Мировая премьера фильма «Гогита. Новая жизнь» Левана Когуашвили состоялась на крупнейшем фестивале документального кино в Амстердаме и вызвала одобрительные отзывы публики и критики. И вот Москва.
Грузинское кино, возлюбленное и взлелеянное когда-то необъятной страной СССР, вместе с разрушением империи от нас отчалило. А в самой республике денег на кино не хватало. Лишь в нулевые оно начало восстанавливать дыхание. В Россию новое грузинское кино вернулось с фильмами Левана Когуашвили. Вначале были «Прогульщики» («Дни улиц») — тонкое, почти тактильное кино про невозможность выбора. Настоящая трагикомедия без надрыва воссоздавала многосложную палитру грузинской жизни. Его «Слепые свидания» уже показывал канал «Культура». И зрители разных поколений вновь восхищались поэзией современного Тбилиси, поэзией кино, в котором дождь, песни, качели-лодочки, свет печали, необязательное встык с драматичным. И снова герой — сорокалетний аутсайдер (в его роли сценарист Андро Сакварелидзе), ищущий свою половину, отчаянно отстаивающий право на любовь.
В «Новой жизни Гогиты» сюжет перекликается с историей «Слепых свиданий». Средних лет мужчина выходит из ворот тюрьмы. Его встречают мама, давний знакомый — священник, соседи, друзья. Седые тетушки плачут. Соседи ропщут: беднякам не везет, был бы богаче, давно бы из тюрьмы выпустили, за что сидел? Как теперь он, сорокалетний, жизнь нагонит? Дальше начинается «свободная жизнь» Гогиты, трудные будни: домашний скот, сено, двор, виноградники, ульи. И все это на фоне осенней непогоды, опустошившей сады и поля, лишившей природу летних соцветий.
Гогита не сдается, высматривает себе невесту в соцсетях, с мамой советуется. Выбор невелик: сидел, денег нет. Малопривлекательный жених. Наконец находится одна потенциальная невеста, тоже под сорок. Зовут Мака. Торты печет нечеловеческой красоты. Толстовата, правда. Такую ли невесту желала сыну мама?
И начинается самое волшебное, что может произойти в жизни человека. Встреча. Гогита приглашает будущую жену поехать с ним к морю.
Названивает ей, обещает свадьбу красивую, дом будут вместе ремонтировать. На автобусной остановке видим короткое в прямом смысле слова слепое свидание… нет, не буду рассказывать. Скажу лишь, что разворачивается дивная история сближения двух взрослых людей. Будут обиды, разочарования и попытка нащупать точки взаимопонимания.
Знаете, что поражает в этом художественном кино? Снимались в нем не актеры. Обыкновенные люди. Никто ничего не играл, потому что все, что мы видим, — задокументированная реальность, текущая у нас на глазах в неведомом направлении. Не знаю, как удалось режиссеру настолько приблизиться, войти в доверие к своим героям. Будто камеры вообще нет. Есть живые, несовершенные, страдающие от собственного несовершенства, мечтающие о счастье люди. Есть их непростые отношения. Необъятная Мака с усердным серьезом занимается физзарядкой вместе с мамой, чтобы похудеть и понравиться жениху. Мама, как играющий тренер, бегает вместе с дочерью по набережной.
Гогита помогает Маке похоронить отца. Их первый танец в малогабаритке. Подготовка к свадьбе. Это не просто кинороман, сам фильм — роман с кино.
Фильмы Когуашвили (не важно, игровые или документальные) во многом проистекают из лучших традиций грузинского кино. Их герои — заблудившиеся в лабиринтах реальности «прогульщики» жизни, неудачники. И не всегда ясно, виноваты ли они в том, что разминулись с благополучием и фортуной, или сама реальность поворачивается к ним изнанкой. Оставляя нерастраченным душевное богатство, невостребованным — рыцарство.
В его картинах меланхолия и философический юмор, природный артистизм, неостановимый и непредсказуемый поток жизни, вера в природное благородство человека. При этом кино Когуашвили совершенно самостоятельно, обладает собственным голосом, узнаваемыми чертами, нащупывает новые формы, свой киноязык. Но главное: оно воссоздает пейзаж не вчерашней — нынешней Грузии. Без умиления, лоска. Страны, ищущей свой путь в путаных «лабиринтах действительности». Камера вроде бы наблюдает за этой внешней нескладностью, трудным бытом грузинской глубинки, а на экране из сора будней складывается поэзия, восхитительная гармония, «великого и малого смешенье». И смутные надежды героев обретают странные на первый взгляд воплощенья. Как будто это не они пишут свою жизнь. Как будто сам жизни ход рифмует судьбы.