9 января в РБК был опубликован материал, в котором приводились слова анонимных источников из мэрии Москвы о том, что программа реновации направлена на борьбу с преступностью, которая якобы процветает в районах хрущевской застройки. Согласно рассуждению источников, если в пятиэтажке на 300 квартир проживают 200 человек с «низким социальным статусом», то в районе начинает процветать преступность. А если пятиэтажку снести и всех этих людей переселить в двадцатипятиэтажный дом, в котором на 3000 квартир будет 200 человек с «низким социальным статусом», то все безобразия моментально прекратятся.

Опустим очевидные ошибки, вроде того что не бывает пятиэтажек на 300 квартир. Заострим лишь внимание на том, насколько эти тезисы имеют отношение к реальности. Предлагаю обратиться к исследованию Московского института социокультурных программ «Механики Москвы», проведенному в 2014 году. В рамках этого исследования измерялась объективная безопасность в районах Москвы, т.е. реальное количество зафиксированных правонарушений, и субъективная безопасность, т.е. то, какие районы москвичи считают опасными. Исследование показало, что большая часть преступлений происходит в районах ЦАО, в то время как москвичи склонны считать эти районы самыми благополучными. И наоборот, по мнению жителей, самые опасные районы находятся за пределами ТТК, хотя фактически там происходит на порядок меньше преступлений.

Здесь мы подходим к идеологии, которая стоит за реновацией: все проблемы решаются при помощи стройки. Власти настолько не доверяют горожанам, настолько отказывают им в самой способности решать социальные проблемы, что готовы назвать девелоперский проект реновации — ​социальным. С высокой долей вероятности чиновники здесь искренне заблуждаются: они, как и большинство москвичей, уверены, что за пределами ЦАО сосредоточена уличная преступность, что и при достаточно упорной и целеустремленной работе с камнями, из которых состоит город, можно все исправить.

Социологов и криминалистов всегда занимал вопрос, как устроена безопасность на улицах больших городов. Роберт Парк, основатель Чикагской школы социологии, говорил о том, что есть три уровня санкций, которые человеческое общество может задействовать для поощрения или, наоборот, предотвращения того или иного типа поведения. Первый уровень — ​элементарные санкции, когда нарушителя правил без лишних слов убивают или изгоняют из племени. Второй уровень — ​санкции общественного мнения, когда поведение человека регулируется тем, что о нем подумают соседи. Убить — ​не убьют, но посмотрят так, что захочется сквозь землю провалиться. Третий уровень — ​институциональные санкции, когда решение о том, прав человек или нет в своем поведении, решают полиция и суд. Согласно Парку, хороший город тот, который сочетает в себе второй и третий уровни санкций, с превалированием второго. Это город, в котором человек ведет себя подобающим образом не от страха тюрьмы и штрафов, а потому, что ценит материальные и нематериальные блага, которые предоставляет ему городское соседство.

Еще один взгляд на безопасность в городе можно найти у Джейн Джекобс, основателя движения «нового урбанизма». Джейн Джекобс говорит, что важнейшим фактором безопасности в городе является так называемый «уличный взгляд». Как известно, темные дела совершаются в темноте. И никому не придет в голову нарушать правила городского общежития, если он знает, что на него смотрят — ​из окон квартир, из-за прилавка кофейни. Сама неотвратимая возможность присутствия наблюдателя принуждает человека вести себя прилично. А для того, чтобы это работало, необходима среда соразмерного человеку масштаба. В огромных дворах двадцатипятиэтажек уличному хулигану легко затеряться от «уличного взгляда», а вот компактный двор хрущевской застройки уже серьезный гарант безопасности. Соседство в модели Джекобс также играет важную роль. Совсем не обязательно знать всех соседей по именам и ежедневно ходить к ним за солью, для того чтобы чувствовать себя в безопасности. Достаточно чтобы люди, которые встречаются в подъезде, во дворе, на улице, различали друг друга. Человеку, которого ты знаешь в лицо, сложнее сделать что-то неприятное.

К сожалению, двадцатипятиэтажные человейники с лифтами мешают выработать эту систему отношений, которую социальные географы Эш Амин и Найджел Трифт называют «легкой социальностью» — ​люди встречаются реже, их гораздо труднее запомнить. Поэтому вера в то, что новые огромные дома способны повлиять на уличные правонарушения положительным образом, увы, безосновательна. Скорее всего, наоборот, — ​если мы вернемся к исследованию «Механики Москвы», то мы обнаружим, что в Новой Москве, уже застроенной бетонными многоэтажками, уровень преступности достигает масштабов ЦАО.

Петр Иванов, социолог города