Ветеран Великой отечественной войны Николай Бакинов живет в скромной однокомнатной квартире. В прихожей календарь — зачеркнуто 11 месяцев.

— Месяц прошел — зачеркиваю. Вот, последний месяц остался, — говорит Николай Бакинов, и это звучит зловеще. — Теперь бы Новый год встретить без этой пристройки, пока я еще живой.

Тусклый желтый свет. Желтые, выкрашенные краской стены, дешевый телевизор, старая советская мебель, покрывало с вышитым пожелтевшим тигром на стене. Треугольное, как нос у корабля, окно, а под окном — крыша, на крыше — сугробы с маленькими крысиными следами. В противоположном конце комнаты совсем седенькая в бледно-зеленом халате пытается сесть на кровать жена Ольга Бакинова. Рядом с кроватью ходунки. Стол с лекарствами.

— Это корреспондент! Корреспондент! — кричит Бакинов в ухо жене. — Скажешь что-нибудь об этом обо всем?!

— Чего это я не скажу? Скажу. Они, когда ходят тут все, по крыше-е, о-ой что творится, — сбивчиво объясняет Ольга Васильевна.

Это через их квартиру пытались прорваться на крышу весной 2017 года активисты и жители дома с незаконной торговой пристройкой «Невский пассаж». Пенсионеры хотели сами разобрать пристройку. Как, непонятно, да и узнать не удалось. На пути встали доблестные «чоповцы», на место происшествия приехала полиция — сообщить, что пристройку самим разбирать нельзя.

После неудавшейся осады «Невский пассаж» выстоял, о воинствующих пенсионерах на время забыли. Николай Бакинов и до, и после выходил с одиночным пикетом, пару лет назад вернул свои ордена и медали карельскому правительству в знак протеста. Его квартира сильно упала в цене из-за истории с пристройкой. От крыши, покрытой битумом, летом идут испарения, неприятный запах, в квартире жарко, утверждает Бакинов. Вместе с женой, которая вряд ли способна что-то решать, 20 декабря он объявил голодовку.

— Куда еще обращаться, к богу? Так он не слышит нас. Я так натерпелся за эти семь лет. Не то, что надоело, а накипело вот так, — Бакинов проводит большим крепким пальцем себе вдоль шеи,

«Невский пассаж»

Со стороны кажется, что «Невский пассаж» пустует. Из-за черных окон пристройка выглядит заброшенной. Свет только на входе, на двери надпись: «В отделе нижнего белья скидка 30% на бюстгальтеры», — за дверью торговые ряды прилегают к стене дома, противоположная часть пристройки огорожена красно-белой лентой, она пустует.

Две недовольные женщины продают женскую одежду. На вопросы отвечать не хотят — история с незаконной пристройкой им надоела, утром приставали борцы с «Невским пассажем».

— Они деньги хотят получить, поэтому не дают нам здесь работать. Смотрите, сколько рабочих мест потеряно, — говорит продавщица и отказывается называть свое имя. — Борются, а за что, сами не знают. Сидим в пальто, потому что здесь холодно без отопления.

— Имя не скажете?

— Половина четвертого.

— Имя, говорю, скажете?

— А-а, имя! — смеется продавщица. — Нет, имя не скажу.

— Ой, вас так интересует наше мнение! — говорит женщина за соседним прилавком. — Я в этом районе живу, людям нужен этот магазин — нет больше никаких магазинов, позакрывали все, сделали торговые комплексы, а кто туда поедет? Пенсионеры? «Парус» закрыли, все сюда ходят. Проходимость меньше стала, пока шумиха эта идет, люди думают, что закрыт магазин.

По идее, торговли под крышей пристройки не должно быть. Владельцы пристройки бизнесмены Цмугуновы, которые любят козырять удобным российским законодательством, так и говорят — торговля идет под крышей дома, и это почти что правда.

В магазине, в основном, женский ассортимент — исторически. Женский магазин был здесь лет 35, только без пристройки. «Невский пассаж» построили в 2010 году. Некоторые жильцы утверждают, что в протоколе собраний, на которых разрешили строительство, были и мертвые души, и поддельные подписи, но этого уже не узнать. Петрозаводский городской суд в 2013 году постановил снести пристройку. Решение закрепил суд Верховный в 2014 году. С тех пор приставы не могут заставить владельцев «Невского пассажа», бизнесменов Цмугуновых, снести пристройку. А люди продолжают ходить сюда за покупками.

— По пути с работы я постоянно сюда захожу, — говорит Анна. — Думаю, что уже не стоит ломать, раз уж построили. Наверное, надо было на ранних этапах бить тревогу, а сейчас не понятно, зачем ломать, да еще и тратить на это деньги?

— Раньше здесь все было. Детские, школьные принадлежности, книги, а теперь чтобы что-то купить, надо в город ехать, — говорит Любовь, жительница соседнего с «Невским пассажем» дома.

— Почему эти площади не используются разумно? Из-за нескольких магазинчиков все держится? Раньше тут был подвал, а теперь, смотрите, пустые площади, — говорит петрозаводчанка Ирина Жигалова. — Надо было договариваться этим Цмугуновым с жильцами, когда начали строить. Можно было сделать на крыше зимний сад, оранжерею, это не такие большие затраты. Остеклили бы, поставили растения. Скамеечки людям. А теперь вроде и сносить это не рационально, и неплохо выглядит с улицы. Но и людей можно понять — смотрели на улицу, а теперь осенью и зимой эти испарения, а перед носом крыша.

Пусть говорят

На следующий день трое борцов — Гошкиев, Бакинов и самый старый среди них, Владимир Дмецов, — вошли в здание Законодательного собрания Карелии. Старый и уже опытный борец с незаконной пристройкой Михаил Гошкиев 20 декабря 2017 года накануне тоже объявил голодовку.

На улице метель, старики тяжело вздыхают, Гошкиев вытирает запотевшие очки. Голодовку держат стойко — в животах урчит, идут решительно на проходную.

— Прописан в Нью-Йорке, гражданин США, — неловко шутит Гошкиев на проходной, забирая паспорт у охранника.

И пенсионеров, и ветеранов, и бизнесменов, а также представителей правительства, прокуратуры, карельской службы судебных приставов, депутатов парламента и журналистов экстренно собрал в маленьком комнате карельский омбудсмен Александр Шарапов. Все переживают за здоровье ветеранов, просят отменить голодовку, подумать о здоровье.

Есть еще одна причина, которую никто не называет. Накануне, 20 декабря бывший сенатор, известный карельский бизнесмен и политик Девлетхан Алиханов, ныне считающийся политическим заключенным, которого Петрозаводский городской суд приговорил к шести годам колонии за мошенничество, предложил деньги, чтобы пристройку «Невский пассаж», наконец, разобрали. Деньги немалые, пятнадцать миллионов рублей.

Так что на встрече лица у всех собравшихся озабоченные и серьезные, только у ветеранов решительные и строгие. Омбудсмен своей отстраненностью напоминает ведущего популярных ток-шоу, да и встреча такая же — со взаимными оскорблениями, беспочвенными обвинениями, и безрезультатными попытками что-то выяснить.

Главный пристав Карелии, к которому было больше всего вопросов, взял слово первый. Сказал, что делом теперь занимаются в самой Москве. Добавил, что нужно десять миллионов, чтобы разобрать пристройку, для этого нужно найти подрядчика, который сделает проект, а для этого нужно объявить конкурс, а потом найти подрядчика, который разберет пристройку, а для этого нужен еще один аукцион — в общем, дело небыстрое. А тут еще и Алиханов со своими деньгами. И, вообще, он опаздывает — и поспешил ретироваться.

Замглавы Карелии по внутренней политике Владимир Любарский оскорбился в ответ на обвинения Гошкиева, призвал всех найти верное решение — попытка закончилась спором и демонстративным уходом слишком занятого, чтобы тратить на это время, представителя карельского правительства.

Бизнесмен Цмугунов сказал несколько раз, чтобы поняли даже те, кто не понял: «Деньги вообще не проблема!» — это сказал Андрей Цмугунов, который после заседания нехотя признался, что взял инвестиционный кредит на строительство пристройки и до сих пор его отдает, плюс платит штрафы, которые ежемесячно выписывают ему судебные приставы — штрафы небольшие, по закону от 1 до 2,5 тысяч рублей. Сумму кредита пришлось тащить из Цмугунова щипцами.

— Инвестиционный кредит был взят, соответственно, были вложены банковские инвестиции, а не какие-то личные средства, — сказал Цмугунов. — Была кредитная линия 70 миллионов.

Лидер борцов с пристройкой Михаил Гошкиев больше по-стариковски обвинял — одних в обмане, других в коррупции, прокуратуру и судебных приставов в бездействии. К концу встречи показалось, что бизнесмены правы, а Гошкиев просто упертый старик.

И действительно, ведь есть проект реконструкции, который оплатил Цмугунов, на столе лежат красивые картинки. Есть и другой вариант — представитель общественной палаты Карелии юрист Елена Пальцева предложила решить вопрос без судебных приставов — физическому лицу даже аукцион не надо проводить. Бери, да делай. Но ветераны, как один, требуют вернуть дом к первоначальному виду.

Цмугунов считает, что за Гошкиевым кто-то стоит, намекает на политизированность и, наконец, словно туз из рукава достает вопрос:

— Но вы ведь тоже у меня миллион долларов просили, чтобы так все осталось, — косится он в сторону Гошкиева.

Наконец, 88-летний Дмецов с орденом Ленина на лацкане наклоняется к ветерану Великой Отечественной войны Николаю Бакинову:

— Эта встреча пустая. Пустая, чувствуешь? — шепчет он.

Маленький, коренастый Бакинов кивает. В крепком кулаке он крепко сжимает газету, на бледной коже голубым вырисовываются вены и татуировка «Коля» на запястье. Бакинов внимательно слушает, кажется, мало что понимает, а именно чувствует, потому изредка выкрикивает: «Решение суда надо исполнять!» — и точка.

Решения суда

Цмугунов уверен, что не приставы, не уполномоченный, а должник и взыскатель должны договориться по проекту реконструкции пристройки и поставить «правовую точку». Он готов, а Гошкиев, якобы, договариваться не хочет.

— Еще раз повторяю, — говорит после встречи бизнесмен Андрей Цмугунов, — ему [Гошкиеву] посылали документы в 2016 году, в 2017 году, он не получает и не реагирует. Он и на совещании озвучивал: «Я не буду ничего делать», — тем самым это развязывает ему руки, — продолжает Цмугунов, — по факту исполнения он сможет сказать, что не то сделали. И опять появятся риски, голодовки и прочее.

Заверение Гошкиева под проектом реконструкции нужно бизнесменам — Гошкиев, возможно, это понимает, но объяснить не может. Или не хочет. Есть версия, что потом по этому проекту можно наворотить самостоятельную, не относящуюся к дому пристройку, или начать торговлю в подвале. На вопрос о торговле в подвале Цмугунов не отвечает, а точнее отвечает уклончиво — надо дождаться решений, проектов и чего-то там еще.

Адвокат Анна Уханова говорит, что Михаил Гошкиев и не должен одобрять проект. Тогда его должна одобрить и другая жительница дома с пристройкой, которую она представляет в суде — ее иск объединили с гошкиевским, только теперь их борьба идет параллельно.

— Они считают, что Гошкиев препятствует, а мы такое же препятствие, — говорит Анна. — Наше имя не называют по одной простой причине — мы понимаем, что никакого нашего согласия не требуется и мы быстро их завернем в публичной дискуссии. А им это не надо. С Гошкиевым они умеют бороться, выступать против него, очень красиво его заворачивают. Они действительно нарушили права и могли бы из вежливости, из уважения к возрасту потерпеть его. Я понимаю, что он невыносимо основывается на своих этих тезисах, но он пожилой человек, а они с ним по-хамски. Он просто упертый, считает, что это надо как факт принять и не понимает, почему это как факт не принимают. Его тоже жалко, он старается, переживает, а это нервы.

То, что делает Михаил Андреевич, юрист называет колхозом. Анна Уханова долго и подробно рассказывает по телефону предысторию — о нескольких судебных делах и заседаниях, которых не счесть. Дело первое — постановили снести пристройку. На втором признали, что к первоначальному виду привести ее невозможно и нужно делать реконструкцию. Потом петербургский эксперт сказал, что разобрать пристройку без ущерба для дома невозможно и на третьем судебном заседании результаты его экспертизы аннулировали. Эскиз, которым на встрече с уполномоченным козырял Андрей Цмугунов, и его воплощение признано незаконным, Петрозаводский городской суд вынес решение еще 21 марта 2017 года. А судебные приставы подозрительно долго не могут заставить должника исполнить решение суда и ссылаются то на одни, то на другие причины.

Теперь адвокат и ее доверитель собираются подать в суд еще один иск — о признании незаконным бездействия приставов. Они уверены, что их права нарушены, а объективных причин не исполнять решение суда о сносе пристройки нет.

Молодые и прогрессивные

— Мое мнение, что главная проблема дома не Цмугуновы, а Гошкиев, — отрезал бизнесмен Леонид.

Леонид [имя изменено] — один из петрозаводских предпринимателей, занимается недвижимостью, сделал не меньше 20 проектов для крупных российских сетевиков, опасается последствий для бизнеса и просит не называть его имя. Он уверен, что пристройку никто сносить не будет, главная задача пережить ветеранов, а большинству жильцов противостояние по барабану.

В 2014 году Леонид узнал, что Цмугуновы продают торговые площади под домом с «Невским пассажем», где много лет был магазин, но продают без пристройки — юридически пристройку продать нельзя. Смысл такой, что можно было купить по дешевке торговые площади в проходном месте с обременением в виде пристройки.

— Объект построен хорошо, место хорошее, большое скопление людей, на перекрестке хорошо идет торговля. Мне показалось, что это интересный объект. Но я понимал, что если с жильцами вопрос не решить, то толку от этого не будет, — говорит Леонид.

Предприниматель пошел к Михаилу Гошкиеву. Обрисовал картину ужасного будущего — по своей воле никто эту пристройку не снесет, найдется подрядчик, который возьмет аванс, снесет только половину пристройки и пропадет, в пристройке поселятся крысы и бомжи, а другой подрядчик оставит после себя разрушенные стены и все затянется еще на пять лет. Крысы, кстати, там уже есть — но где их в городе нет, говорит предприниматель. Зачем ждать апокалипсиса?

Затем Леонид обрисовал Гошкиеву перспективы. Сохранив пристройку, разницу в цене в размере 20 миллионов рублей можно вложить в дом — поменять вообще все окна в доме, коммуникации и стояки, отремонтировать подъезды, забабахать лучшую в городе дворовую территорию, и все через запятую. А вонючий битум на крыше заменить на безопасный и светоотражающий камень. Оранжерею нельзя, так как засорятся сливы. Зато можно, при желании, поставить горшки с цветами, что уж там.

Леонид приходил трижды. В последний раз Гошкиев дал понять, что пристройку надо только снести, а общение на этом закончено.

— Гошкиев - бывший судья и прокурор. У него глаза горят, — говорит Леонид. — Он живет войной, о благополучии жильцов не думает, ему просто надо воевать, и он все это тащит на себе. Ветераны войны старые, им тяжело принимать решения, разбираться в юридических сторонах.

Леонид признался, что людей, вообще-то, не любит. Предпринимателей, то есть себя, наоборот, считает благом для города и его внешнего облика. Хотя с Цмугуновыми, признается, многие работать не любят. Когда же ситуацию с «Невским пассажем» возьмут в свои руки «молодые и прогрессивные» жильцы дома, они договорятся. А не молодой и не прогрессивный Гошкиев не отступит.

Не молодой и не прогрессивный…

…Гошкиев признался, что про миллион долларов отчасти правда. Это он в Верховном суде представителю Цмугуновых в шутку ответил на ехидный вопрос: «Если кинете сейчас нам всем по миллиону, потом подумаем», — и можно догадаться, на какой.

У Михаила Гошкиева просторная квартира, большая прихожая и кухня. В соседней маленькой комнате стоит портрет сына с черной лентой в углу. Рядом, на подоконнике, стопки бумаг — окно выходит на крышу «Невского пассажа», на синие сумеречные сугробы на ней.

На кухне за чашкой растворимого кофе Гошкиев рассказывает, как из-за его упертости изменяли даже решения Верховного суда — один вор хотел избежать наказания, но бывший прокурор задолбал письмами. За всю судейскую практику он вынес только пять оправдательных приговоров. Глава Карелии Артур Парфенчиков, в котором Гошкиев видит причину многих бед, получал высшее образование там же, где учился Михаил Андреевич — в СПбГУ, где учился, например, Дмитрий Медведев. А в 1986 году будущий главный судебный пристав России проходил у Гошкиева практику в районной прокуратуре.

Гошкиев отвечает на вопросы охотно, кажется, даже старается найти в своем прошлом что-то, что может его хоть немного скомпрометировать — когда Парфенчиков проходил практику, Гошкиев попросил всех студентов самим себе написать характеристику, а он только подправил. И все написали — ребята были хорошие, а никаких личных мотивов у него нет.

Михаил Андреевич всю жизнь работал районным прокурором, в конце 80-х получил должность судьи, в 1998 году ушел на пенсию, а в конце 90-х избирался депутатом Законодательного собрания. По иронии судьбы поддерживал перестройку и говорит, что в советское время его противостояние было бы невозможно.

— Ради бога, пусть Цмугунов идет. Я завтра же извинюсь перед ним, даже публично, что человек обещал и сделал. Но он не де-ла-ет это-го, — по слогам разъясняет Гошкиев. — Он просто в очередной раз… И не нужно со мной никакого согласования проекта, это он лапшу вешает на уши. Я еще раз говорю: «Пусть все делают по закону». Пусть служба судебных приставов, только уже не Карелии, а Российской Федерации заключает договор о перечислении денег с Алихановым, — настаивает Гошкиев.

Идея сама по себе абсурдная, но, видимо, абсурдность эта не укладывается в голове старого законника. Вечером 21 декабря по телефону бывший прокурор отвечает уже эмоционально, нервничает, просит прощения, что нервничает и настаивает, что действовать нужно только по закону, никто из пенсионеров не сможет нанимать подрядчиков и руководить сносом пристройки, а о том, что нет проблемы в деньгах, Гошкиев услышал от Цмугунова впервые.

Недавно из Европейского суда по правам человека вернулось заявление с отказом — пропустили сроки подачи. Напоследок — самый наболевший вопрос:

— Зачем вам на старости лет все это?

— А для вас порядочность, принципиальность и законность должны существовать? — отвечает вопросом на вопрос Гошкиев.

Ветерану Великой Отечественной войны Николаю Бакинову 86. Бывшему прокурору Михаилу Гошкиеву 70. Владимиру Дмецову 88 лет. Глядя на этих стариков остается признать — это война не на жизнь, а на смерть. И побеждает в ней время.

Сергей Маркелов