— Софико, успокойся, такова жизнь, твой брат Бенжамена убил!

— Где, как, когда?

— Сидели они в духане, и вот!

Возле стены, в темноте, отвернувшись от зрителя, стоит муж Тамары:

— Ванечка! Убил Лука Бенжамена?

— Убили-убили, — говорит он без выражения, продолжая писать на стену.

Как я люблю «Не горюй!» — фильм моего друга Георгия Данелии по сценарию моего друга Резо Габриадзе, по прекрасно и вольно пересказанной книге французского писателя Клода Тилье, который не мог быть моим другом, а другом Пушкина — вполне, поскольку младше его на два года.

Еще в этом фильме, который я бы взял с собой в одиночное кругосветное путешествие по жизни, чтобы смеяться, печалиться и не потерять любовь к человеку (ну, не к каждому, не к каждому), снимались Буба Кикабидзе (Бенжамен), с которым у меня добрые отношения, и Гоги Кавтарадзе (Лука — «убили-убили», а на самом деле просто хорошо покутили) — мой добрый друг и блистательный актер.

В 1944 году, во время войны, на экраны вышел знаменитый фильм «Свадьба» с Раневской, Гариным, Грибовым, Мартинсоном, Марецкой, Зоей Федоровой, снятый по Чехову Анненским на студии «Грузия-фильм».

И спустя двадцать лет на той же студии с тем же названием молодой режиссер Миша Кобахидзе выпускает редкой нежности короткометражную картину с неизвестным актером из Театра имени Руставели — двадцатичетырехлетним Гоги Кавтарадзе в главной роли. И партнершу находит с той же фамилией — очаровательную Нану.

И стал фильм!

Актер с редкими качествами самоиронии и нежности открылся сразу — внезапно и радостно. Прошло более полувека. Объявленные классическими дорогостоящие эпопеи, все в лауреатских госзнаках, давно забыты и никого не греют, а эта недлинная лента узнаваема, вспоминаема и любима.

В Гоги находили что-то чаплинское. Может быть. Замечательный театральный актер (и режиссер), он свободно мог бы обходиться без слов. Последите за его героем в «Свадьбе». Посмотрите, как он идет, как несет цветы, как строит молчаливые мечты о своей счастливой судьбе. И как он проживает поражение.

Но и текст ему не мешает. Тихий, покладистый переписчик Лука в «Не горюй!» с неизменной папироской (как он ее держит!) — грузинский коллега Акакия Акакиевича, достоин нашего сочувствия и любви. Он и сам сострадателен.

— Зато ты, Егор, идешь, куда хочешь, — говорит он русскому солдату, отпущенному домой после двадцати пяти лет службы. — А я переписывал и буду переписывать.

Гоги Кавтарадзе возглавлял театральное общество и грузинские театры, ставил в русских, много и хорошо, а остался для меня тем, кем родился, — большим актером. И человеком достойным.

А вы говорите… Нет, это мы с ним при встрече говорим с интонацией Ванечки: убили-убили…

Но на самом-то деле — живы.