— Было предложение их сжечь, но я воспротивился. Сказал: «Нет, ребята, вы что? Это кощунство». Хоть и немцы, надо предать земле, — Константин Добровольский рассказывает, что останки немецких солдат, павших в Заполярье, до сих пор находят поисковики. Единственное немецкое кладбище под Мурманском переполнено, а на родину останки погибших солдат вермахта не отдают уже лет пять.

Константин — председатель совета поисковых отрядов Мурманской области. Каждое лето он проводит в сопках, каждую осень хоронит, сотнями хоронит неупокоенных воинов Красной Армии. Точное число потерь Карельского фронта вряд ли когда-нибудь будет обнародовано. До сих пор в болотах и тундре солдатских косточек не счесть.

Каждое лето он находит и останки солдат врага, разумеется (их меньше — немцы старались не бросать своих убитых на поле боя, пока не стали отступать).

Кладбище, где нашли приют пришедшие с мечом, появилось в 1991 году по инициативе и на деньги Австрии. Как и множество других немецких кладбищ в России, создано оно было в тот короткий период нашего примирения с былыми врагами, который в 2000-х постепенно уступил бряцанию оружием. Идея устройства некрополя была символичной: от братской могилы советских воинов его отделяет узкая полоса земли. Смерть примиряет всех — тогда мы это понимали. Тогда павшие солдаты всех армий мира для нас были равны. Тогда мы не воевали с мертвыми. И австрийские горные егеря легли в мерзлую землю рядом с теми, кто не пустил их к Мурманску. «Примиренные смертью взывают к миру» — такую надпись можно найти на русско-немецком кладбище Кронштадта. Она бы и здесь, в Печенге, была уместна.

Солдаты обеих армий лежат там, где пали. Печенга, бывший финский город Петсамо, была одним из главных рубежей Петсамо-Киркенесской операции, в результате которой в 1944 году красноармейцы выбили вермахт из Заполярья и Северной Норвегии. А чуть южнее течет узенькая речка Западная Лица, на которой гитлеровцы остановились на пути к Мурманску: до 1944-го по ее берегам проходил «водораздел» между двумя армиями. Западная Лица много раз была красной от крови — и это не метафора.

Здесь полки ложились в землю, даже не добравшись до линии фронта, — от холода, голода, преступных приказов больших командиров, отправлявших в Заполярье эшелоны мальчишек в летней форме. Те, кто доживал до боя, брали врага живой массой, закрывая телами путь к Мурманску. Красноармейцы дрались с остервенением, с готовностью умереть, чего не мог предвидеть, а в бою и не мог понять отлично подготовленный, вооруженный и экипированный противник. Солдаты вермахта от такого «непонимания» сходили с ума.

Австрийские горные егеря не были мальчиками. Они были натренированы, воевали профессионально, окапывались основательно, занимали главенствующие высоты, построили канатную дорогу для доставки грузов, вымостили на острове Рыбачьем дороги, которыми здесь пользуются до сих пор, разбирались в стратегии и тактике… И все равно проиграли — остались в этой земле. 12 тысяч немцев, итальянцев и австрийцев похоронено в Печенге. «Памяти жертв всех войн» — написано на их памятнике с выгравированным на нем цветком эдельвейса — символом горных егерей.

Это кладбище — историческое. Здесь во время наступления, а затем и бегства немцы хоронили убитых. После войны это место сровняли с землей под футбольное поле. Сейчас, когда мы снова воюем с мертвецами и пишем доносы на наших детей, это, наверное, одобрят… А в 90-х мы, видимо, в большей степени были людьми. Мертвым тогда вернули покой. На кладбище не раз приезжали их родственники.

Здесь хоронили в течение 13 лет. Затем останки стали передавать австрийскому обществу «Черный крест», которое передавало солдатские кости их родственникам для предания родной земле. Последний раз прах 90 солдат вермахта был передан австрийской стороне в 2014 году. Он стал рубежным в отношениях между Россией и Европой. С тех пор с «Черным крестом» Мурманская область не взаимодействует. Кости солдат лежат в гаражах.

— Я был на днях на заседании областного правительства, просил, чтобы организовали передачу останков. Никакой реакции, — сетует Добровольский. — Предлагали передать какой-то петербургской организации. При чем здесь она? Кто-то будет на этих останках деньги зарабатывать? Нет уж! Надо отдать родственникам, чтобы людьми оставаться.

Несколько лет назад на захоронение советских солдат поисковики привезли, вместе с одинаковыми красными гробами, несколько туго набитых мешков. Помню, как, спрятав их за машиной, яростно спорили, не похоронить ли втихаря «немцев» в братской могиле рядом с красноармейцами. Хоть в мешках, но — похоронить. Потом раздумали, испугались скандала, погрузили «вражеские» кости обратно в машину и увезли.

— У меня этих останков уже целый вагон, — говорит, прощаясь, российский поисковик Константин Добровольский.