однушка в центре города стоила 850—900 тысяч рублей. В феврале нынешнего года учредитель «Стройтэкса» был признан виновным в мошенничестве и приговорен к полутора годам колонии-поселения (прокуратура не называет его фамилию, так как судебное решение не вступило в законную силу). Тогдаший министр строительства области Сергей Канчер возглавляет теперь энгельсский кирпичный завод, в 2016 году в его бытность министром «Стройэкс» получил кубок саратовского правительства за первое место в сфере производства строительных материалов. Бывшая глава Балашовского района Елена Щербакова, обещавшая, что в пенопластовом бараке будет «и тепло, и светло, и тихо», стала министром внутренней политики региона.

Не провалиться бы на этом месте

Балашовский барак — не единственное в регионе воплощение передовой строительной мысли. В № 75 от 17 июля 2015 года «Новая» рассказывала об одноэтажных домах из гипсокартона, которые построили для сирот в Аткарске. Жильцы жаловались, что в зданиях не работает вентиляция и распространяется грибок.

В Энгельсе по «инновационной технологии» собрали трехэтажку. «Все хотят отсюда свалить. Хоть бы расселили нас», — вздыхает жительница энгельсского сиротского дома Анастасия Шумилова. Когда-то здание было отделано в немецком стиле — белые стены с коричневым декором. Спустя пять лет после ввода в эксплуатацию плиты на фасаде погнулись, клочками висит штукатурная сетка. Над окном третьего этажа облицовка совсем отвалилась, в прорехе желтеет утеплитель.

В подъезде неожиданно уютно. Металлические опоры лестницы раскрашены, как березовые стволы. На стенах — дворец Алладина, красные розы, яблони, смешарики. Настя сама нарисовала их гуашью. За рисунками не так заметны трещины. Из подъезда проходим в общую кладовую — здесь нет никакого отделочного ремонта и ничто не мешает рассмотреть, из чего сделана стена. Это металлические балки, обшитые цементно-стружечными щитами.

Лезем на чердак. Здесь очень холодно. Под окнами, забранными жалюзи, лежит снег — прямо на перекрытии между чердаком и третьим этажом. Стучу по плите — звук получается такой, как если ударить по деревянному ящику.

Анастасия выросла в энгельсском интернате. После выпуска жила у знакомых, снимала комнату без удобств в общежитии, случалось и ночевать на набережной. С 2010 года стояла на жилищном учете, выиграла суд. Квартиру в доме на Волжском проспекте Шумиловой дали в 2013-м — только после того, как о проблемах девушки рассказали саратовские и федеральные СМИ. «Наконец-то мы с сыночком дождались крыши над головой. Многие отказались от этого дома, но не я. Да, здесь никогда не будет газа. Да, маленький метраж, нет балконов. Это ерунда по сравнению с тем, когда тебе некуда идти ночевать. Спасибо, что не дали остаться бомжами», — писала, получив ключи, Настя в благодарственном интернет-обращении к депутатам областной и Государственной дум.

После заселения дома в нескольких квартирах лопнули полы. Четырехлетний сын одной из соседок, прыгнув с дивана, провалился внутрь перекрытия — оказалось, оно «не из бетона, а из опилок». Кроме того, на верхнем этаже почти не работало отопление. И неудивительно: этажом ниже в квартире Насти пластиковые стояки были закручены в два огромных кольца. Жильцам сказали, что «дом осядет и трубы вытянутся».