Привычно щелкая пультом по каналам, набрела на сериал «Инспектор Купер». В роли киллера — Захар Прилепин. Не важно, что роль не украсила ни исполнителя, ни сериал. Важно мелькать во всех средах, а это Прилепину удается великолепно. Не успел писатель-воин завершить свою черную работу в одном проекте, как продолжил ее в другом.

В программе «Уроки русского» Захар решил расправиться с Высоцким накануне его 80-летия. Самоходной артиллерийской установкой он крушит все вокруг, не забывая приговаривать: «Я Высоцкого люблю не меньше вашего». Главный творческий итог юбиляра, считает З.П., в том, что он не дожил до наших дней. А если бы дожил (страшно представить!), то был бы вместе с Дмитрием Быковым, Людмилой Улицкой, Булатом Окуджавой. Мысль эта невыносима для Прилепина. Больше него творческих и прочих интеллигентов ненавидел разве что Николай II. Тот даже намеревался приказать Академии наук вычеркнуть само слово из русского словаря, но не успел.

Как и положено большому мастеру, З.П. любит Высоцкого странною любовью. Нет в мире такого порока, который бы автор полотна не увидел в своем герое. «Всенародный Володя» плотно сидел на тяжелых наркотиках. Безостановочно изменял Марине Влади. Через два года после свадьбы у него родилась дочь от актрисы Иваненко. Разъезжал на шикарных машинах (голубой «Мерседес» был только у него и у Брежнева), которые регулярно по пьянке уничтожал. Жил предприимчиво: ведущий актер самого модного театра, снялся в 30 фильмах, выпустил 7 миньонов, 11 дисков-гигантов, путешествовал по всему миру, включая Таити, дал полторы тысячи концертов, хитрил с бухгалтерией, налогов не платил. Особенно больно Прилепину осознавать, что вторым после Гагарина кумиром русского народа стал человек, отца которого звали Семеном Вольфовичем, дедушку Вольфом Шлиомовичем, а у бабушки вообще фамилия Бронштейн — как у Троцкого. Выйдя на оперативный простор уроков русского, автор заодно отказал своему герою и в особом актерском, поэтическом, а тем более прозаическом даре. Полный список прегрешений приводить нет сил. Достаточно и неполного обвинительного акта от «всенародного Захара». Похвалил Высоцкого один раз: он, наркоман, не торговал своими бесами, как принято сегодня.

Отдельный вопрос: а какими персональными бесами торгует Прилепин? Ему сегодня предоставлена максимальная полнота самовыражения и в первой, и во второй реальности. Года два назад он с Охлобыстиным и Пореченковым посчитал госканалы излишне либеральными. Тогда эти лихие державники приступили к созданию собственного российского консервативного ТВ — РаКеТа. Качество продукции гарантировал предполагаемый бюджет в полтора миллиарда долларов, сопоставимый с CNN. Ракета так и не взлетела. Скорей всего потому, что госканалы исправились — прилепинским бесам предоставлена зеленая улица.

Когда-то его телеобраз подкупал искренностью; теперь огорчает предсказуемостью баррикадного сознания. З.П. все время рвется то на передовую, то на авансцену, путая одно с другим. Логика войны, в которой он принимает активное участие, переносится на телепроекты. Исчезают нюансы, оттенки, остается только деление на своих и чужих. В проекте «Чай с Захаром» на канале «Царьград» все свои — от Михалкова с Охлобыстиным до Шейнина с Петром Толстым, от Малофеева с Бородаем до Захарченко с Глазьевым. Бессмысленное утверждение о том, что Высоцкий признал бы Крым нашим, значит для Прилепина больше, чем весь В.В., вместе взятый. Уроки русского превратились в уроки донецкого.

Железобетонная идеология отменяет эстетику. Дальше Проханова с Куняевым художественные восторги автора не простираются. Тут и зарыта собака. Одно дело самовыражаться через войну, и совсем другое — за счет всенародных кумиров. Тон клокочущей ненависти отменяет даже попытку анализа. Мысли разбегаются тараканами, сюжет трещит по швам, нет ни яркой детали, ни проблеска ума. Для чего нужно было препарировать Высоцкого с брезгливостью патологоанатома? Нет ответа. Для чего вообще сегодня нужны авторские программы, предпочитающие диалогу агрессивный монолог? Святой источник ненависти и без того булькает бесперебойно.

Телевизор — пространство крайностей. Через несколько дней Владимиру Семеновичу исполнится 80 лет. Елей с мармеладом польется изо всех щелей. Венцом творенья прозвучит фильм «Спасибо, что живой» и концерт «Своя колея» в Государственном Кремлевском дворце. Клонировать юбиляра вдохновенно примутся отобранные сыны отечества типа Лепса и Безрукова. Сводный хор мобилизованных исполнителей во главе с неизбежным Харатьяном затянет: «Где мои 17 лет? — На Большом Каретном». И уже станет непонятно, что хуже — поминки от Прилепина или истеричность юбилейного ритуала от всех остальных.

Покажут и лучшее из возможного — полуподпольную запись единственного на ТВ концерта В.В. от 22 января рокового 1980 года. Мука в глазах; лицо, скорбно закрытое ладонями; страх не быть понятым… Аборигены, поясняет Высоцкий, любили Кука, но все-таки его съели. Так бывает, добавил он. Еще как бывает.