РепортажиОбщество

Грозный суд

Как корреспондент «Новой газеты» и ее коллеги съездили в Чечню на процесс по иску чеченского МВД

Этот материал вышел в номере № 126 от 13 ноября 2017
Читать
Грозный суд
Фото: Елена Милашина / «Новая газета»

Несколько месяцев назад МВД Чечни подало к «Новой газете» и правозащитной организации «Комитет «Гражданское содействие» иск о защите чести, достоинства и деловой репутации. Несмотря на то, что ответчики находятся в Москве, рассмотрение иска проходило, по сути, в чеченских горах — в Шатойском районном суде республики.

Судя по всему, в этом районе до сих пор довольно плохо обстоят дела с почтой, телеграфом и факсимильной связью. Видимо, именно поэтому до ответчиков не дошло уведомление о дате рассмотрения иска по существу. Нас не проинформировали и тем самым лишили возможности реализовать свои права. Мы обжаловали решение Шатойского суда в вышестоящую инстанцию в том числе и по этому весьма существенному основанию.

Рассмотрение наших апелляционных жалоб в Верховном суде Чечни назначили на 9 ноября. Накануне заседания руководителю Комитета «Гражданское содействие» Светлане Ганнушкиной и «Новой газете» пришел вызов в гражданскую коллегию Верховного суда ЧР.

Вопрос — ехать в Чечню или нет — вообще не стоял. Наш вызов в суд был инициативой чеченской стороны. Не мы подали иск. Более того, мы как раз возражали против его рассмотрения в Чечне, так как это является нарушением принципа территориальной подсудности, гарантированного Конституцией России. Так что в некотором роде мы расценили всю эту ситуацию как приглашение в гости. А на Кавказе от таких приглашений отказываться не принято.

Честно скажу, вопрос безопасности нашей поездки, с учетом того, что и «Новая газета», и Светлана Ганнушкина регулярно критикуют власти Чечни за нарушение прав человека, обсуждался довольно бурно. Лично я твердо стояла на том, что даже чеченскому руководству не стоит отказывать в здравом смысле. Вызвать в суд, чтобы использовать наш приезд как повод для митингов, как возможность закидать нас яйцами, а может, чего и хуже? Я упорно отказывалась верить, что чеченские власти способны на такую примитивную провокацию.

Не все разделяли мой оптимизм. Например, накануне поездки сотрудница отдела кадров газеты принесла мне договор со страховой компанией, в котором предусмотрены компенсации моим родственникам на случай утраты здоровья и даже жизни при исполнении профессиональных обязанностей.

Но консенсус был найден: мы предприняли ряд превентивных мер и тщательно продумали логистику, чтобы приехать в Чечню без лишней шумихи. И уехать без особых потерь.

Любимый Верховный суд Чечни, в котором я провела огромное количество судочасов, встретил нас пониженной деловой активностью и каким-то странным безлюдьем. Мы стали узнавать, в каком зале пройдет судебное заседание, и тут выяснился неожиданный факт: гражданская коллегия Верховного суда Чечни, оказывается, находится совсем по другому адресу. А мы приехали по привычке в уголовную. Чертыхаясь, выскочили из суда и помчались к машине прямо по грязным лужам. Представитель «Новой газеты» адвокат Петр Заикин судорожно искал в интернете телефон канцелярии гражданской коллегии ВС ЧР.

— Теперь точно отложат заседание, зря приехали, — горестно вздыхала Светлана Ганнушкина.

— Где вы видели российский суд, который вовремя начинается? — пыталась обнадежить всех я.

Петр Заикин тем временем уже дозвонился до секретаря канцелярии.

— Понимаете, девушка, — доверительно и, я бы сказала, нежно обратился Петр к собеседнице. — Недоработочка вышла. Не был я у вас еще в гражданской коллегии, уголовкой сплошной занимался. Вы судье сообщите, что мы через минуточку уже будем?

Но минуточка растянулась. Улица Батумская, на которой находилась гражданская коллегия ВС ЧР, имела странную конфигурацию и нумерацию. Мы заблудились и стали звать на помощь прохожих. Следуя их инструкциям, вырулили, наконец, к офисному зданию с российским флагом, на фасаде которого бросалась в глаза вывеска крупными буквами: «КАФЕ СЛАСТЕНА».

— Видимо, тортики какие-то вкусные дают, — сказала я. — Посмотрите, какая очередь большая.

На улице и правда было столпотворение женщин.

— Да нет, — после некоторой паузы сказал опытный Олег Орлов, известный правозащитник и руководитель правозащитного центра «Мемориал», вызвавшийся, как в средние века благородный рыцарь, сопровождать в поездке Светлану Ганнушкину. — Это — по нашу душу. Теперь мы приехали в правильный суд.

Мы шли через толпу женщин, которые скандировали «Уходи!».

В их руках были плакаты: «Ганнушкина — мать анархии», «Каляпин — комитет против мира», «Милашина — позор России», «Предать Родину — преступление без срока давности», «Базарные доклады Каляпина правдивее смерти», «Каляпины Милашины, Ганнушкины — защитники террористов» и т.д.

СПРАВКА
Игорь Каляпин, член Совета по правам человека при президенте России, руководитель «Комитета против пыток». За его многолетнюю последовательную критику чеченских силовиков, практикующих пытки и внесудебные расправы в Чечне, Рамзан Кадыров назвал Каляпина своим личным врагом и врагом чеченского народа.

Толпу из примерно двухсот женщин окружали по периметру вооруженные молодые парни, одетые в форму. Их можно было бы опасаться, но они сами находились в некоторой растерянности. Поэтому я решилась нарушить сценарий и начала здороваться с женщинами.

Фото: RFE/RL
Фото: RFE/RL

— Добрый день, — пожимала я одну за другой руки, как Иван Васильевич из фильма Гайдая. — Очень приятно познакомиться.

— А вы кто? — спросила вдруг одна, молоденькая. В ее руках был плакат с моей же фотографией, перечеркнутой крестом.

— Ну, на Каляпина я точно не похожа, — пошутила я в ответ. — Я — та самая Милашина.

— Ой, вы такая маленькая! — вылетело у стоящей рядом дамы в возрасте.

Поднявшись на крыльцо, я повернулась к женщинам и стала махать им рукой. Очень подмывало обратиться с приветствием к собравшимся. Видимо, это была не совсем та реакция, на которую рассчитывали организаторы мероприятия. В здании суда мне кто-то укоризненно пояснил: «Это же против вас вообще-то митинг!»

Суд по нашему иску начался почти сразу, как только нас дождались. В зал не пустили чеченскую прессу. Как, впрочем, и женщин. На скамейках сидели только представители сильного пола.

— Все как всегда, — заметила Светлана Ганнушкина. — Мужчины сидят в тепле, а женщин заставили протестовать под дождем на улице.

Поводом для иска стала скандальная ситуация, случившаяся с Рамазаном Джалалдиновым, жителем аварского села Кенхи Шаройского района Чечни. В апреле 2016-го он обратился с видеообращением на горячую линию президента России и пожаловался на коррупцию в Чечне и напрямую связанную с ней разруху в его собственном селе Кенхи.

После этого семья Джалалдинова подверглась преследованию: дом, в котором они жили, был сожжен, жену и дочек Джалалдинова забрали в полицию, а затем, по сути, депортировали — вывезли на административную границу с Дагестаном и запретили возвращаться. Эта история получила большой федеральный резонанс.

Тогда глава Чечни Кадыров лично приехал в село Кенхи и… убедился, что Джалалдинов не врал: село, да и весь район, находились в плачевном состоянии. Кадыров снял с должности главу администрации, начальника РОВД и объявил «год Шаройского района». Начались масштабные восстановительные работы. С самим Джалалдиновым ситуацию удалось урегулировать. Его уговорили вернуться в село, пообещав безопасность и выплату компенсаций. Не только семье Джалалдинова, но и всем жителям села Кенхи. Ответственным за выполнение обещаний, данных под гарантии весьма уважаемого дагестанского религиозного деятеля (близкого друга Ахмата-Хаджи Кадырова), был первый заместитель министра МВД ЧР Апти Алаудинов.

Но свои обещания чеченские власти не сдержали. Самые активные кенхинцы были привлечены к уголовной ответственности. Джалалдинова осудили за клевету и приговорили к 160 часам общественных работ. Никаких компенсаций людям так и не дали. Восстановительные работы проводились, по словам жителей, показушно, без учета местных климатических условий и нужд населения. В октябре, когда Кадыров приехал в Шаройский район, кенхинцы попытались прорваться к главе республики, но их не пустили. Рамазану Джалалдинову несколько раз грозили, что если он не остановит свою активистскую деятельность, у него будут проблемы. В ноябре прошлого года, перед поездкой в Москву (Рамазан действительно планировал встретиться с журналистами), Джалалдинова и его супругу Назират привезли в Грозный на встречу с Апти Алаудиновым. После этой встречи Рамазан Джалалдинов исчез. В соцсетях поползли слухи, что Джалалдинова убили.

Чего стоит слово Рамзана Кадырова?

Почему кенхинец Рамазан Джалалдинов был вынужден бежать из села после «сделки» с властями Чечни

Информацию об исчезновении критика чеченских властей подхватили федеральные СМИ. Ее комментировал даже пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Через несколько дней Рамазан Джалалдинов вышел на связь со Светланой Ганнушкиной и рассказал, что на встрече с Алаудиновым прозвучали угрозы убийством, сотрудники Шаройского РОВД отобрали у него паспорт и мобильный телефон. В самом селе были расставлены посты полиции, дом Джалалдинова был взят под наблюдение. Опасаясь за свою жизнь, Рамазан был вынужден той же ночью покинуть село и перебраться через горы в Дагестан в безопасное место.

Именно об этом звонке Джалалдинова написала Светлана Ганнушкина на своей личной странице в Facebook. Ее пост перепечатали многочисленные СМИ, в том числе и «Новая газета». Однако МВД Чечни предъявило иск только к «Новой газете» и еще почему-то к комитету «Гражданское содействие», который вообще не имел отношения к этой ситуации.

Не достучаться до Кадырова

После «сделки» с руководством Чечни житель села Кенхи обратился к Бастрыкину

Шатойский суд удовлетворил иск МВД Чечни в полном объеме, обязав нас дать опровержение публикации. Однако решение Шатойского суда, по сути, полностью процитировавшего в резолютивной части исковые требования, было неисполнимо в принципе. Мало того, что иск был подан ненадлежащим истцом, в отношении ненадлежащих ответчиков, был грубо нарушен принцип территориальной подсудности — иск, к тому же, не содержал никакой конкретики. В нем просто не уточнено, что именно из напечатанного надо опровергнуть. И получается, что опровергать надо буквально все. Даже тот факт, что Рамзан Кадыров — глава Чечни.

Этот абсурд мы и пытались донести до коллегии Верховного суда Чечни.

Председательствующую судью Ларису Мусаеву, однако, интересовала другая проблема.

— Зачем на своей личной странице вы распространяете критическую информацию о Чеченской Республике? — осуждающе спросила она Светлану Ганнушкину. — Почему вы не могли ограничиться сообщением, что Рамазан Джалалдинов жив? Зачем вы написали, что ему угрожали?

— Потому что я посчитала нужным сообщить, что стало причиной побега Джалалдинова из села, — ответила Ганнушкина. — На тот момент все думали, что чеченские полицейские убили Рамазана Джалалдинова. Я же написала, что это не так. Получается, я как раз защитила деловую репутацию МВД Чечни.

— Я все равно этого не понимаю… — сказала Мусаева. — Если это ваша личная страница, где вы пишете о своих внуках, то причем тут Чечня?

— Уважаемый суд! — пояснила я. — Глава Чечни Рамзан Кадыров в своем личном инстаграме пишет не только о семье и детях…

— Снимаю ваш вопрос! — оперативно отреагировала судья.

— Позвольте, я все-таки его задам, — настаивала я, почти перекрикивая возмущенный шум, поднявшийся в зале суда после упоминания имени главы Чечни. — Например, Кадыров пишет о захоронении Ленина. Или разместил в своем инстаграме фотоколлаж с бывшим премьер-министром России Касьяновым, наложив на его портрет прицел снайперской винтовки. Глава Чечни регулярно поднимает политические и общественные темы в своем личном инстаграме. Почему ему можно, а Ганнушкиной нельзя?

— Я снимаю ваш вопрос как не относящийся к делу, — сказала судья Мусаева. — И делаю вам предупреждение, чтобы вы все (судья широким жестом показала на ответчиков) больше не уводили судебный процесс в сторону.

— Хорошо, уважаемый суд! — встал представитель «Новой газеты» Петр Заикин. — Давайте по существу предъявленного иска. Из него прямо следует, что истец считает Рамазана Джалалдинова автором поста Ганнушкиной на ее личной странице в Facebook, а также соавтором статьи в «Новой газете». Каким образом это доказано?

— А где написано, что Рамазан Джалалдинов — автор? — спросил представитель МВД Чечни. — Чего вы нас путаете? Вы давайте по делу говорите. Вы плохо подготовились, уважаемый адвокат!

— Уважаемый суд! — улыбнулся Петр Заикин. — Прошу заметить, что в данном судебном процессе истец признал, что Рамазан Джалалдинов не является автором поста Ганнушкиной и статьи в «Новой газете». То есть он лично не делал никаких публикаций. Таким образом, истец признал, что МВД Чечни спутало два понятия: «источник информации» и «автор публикации». А потому данный иск вообще не мог быть принят к рассмотрению, так как он неправомерно соединил трех ответчиков, которые никак между собой не связаны. Если у МВД Чечни были претензии, то они должны были предъявить иск Ганнушкиной и отдельно — «Новой газете» и журналисту Милашиной как авторам и распространителям якобы порочащих репутацию МВД Чечни публикаций. Рамазан Джалалдинов был искусственно введен в этот иск именно как «соавтор» этих публикаций только для того, чтобы у МВД Чечни была возможность рассматривать это бесперспективное дело в судах Чеченской республики, по месту жительства одного из ответчиков — Джалалдинова. У меня возникает правомерный вопрос: а почему МВД Чечни не рискнуло обратиться с такими исками в московские суды?

— А мы и до Москвы дойдем! — весело сказал представитель МВД Чечни. — И не надо нас путать. Рамазан Джалалдинов является автором этих публикаций, потому что он позвонил Ганнушкиной. Служебная проверка МВД Чечни доказала, что первый заместитель МВД Чечни Апти Алаудинов ему не угрожал. Давайте говорить о фактах, а не о ерунде какой-то.

— Уважаемый суд! — не выдержала я. — Если мы сейчас вызовем в суд бывшего председателя Верховного суда Магомеда Каратаева, заместителя председателя Верховного суда Чечни Тахира Мурдалова, судью Верховного суда Вахида Абубакарова, судью Верховного суда Сайду Януглбаева, они все смогут дать показания о том, на что способен Апти Алаудинов. Вот у меня в руках обращение одного из чеченских судей в Высшую квалификационную коллегию Верховного суда Российской Федерации. Позвольте, я зачитаю, как избили сына этого судьи и самого судью, а потом под давлением именно Апти Алаудинова этот судья написал заявление об отставке, а его коллеги — чеченские судьи — рассмотрели это заявление, нарушив все мыслимые правила.

— Я не позволю вам уводить процесс в сторону, — нервно сказала судья Мусаева. — Это не относится к существу рассматриваемого иска.

— Как раз относится напрямую! Речь идет о неоднократных фактах давления высокопоставленных представителей МВД Чечни на чеченских судей. Это объясняет, почему иск к Ганнушкиной и к «Новой газете» рассматривается в чеченских судах, а не в московских.

— Ответчик, я делаю вам замечание! — в голосе судьи сквозила уже откровенная паника. — Прекратите уводить процесс в сторону. Если вам нечего добавить по существу, сядьте. Прения закончились, суд уходит на вынесение решения!

— А реплику можно? — робко спросила Ганнушкина.

— Реплику? — Судья Мусаева затравлено посмотрела на Светлану Алексеевну и после растерянной паузы выдохнула. — Говорите свою реплику!

— Все мы чувствовали и чувствуем свою вину за две войны, за то, что сотворили с чеченским народом, — неожиданно начала Светлана Алексеевна. На самом деле эту речь она готовила тщательно и только ради нее приехала в этот день в Чечню, несмотря на опасность. И больше всего она боялась во время этой речи расплакаться. Но она сдержалась, хотя стоило это огромного усилия. — То, что мы могли немного помочь чеченскому народу и быть рядом в годы войны, спасало наши души, давало право жить. Мне кажется, что тогда, во время войны, у людей, живущих тут, было больше чувства собственного достоинства и готовности к сопротивлению злу. Хочу сказать, что мне грустно от того, что я увидела сегодня в Грозном. И от того, что сейчас я не могу назвать имена людей, которые подходили ко мне в перерыве и на улице и говорили: «Вы не думайте, мы все помним и понимаем. И эти женщины там, у дверей суда, тоже все понимают». Я не могу назвать и показать на этих людей, потому что для них это было бы смертельно опасно.

Ганнушкину слушали в полной тишине. Я смотрела на судей, на председателя Совета по правам человека при главе Чечни Тимура Алиева, на сотрудников аппарата Уполномоченного по правам человека Чечни, на представителей МВД Чечни, на приставов и работников суда. И всем, на кого я смотрела в зале суда, было явно не по себе. Потому что за все происходящее было крайне стыдно. Но еще больше — страшно.

Фото: RFE/RL
Фото: RFE/RL

За окном уже темнело. Курить хотелось очень сильно. Но приставы отказывались выпустить меня на улицу, потому что там все еще шел митинг против нас. За что лично я благодарна судье Мусаевой и ее коллегам Розе Дакаевой и Умару Хасиеву — они не стали затягивать. Очень быстро вышли из совещательной комнаты. И Мусаева зачитала: «В жалобах отказать, решение Шатойского суда оставить».

…До самого нашего отъезда нас неотступно сопровождал в здании суда глава местного СПЧ Тимур Алиев и его сотрудники. Накануне ему позвонил председатель Совета по правам человека при президенте России Михаил Федотов и сообщил о нашем приезде. Тимур Алиев в свою очередь позвонил Светлане Ганнушкиной, спросил, когда мы прилетаем, и любезно предложил устроить радушную встречу. Светлана Алексеевна отказалась от чеченского хлеба-соли, пояснив, что это обычная деловая поездка.

Как готовилась «радушная встреча», мы узнали из письма, поступившего 9 ноября от жителя Чечни на почту редакции «Новой газеты». В сообщении говорилось следующее (орфография и пунктуация оригинала сохранены. — Ред.): «Вчера и сегодня (8 и 9 ноября. — Ред.) на членов правозащитных организаций из Москвы планировались провокации (нападения). Если говорить конкретно, то на Милашину, Ганнушкину и Каляпина.

Еще вчера для этого была собрана группа молодых активистов из патриот-клубов республики. Они хотели забросать делегацию яйцами, мукой и т.д. Среди этих активистов и мой <родственник>, который даже не ночевал дома прошлую ночь из-за того, что готовились к акции.

Я это узнал после того, как поругал что ночью не был дома, пытался его отговаривать так как не поддерживаю такие вещи. Он сказал что не может выйти из этой группы, потому что будут проблемы…»

Очевидцы «радушной встречи» также рассказали, что женщин с плакатами (судя по всему, работниц бюджетных организаций) организованно подвозили и увозили на желтых маршрутках. Эти же маршрутки наблюдал и наш водитель, который несколько часов прождал нас у суда. Водитель у нас оказался человеком непростым — сотрудник МВД в отставке. Он без труда вычислил организаторов: молодых парней, дирижировавших женским хором. Активность собравшихся резко возрастала при появлении чеченских телевизионщиков. Как только съемки заканчивались, женщины переставали выкрикивать бессмысленные кричалки (бессмысленные, потому что мы в это время находились в судебном процессе и услышать их не могли).

В какой-то момент, как будто по команде, акция была свернута. Женщин быстро погнали в машины, погрузили и вывезли. Тем кто должен был закидывать нас яйцами, сказали, что мы испугались и не приехали в Чечню.

По грозненскому телевидению сообщили, что мы испугались и не решились выйти к возмущенным гражданам. На самом деле, когда последних женщин разгоняли по маршруткам, мы как раз стояли на улице и ждали свою машину.

…Когда-то Тимур Алиев работал в легендарной газете «Грозненский рабочий», а потом создал и возглавлял газету «Чеченское общество». Тогда он был человеком одной группы крови с чеченской правозащитницей Наташей Эстемировой. С Аней Политковской. С Олегом Орловым, Игорем Каляпиным и Светланой Ганнушкиной. Они были друзьями.

Я начала работать в Чечне уже во времена Тимура Алиева, присягнувшего Рамзану Кадырову. Разговаривали с ним только по телефону.

И вот он прощается с нами и держит руки так, словно хочет привычно обнять Светлану Алексеевну и Олега Петровича. Но они смотрят на него очень строго. Не презрительно, а именно строго. И дело не доходит даже до рукопожатия…

В вечернем репортаже Тимур Алиев скажет: «На улице собралось большое количество людей, которые негодуют против сегодняшних наших ответчиков». И обвинит нас во враждебности ко всей Чеченской Республике.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow