Все началось с яиц. Цены на куриные яйца в Исламской республике Иран стали расти 16 декабря и к 28-му выросли до 170 000—200 000 риалов ($4—5). Финансовые аналитики объясняли населению, что яйца подорожали из-за повышения цен на корма и скоро подешевеют обратно, торговцы срочно завезли большую партию дешевых яиц из Турции. Но было поздно.

Первыми против роста цен начали протестовать в трехмиллионном городе Мешхеде на северо-востоке Ирана. Полиция сразу же арестовала 52 человека, но протесты уже перекинулись на другие крупные города: Решт, Керманшах, Шираз, Исфахан, Хамадан, Ахваз.

30 декабря волнения начались в столице страны Тегеране, затем — в небольших (50—200 тысяч человек) провинциальных городах вроде Неджефабада, Каджегана или Туйсеркана, неизвестных настолько, что мировые новостные агентства не сразу сообразили, как правильно прочесть их названия на фарси.

31 декабря. На видео протестующие маршируют по улицам 80-тысячного провинциального города Элигудерз в провинции Лорестан.

Неделю толпы людей выходили на улицы более чем тридцати городов, от сельских районов иранского Курдистана до промышленного Ахваза. Мирные сначала, митинги вскоре превратились в столкновения с полицией и силами Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) — элитного военного формирования, созданного для защиты завоеваний Исламской революции и подчиняющегося напрямую верховному религиозному лидеру страны аятолле Али Хаменеи. Полиция применяла водометы и слезоточивый газ, протестующие — камни, арматуру и «яйца Молотова» — куриные яйца с налитым внутрь бензином.

Вежливыми погромами европейского образца дело не ограничилось: в Неджефабаде, по сообщению иранского агентства Tasnim, один из протестующих расстрелял полицейских из охотничьего ружья (один человек был убит, трое — ранены). В Керманшахе и Кахдариджане протестующие подожгли отделения полиции. В Харрамабаде — офис губернатора. В Каджегане попытались взять штурмом городские стены, но отступили, когда полицейские застрелили пятерых человек.

Всего, по официальной информации властей, в беспорядках погибли 22 человека, по информации оппозиционеров — больше 50. Только в Тегеране были арестованы больше 450 человек, сколько по стране — пока неизвестно, но точно не одна тысяча. Глава Революционного суда Тегерана (специфической иранской судебной системы, направленной на борьбу с врагами государства) объявил, что всем им грозит смертная казнь.

Столь массовые протесты случаются в исламском Иране не первый раз. В 2009 году, после выборов, на которых с большим отрывом и очевидными подтасовками победил прошлый президент Махмуд Ахмадинежад, по всей стране прошли массовые шествия сторонников проигравшего кандидата Мир-Хосейна Мусави. В Тегеране на улицы вышли больше ста тысяч человек. Мирные митинги быстро превратились в столкновения с полицией: протестующих разогнали дубинками и слезоточивым газом, восемь из них были убиты, еще как минимум трое позже были забиты до смерти в тюрьмах.

У власти надолго утвердился консервативный и религиозный Махмуд Ахмадинежад. Он грозил Западу атомной бомбой, заявлял, что сионистский режим надо «стереть с лица земли» и противостояние Израилю — национальный и религиозный долг каждого иранца; отрицал Холокост, обвинял во взрывах башен-близнецов власти США и, как шепотом говорили иранцы, за обедом ставил рядом со своей тарелкой еще одну, пустую, — на случай второго пришествия на землю пророка Исы.

Эпоха Ахмадинежада закончилась бесславно. В 2013 году на президентских выборах победил пользующийся репутацией либерального реформатора Хасан Рухани, и во всех домах европеизированной иранской интеллигенции наступил праздник.

Впрочем, все понимали, что больших изменений ждать не стоит: вся полнота власти в Иране принадлежит рахбару — религиозному лидеру, аятолле Али Хаменеи, выбранному пожизненно. Как бы непопулярны ни были светские политические лидеры, аятолла всегда был над критикой — выше мулл, ниже Аллаха. И вот теперь, в декабре, Иран впервые выступил против него.

Из-за чего протестовали жители Ирана в этот раз? Первоначально требования были только экономическими: остановить рост цен на продукты, снизить безработицу, коррупцию, расходы на внешнюю политику – например, участие в кампании в Сирии.

Требования и правда были справедливы. В последние годы из-за экономических санкций Запада и сокращения доходов от продажи нефти уровень жизни в Иране резко упал. Коррупция достигла примерно российских масштабов, в маленьких городах безработица достигла 20% (по информации, распространяемой протестующими по соцсетям). Вместо борьбы с бедностью и коррупцией власти продолжили тратить на религиозные организации различных уважаемых мулл суммы, сопоставимые с годовыми бюджетами небольших городов. Их жители и вышли на митинги. «Mardom godai mikoneh, agha khodai mikoneh» — «Народ голодает, а дядя молится», — скандировали они.

Помимо этого огромная часть бюджета Ирана продолжает тратиться на военные кампании за пределами страны. «Не за Газу, не за Ливан, душа моя горит за Иран», — кричали люди на площадях.

Во многих городах митингующие потребовали смягчить исламские требования к одежде и разрешить женщинам выходить на улицы без обязательного по закону хиджаба и головного платка. Иконографическая фотография девушки, гордо стоящей на баррикадах с непокрытой головой, разошлась по всем мировым СМИ (впрочем, позже оказалось, что она была снята на митинге против хиджабов, прошедшем еще до начала массовых протестов).

Через социальные сети иранцы распространяли требования упразднить власть аятоллы, отделить религию от политики, создать независимый суд и свободные СМИ.

Портреты мрачного человека в чалме и очках висят на половине иранских биллбордов, во всех государственных учреждениях, офисах, лавках и даже отелях, но портить их раньше никто не решался: во-первых, аятолла много лет был действительно популярен. Во-вторых, оскорбление его имени — прямой путь в политическую тюрьму «Эвин».

Власти Ирана отреагировали на оппозиционные выступления примерно так же, как в 2012-м власти России: по всей стране прошли огромные проправительственные демонстрации с национальными флагами, толпами мулл в чалмах, патриотическими лозунгами и скандированием «Смерть Америке!».

Всю вину за «раскачивание лодки» возложили на Соединенные Штаты. 1 января президент Ирана Хассан Рухани заявил, что США, «сионистский режим» (т.е. Израиль) и Саудовская Аравия пытаются разрушить единство Ирана «и не могут вынести наш прогресс и успех в регионе». В тот же день спецслужбы Ирана заявили, что уже задержали нескольких агентов Запада, стоявших за беспорядками.

Найти более убедительных врагов властям Ирана не удалось. Как и в 2009-м, у протестов не оказалось единого лидера. Вся информация распространялась через самую популярную социальную сеть страны Telegram (всего ею пользуются 40 млн жителей страны, а самый популярный телеграм-канал о протестах насчитывает 1 млн 300 тысяч подписчиков).

Помимо сионистов и США одним из главных врагов для иранских властей много лет остается леворадикальная Организация моджахедов иранского народа Моджахедин-э Халк. В Иране она признана террористической, тюрьмы набиты ее сторонниками, и 90% смертных казней страны приходятся на тех, кто имел несчастье быть заподозренным в связях с ней. Естественно, моджахеды стали первыми подозреваемыми в нынешней волне беспорядков.

Первый раз о них вспомнили на пятничной молитве. Семь религиозных лидеров по всему Ирану обрушились на организацию, обвинив ее в очередной попытке раскачать иранскую лодку. На следующий день лидер Моджахедин-э Халк Марьям Раджави выпустила обращение, в котором поддерживала людей Ирана и призывала «освободить нашу оккупированную родину». Иранские СМИ взорвались проклятиями. Увы: когда по площадям Ирана носились стотысячные толпы возмущенных иранцев, обращение Марьям Раджави получило в твиттере всего пятьсот лайков.

Если сразу после исламской революции 1979-го года Моджахедин -э Халк действительно вела вооружённую борьбу против властей Ирана и пользовалась поддержкой воюющего с Ираном Саддама Хусейна, то со временем она превратилась в организацию террористов-пенсионеров, мирно проживающих в Западной Европе и грозящих муллам исключительно при помощи фейсбука и твиттера.

Протесты стали стихать 6—7 января. 8 января Тегеран объявил, что отменяет чрезвычайное положение, введенное из-за массовых беспорядков. Вероятно, исламская полиция сейчас рыщет по всей стране, разыскивая наймитов США и мирового сионизма, а политическая тюрьма «Эвин» стремительно наполняется.

7 января СМИ объявили, что бывший президент Махмуд Ахмадинежад арестован и помещен под домашний арест за поддержку протестующих в городе Бушер 4 января. Однако 8 января адвокат экс-президента его арест опроверг.

В иранских социальных сетях чувствуется спад напряжения, города возвращаются к обычной жизни. Аналитики полагают, что протесты в Иране затихли окончательно. Точнее, до следующего повода для них — ведь иранские власти, судя по сообщениям официальных СМИ, не собираются ни снижать расходы на войну в Сирии, ни бороться с коррупцией, ни следить за стоимостью яиц.

«Верховный лидер стар и болен, и муллы за его спиной готовы начать борьбу за его место»

Мухаммад, житель Тегерана (фамилию мы не называем по его просьбе) – о том, как видятся иранские протесты изнутри страны:

— Я живу в Тегеране недалеко от центрального проспекта Вали-Аср и площади Азади и наблюдал за протестами все дни. Если в 2009-м большинство митингов проходили именно в Тегеране, то в этот раз здесь митинговали сравнительно мало. Протестующие собирались в основном вокруг площади Азади и городского театра, после пяти вечера, когда студенты освобождаются из университетов. В первые два дня протестов город был заполнен полицейскими, с третьего - людьми в штатском. Они бродили по площадям, следили, не выкрикивает ли кто-нибудь лозунги, и мгновенно рассеивали группы людей, если те пытались собраться.

Мне кажется, что у этих протестов есть несколько причин. Основная – недовольство плохой экономической ситуацией и более чем тридцатью годами двузначной инфляции. Доход среднего класса из года в год сокращается из-за хронических структурных экономических проблем, широко распространена коррупция.

Последний скандал разразился в ноябре вокруг разорившихся банков. Государство долгое время легко выдавало лицензии на открытие частных банков, так называемых кооперативов. Любой человек мог оформить кооператив и начать выдавать кредиты под 25% годовых – государство зарабатывало на этом.

Недавно несколько таких банков разорились. Вкладчики ждали, что правительство и центральный банк вернут им деньги, но те отказались, заявив, что банки работал незаконно. В итоге вкладчики каждый день митинговали перед парламентом и Центробанком, но ничего не добились.

В начале декабря правительство опубликовало план бюджета страны на будущий год. Оказалось, в то время, когда страна находится в тяжелом экономическом положении, а 40% молодых людей сидит без работы, большая часть бюджетных средств будет выделена на работу религиозных организаций – то есть осядет в карманах мулл.

Кроме того, в бюджете было заложено, что в течение месяца цена на бензин увеличиться на 50% (с 10 до 15 тысяч иранских риалов). Одновременно цена на яйца, которые всегда были едой для бедных, всего за две недели выросла на 80%. Люди поняли, что начинается новая волна инфляции. Все это стало первой причиной протестов.

Другая причина протестов связана с борьбой за власть внутри иранской верхушки.

В Иране традиционно существует две властные группировки: более консервативная (она обычно обладает большей властью) и реформаторская. Президент Рухани пользуется поддержкой реформаторов и некоторых умеренных сторонников консервативной линии. Противники президента Рухани - муллы из группировки консерваторов. Например, аятоллы Ибрагим Раиси и Ахмад Аламолхода из священного иранского города Мешхед – того самого, где начались протесты. Аятоллы управляют многомиллиардными активами Священного храма Имама Резы в Мешхеде и холдинговой компанией, которая занимается его хозяйством. Просто представьте себе активы Ватикана и его экономические субсидии. Вот храм в Мешхеде – это примерно то же самое.

В Иране ходят разговоры, что муллы попытались убрать президента Рухани от власти. Для этого они решили организовать протесты против него, а потом объявить импичмент, объясняя его недовольством народа. Но муллы не рассчитали, что жители Мешхеда действительно страдают от бедности и коррупции. Когда люди поняли, что можно протестовать, не опасаясь ареста, от лозунга «Смерть Рухани!» (который, кстати, на фарси имеет двойное значение: «Рухани» можно назвать и президента, и мусульманских клириков в целом) они быстро перешли к лозунгами против иранского режима вообще.

Эту версию подтверждает и то, что в разгар уличных столкновений вице-президент Ирана Эсхак Джахангири, близкий союзник Рухани, заявил, что «уличные протесты начали одни, а закончат другие, и первые сами сломают себе шею на этом».

Поскольку верховный лидер, аятолла Али Хаменеи стар и болен, все муллы за его спиной готовы начать борьбу за его место. Они стараются раньше времени не показывать козырей, но все же здесь, в Иране, заметно, что все игроки политической сцены находятся в состоянии холодной войны. Если исходить из того, что они вот-вот начнут борьбу за главную должность в стране, легко предвидеть, что нас ждут неспокойные времена.

Нужна ли жителям Ирана поддержка Запада? Мой ответ – нет. Мы очень боимся интервенции, боимся, что западные страны превратят Иран в новую Сирию. Вмешиваясь в наши дела, все государства будет отстаивать свои собственные интересы. Лучше уж мы разберемся без них.

— Что послужило толчком для протестов? Я думаю, общая ситуация. Безработица в стране – 12%, среди молодежи – 24%. Чуть ли не 40% населения живет ниже уровня бедности. А тут еще повышение цен на яйца. Невелико событие, но тем не менее. Любые шаги, которые негативно сказываются на людях, в такой ситуации вызывают протест.

Беспорядки прошли по всей стране. По разным данным, участвовало в них второе поколение молодежи, то есть люди 25-30 лет. Непонятно, чего они хотели и против кого выступали, — кажется, против системы как таковой.

Если в 2009 году в протестах после президентских выборов участвовали оппозиционные кандидаты Махди Керуби и Мир Хоссейн Мусави – кстати, до сих пор неизвестно, где они теперь – то сейчас лидеров не было. В Иранской политике нет харизматиков, а когда они появляются, оказываются не реформаторами, а консерваторами, как сам Хаменеи или прошлый президент Махмуд Ахмадинежад. Не может быть харизмы умеренного ислама, а к светскому лидеру-харизматику иранское общество не готово.

Количество протестующих также остается загадкой. Глава КСИР говорит про 15 тысяч человек, но однозначно врет, это его работа. Но ясно, что протестующих намного меньше чем в 2009-м, когда их было от полутора до трех миллионов человек. Вероятно, в 2009 Иран упустил свой шанс коренной перестройки и теперь не готов к масштабным социальным акциям. Протесты достаточно быстро задавили, режим потрещал, но у меня ощущение, что это пошло ему на пользу. Если раньше аятолла Хаменеи не ладил с президентом Рухани, то теперь им придется сплотиться.

Есть еще одна важная деталь. Хаменеи стар (78 лет – Е.Р.). По Ирану ходят слухи, что он собирается уходить, даже называются потенциальные кандидатуры на его место. Интересно, как повлияют протесты на грядущие выборы аятоллы, придет ли на его место человек, который более восприимчив к реформаторским идеям? Раньше аятоллу поддерживал КСИР, но теперь эти ребята потеряли 2 000 человек в Сирии и не будут вмешиваться в ситуацию. А если и будут, но непонятно, на чей стороне.

— Политические события в Иране пока никак не отражаются на работе местных нефтяных компаний: танкеры идут на рынок, добыча нефти не прерывается и не сокращается. Все иранские планы по повышению добычи остаются в силе.

В конце декабря цены на нефть немного выросли, это была логичная реакция на политические протесты, исход которых пока что совершенно не ясен. Но никаких забастовок на нефтепромыслах, как во время хантишахского движения в 1978–1979 годах, не случилось. Тогда сперва тоже не было перерывов в нефтедобыче, но когда восставшая интеллигенция в Тегеране прекратила выходить на работу и перечислять деньги рабочим, они включились в революционное движение и перестали добывать нефть. Теперь ничего подобного не происходит.

Самое ожидаемое событие на рынке сейчас — продажа пакета государственной нефтяной компании Саудовской Аравии Saudi Aramco, которую уже преобразовали в акционерное общество. После продажи саудовский фактор перестанет воздействовать на рынок даже психологически, и цены вернутся к более-менее равновесному положению, которое будет определяться спросом и предложением.