По профессии Андрей Лукьянов — сценарист, и история, о которой пойдет сейчас речь, наверное, не просто так именно с ним случилась. Наверное, жизнь подкинула ему заготовку для комедии положений, вот только с развязкой затянула на пять лет — и сюжет непоправимо постарел. Не то чтобы такая история не могла произойти сегодня — могла бы, конечно. Но детали, детали! Неужели та жизнь случилась именно с нами?

22 мая 2012 года Лукьянова задержали на Кудринской площади, там как раз проходила очередное организационное собрание («ассамблея», как тогда говорили) участников протестного лагеря «ОккупайАбай». Помните, было такое дело на Чистопрудном бульваре? Молодые люди умного вида (тогда их называли «хипстеры») разбили палатки в сквере, протестовали против безобразий режима, несменяемости ну и т.п. Читали умные лекции, проводили какие-то мастер-классы, а мы туда приходили вечерами, слушали. На рюкзаках у нас были значки «Мы здесь власть!» (популярные в то время), а на руль к велику, например, многие повязывали белую ленточку, тоже мода была такая.

А потом этот лагерь разогнала полиция, и частично он переместился на Кудринскую площадь. Там и состоялась ассамблея, на которой задержали Лукьянова. Он вспоминает: «Там, как всегда на этих всех мероприятиях, менты кучкуются. Ну и я тут такой, креакл, типа, креативный класс. Ко мне подходят двое в форме и с ними еще один, в гражданском. И этот в штатском такой ко мне: «Ваши документы?» А я говорю: «Представьтесь». Ну, если человек в штатском, то кто он вообще такой? Он не хочет представляться, начинает через омоновца мне вопросы задавать. То есть мы как будто в испорченный телефон играем, театр абсурда вообще. И, в конце концов, они мне говорят: «Пройдемте». Ну я вроде как добропорядочный гражданин, я иду в автозак…»

«Ну а трудно же понять, куда везут тебя, если ты мордой в лавку лежишь. Такой легкий антитеррор получается. Наверное, игиловцев так арестовывают, я не знаю…» (Кто такие игиловцы (организация признана террористической и запрещена в РФ - ред.) мы тогда, по-моему, тоже еще не знали. Кстати, и устаревшие теперь «бендеровцы» тогда еще не вошли в широкий обиход.)

Позже выяснилось: Андрея поначалу привезли в ОВД «Пресненское», откуда, заковав в наручники, доставили с сопровождением в ОВД «Красносельское». Человек в гражданском, в котором Лукьянов позже узнал примелькавшегося на митингах «эшника» Лешу-Улыбку, снимал все это на камеру мобильного. Все попытки Андрея выяснить, какие, собственно, к нему есть претензии, разбивались о непробиваемое: «А то ты сам не знаешь». Он говорит: «Для них для всех была ясна картина, кроме меня одного».

Как теперь известно, права, которые Андрей Лукьянов показал сотрудникам полиции, тот самый «в штатском» счел поддельными. Задержанного идентифицировали как Олега Воротникова (также известного как Вор), неуловимого и легендарного отца-основателя арт-группы «Война» (помните еще такое культурное явление?). Вор к тому времени был объявлен в международный розыск в связи с очередной своей остроумной акцией (хотя не знаю, можно ли с позиций сегодняшнего дня раздавать такого рода акциям подобные оценки?). Акция называлась «Дворцовый переворот»: в течение одной ночи активисты «Войны», исходя из своего неприязненного отношения к полиции, перевернули вверх колесами несколько патрульных машин в Петербурге. (Сегодня даже вообразить себе такую акцию страшно, правда? А тогда у нас еще были впереди Pussy Riot, и мы не знали ни про «оскорбление чувств верующих», ни про «возбуждение ненависти в отношении социальной группы «полицейские».)

К началу 2012 года Воротников уехал из России, «Война» прекратила свою творческую деятельность.

Лукьянов никогда не имел отношения ни к «Войне», ни к акции. Он просто оказался внешне похож на Воротникова, и к тому же из креаклов. Вспоминает: «Привезли в отделение и говорят: отпечатки. А я начитанный же, перед митингами особенно же тогда все начитанные были. И вы печатали памятки, и в других местах я читал. И я им говорю: «Не буду». И ко мне, значит, бурят здоровенный… А там вообще у них какой-то интернационал. Вот бурят этот, Леша-Улыбка. Понятые какие-то с Казанского вокзала, стандартные, забулдыжного вида… И вот этот бурят — на мне кулаком по почкам! И, короче, дактилоскопия. Бам — нет меня в базе! БАМ, БАМ — снова нет!»

Несколько раз переспрашивали: «Воротников? — Нет, Лукьянов». Принесли даже протокол о дактилоскопировании на имя Олега Воротникова, но Лукьянов его отказался подписывать.

На ночь Андрея вернули в ОВД «Пресненское». Не дали позвонить жене, даже не дали воды, чтобы запить таблетки (жизненно важные). Спустя сутки Андреева жена Лена и его друзья все ж разыскали его в ОВД. Понятно, почему так долго: искали-то Лукьянова, а полиция думала, что у них сидит знаменитый в то время Воротников. Все близкие были уже сильно на нервах, не знали, куда звонить-писать.

Когда Андрей нашелся, к нему пришел адвокат из фонда «Общественный вердикт»; этот фонд занимается поддержкой жертв пыток (теперь-то их признали «иностранными агентами», ну а тогда еще никто не думал, что борьба с пытками — это вмешательство в российскую политику). И полиция уже вроде тоже поняла, что произошло недоразумение. Задержанный с адвокатом съездил в травмопункт, задокументировал все гематомы и ссадины, ну и потом началась вся канитель с расследованием. «Ходили в УСБ, — рассказывает Лукьянов. — Я помню, там такой мужик был, двумя пальцами настукивал мое объяснение. Меня поразило, как он пытался вывернуть, что я вроде сам во всем виноват. «Вы за телефоном полезли? А-а-а, ну вот видите, а они-то не знали, что вы за телефоном, они-то про другое подумали».

Ну и четыре года заявление Лукьянова перебрасывалось из одного ведомства в другое: на имя Колокольцева (тогда еще начальника ГУВД), в СК, во второй полк спецназа МВД — и по новой. И только одно ведомство, принимавшее участие в истории, не промелькнуло ни в одном документе — центр по противодействию экстремизму. Хотя даже тогда уже всем было понятно, что это за «ребята в штатском», присутствующие на всяком митинге и кого-то там выглядывающие. С тех пор, надо сказать, эти ребята в штатском серьезно развернулись, наладили поток посадок не только по мотивам гражданского активизма — но уже и за репосты неблагонадежных записей в соцсетях (ну а также за наркотики, оружие и т.п., если законных оснований для посадки не находится). «Это уже просто Третье отделение получается, — как-то растеряно констатирует Лукьянов. — Невидимая служба, форму не носит, не представляется. Ментам хотя бы по инструкции положено, как себя вести, а с этими как?»

Конечно, Андрей Лукьянов и «Общественный вердикт» пытались в суде опротестовать нерасследование дела, но все кончилось вынесением дисциплинарного взыскания двум каким-то маленьким сотрудникам, а больше никого наказать и не получится — истекли сроки давности. Адвокат Ирина Бирюкова из «ОВ» придумала подать иск на компенсацию морального вреда — он будет рассмотрен в четверг. Были же побои, и они задокументированы. Но это и будет именно что компенсация вреда — а об ответственности для виновных как-то уже и речи нет, получается.

— Когда случилось только, мне казалось, что вот мое-то дело уж таким резонансным будет! — вспоминает сейчас Андрей Лукьянов. — Но и каждому, наверное, так кажется. Был тогда такой журнал «Большой город» — и даже там про меня написали! Ну и что? Со мной еще, считай, лайтово все прошло, в регионах не такое, в регионах убивают, наверное.

Все, как у нас! Хотя нет, кое-что и по-другому. Вот про «болотные дела» мы все знали, да? А что по последним протестам? Там тоже ведь уголовные дела есть. Не знаешь? Три дела уже.