Владимир Высоцкий — последний из XX века, кого признали и объявили великим русским поэтом. Не при жизни, конечно, — это было бы абсурдно. Но и не сильно после смерти: на склоне 1980-х, в разгар горбачевской перестройки. Тогда-то и выяснилось, что позднесоветский народ говорит языком Высоцкого, и наоборот. В те времена и даты удачно созрели: январь 1988-го, 50-летие. Как шутили по набиравшему свободные обороты перестроечному телевизору, «а Владимир Семеныч Высоцкий стал как Пушкин, но только главней». На 80-летие такого хайпа не будет. Тем интереснее порассуждать о Высоцком не как о голосе 250-миллионного трудящегося и эксплуатируемого народа. А как о русском поэте par excellence.
Евтушенковское «поэт в России — больше, чем поэт» — это уже пошлость, но, как почти всякая пошлость, она верна. Поэт — это вовсе не человек, который регулярно пишет стихи и/или делает это даже хорошо. Это некая альтернативная человеку разумному псевдобиологическая сущность. Подобно вирусу — существо на грани живого и неживого. Человеческое и нечеловеческое в таком существе нераздельны и неслиянны, подобно божественной и человеческой природам Иисуса Христа.
Важнейшие, базовые характеристические свойства русского поэта:
- добровольное и последовательное тяготение к смерти, неизбежно ведущее к самоубийству;
- точное знание/представление о единственно правильном моменте своей смерти.
Притом верная и справедливая гибель поэта предопределена сущностными противоречиями между двумя его природами, которые спокойно живут внутри субъекта, но жестко конфликтуют во внешней среде — личной жизни и социальном пространстве.
В этом контексте саморазрушение Высоцкого — не череда трагических трудноконтролируемых эксцессов, а совершенно закономерный путь. Мы можем это оплакивать, но не осуждать.
Бессознательно и отчасти сознательно Владимир Высоцкий ориентировался на своего ключевого предшественника, эталонного самоубийцу русской поэзии — Александра Пушкина.
Марина Влади — в книге «Владимир, или Прерванный полет»:
Не удалось отобразить 667
Известно, что Пушкина отказались отпевать в церкви при Адмиралтействе, называвшейся тогда Исаакиевским собором — как было изначально задумано, — потому что настоятель храма посчитал поэта самоубийцей. И в Конюшенную придворную церковь А.С. взяли лишь по личному указанию Николая I.
Барон Луи Геккерн, нидерландский посланник, приемный отец и любовник Дантеса, пишет в те дни одному своему корреспонденту:
Не удалось отобразить 667
Действительно. Яростно оскорбительное письмо А. С. барону Геккерну 26 января 1837-го было заведомой провокацией смертельной дуэли. Пасквиль, полученный Пушкиным 4 ноября 1836-го — с намеками на связь Н.Н. Гончаровой не только с Дантесом, но и с императором, — так до сих пор и не нашел легитимного автора. Подозреваемые — князь-иезуит Иван Гагарин, князь-историк Петр Долгоруков и все тот же Луи Геккерн — кажется, давно оправданы. Не прислал ли этот роковой текст поэту сам поэт?
Почти весь Пушкин, начиная с «Евгения Онегина», — сплошное и размежеванное пророчество о самоубийстве в специально отведенное время.
Не удалось отобразить 667
Сравним — у Высоцкого.
Не удалось отобразить 667
О самоубийстве Пушкина писали много и многие. Юрий Лотман (Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века):
Не удалось отобразить 667
Последекабристский период ощутимо изменил концепцию смерти в системе культуры. Прежде всего смерть вносила истинный масштаб в карьерные и государственные ценности. Николай I, который был убежден, что «может все» (слова его в беседе со Смирновой-Россет), разговоров о смерти не терпел и всегда их обрывал. В таких разговорах раскрывалась ограниченность и тщета его власти, и в этом, возможно, была одна из причин того, почему мысль о смерти привлекала самых разных людей николаевской эпохи».
Лотман, пожалуй, прав во всем, кроме: дело не столько в эпохе. Просто смерть — единственная альтернатива власти над поэтом земных царей, во все времена. Вот в «Медном всаднике», где наводнение, — тоже метафора пушкинской погибели:
Не удалось отобразить 667
Финальное пророчество — «Маленькие трагедии». Прежде всего — страшная тандемократия Моцарта и Сальери, где Пушкин, на мой взгляд, отождествляет себя с обоими сразу. Человеческим началом поэта, беспрекословно убивающим нечеловеческое, и наоборот. Нераздельно и неслиянно, как и было сказано.
Не удалось отобразить 667
Его — это самого себя.
Марина Влади, там же:
Не удалось отобразить 667
Такое же концентрированное рассуждение о самоубийстве как форме побега из наличной реальности — Высоцкий, с определенных дней.
«Охота на волков»:
Не удалось отобразить 667
«Жизнь» уже можно менять на «смерть», но это было бы слишком явно, поэт так не должен.
«Охота с вертолетов»:
Не удалось отобразить 667
«Горизонт»:
Не удалось отобразить 667
Это существо не могло сохранять иллюзию выживания. Больше того — боялось опоздать к отплытию. Отсюда это:
Не удалось отобразить 667
Марина Влади:
Не удалось отобразить 667
Пушкин из-за царя и Бенкендорфа не смог уехать за границу. И потому женился, вписав Наталью Гончарову в самоубийственный сюжет. Высоцкий женился, и потому смог ездить за границу. Возможно, тем и подвинув смерть на 12 лет, как мы склонны считать вместе с Мариной Влади.
Главные противоречия поэта дополняются суммой других, ими порожденных. Например. Между любовью и дружбой. Поэт навлекает на себя смертельную любовь, но сам он к ней не готов, ибо для него дружба главнее (несуществующей) любви, а любовь (вместе с прилагаемым сексом) — форма, разновидность дружбы. Потому поэт в принципе не может изменять в любви, само понятие «измена» здесь неприменимо. К Высоцкому и Пушкину это относится одинаково.
Еще одно противоречие, свойственное именно Высоцкому, — между миссиями актера и поэта. Две едва совместимые, враждебные друг другу ипостаси.
Вот из воспоминаний Н.Я. Мандельштам, со ссылкой на главного авторитета:
Не удалось отобразить 667
Актер онтологически пуст, чтобы в верный момент его могли наполнить до краев текст и режиссер. Поэт же — переполнен самим собою. Так что актер-поэт — те еще сапоги всмятку.
Под собственный занавес Высоцкий мог играть втеатре только Гамлета (очем идоговорился сЮрием Любимовым).
И не исключительно из-за проблем со здоровьем — он был Гамлетом на самом деле, и так ему было легче.
И у каждого поэта — свой памятник. У Пушкина — с высоты спокойного ожидания смерти, как утренней разносчицы молока.
Не удалось отобразить 667
У Высоцкого — из глубины мучительного ее ожидания, марева наркотической агонии:
Не удалось отобразить 667
Список великих русских поэтов прошлого века полон, но не закончен. Скоро будем вносить в него Виктора Цоя. И сравнивать с Лермонтовым. Но не сейчас. Как сказал Высоцкий жене Марине в день их последнего очного расставания: «Не плачь, еще не время».
Делаем честную журналистику
вместе с вами
В стране, где власти постоянно хотят что-то запретить, в том числе - запретить говорить правду, должны быть издания, которые продолжают заниматься настоящей журналистикой.
Ваша поддержка поможет нам, «Новой газете», и дальше быть таким изданием. Сделайте свой вклад в независимость журналистики в России прямо сейчас.