Первый заместитель министра внутренних дел России Александр Горовой, выступая в Совете Федерации на прошлой неделе, рассказал сенаторам, что весной 2018 года на российско-белорусской границе появятся пограничные посты. Не просто проверка документов, как это происходит сейчас, а настоящие международные пограничные переходы. Мера, по словам Горового, временная, связанная в первую очередь с будущим чемпионатом мира по футболу, который летом пройдет в Москве. И на фоне введенного Беларусью в феврале пятидневного безвизового въезда для граждан 80 государств Россия, естественно, должна принять меры и обеспечить пограничный контроль с западной стороны. «Если мы не унифицируем миграционное законодательство и не перейдем на единую миграционную карту до марта, правительством РФ предварительно проработан вопрос об установлении временных пограничных постов как на автотрассе, так и на железной дороге без остановки пассажирских поездов», — сказал Горовой. «Жестко работать», как сказал чиновник, пограничники начнут с мая.

В качестве ответа министр иностранных дел Беларуси Владимир Макей заявил в интервью Financial Times, что Беларусь в следующем году пойдет еще дальше и вместо куцых пяти дней разрешит иностранным гражданам въезжать в страну без визы на месяц. Это облегчит деловые контакты Беларуси с Западом и увеличит приток туристов. Решение, скорее всего, будет принято уже к концу нынешнего года.

Вот так. Вы нам с мая — границу, а мы вам с января — тридцатидневный «безвиз». До мая безвизовые иностранцы обсядут Россию, как мухи, и успеют прокатиться аж до Владивостока и обратно, а заодно нанести непоправимый ущерб национальной безопасности.

И, кстати, да, могут. И в одной стране, и в другой. Тут можно, конечно, иронизировать над неловкими чиновничьими взаимными выпадами, но в действительности белорусско-российская политическая борьба — следствие одной большой дури, которая началась больше двадцати лет назад.

В начале девяностых все бывшие советские республики обзавелись границами и собственными таможенными и пограничными службами. Беларусь и Россия — не исключение. Поезда останавливались на границе. На белорусской стороне стояла маленькая деревянная будка таможенников с надписью «Мытня». Российские путешественники удивлялись: «У вас тут что, баня на границе?» Таможенники с обеих сторон не вредничали, пограничники тоже.

Но в 1995 году, когда Беларусь и Россия объявили начало большой интеграции, в перспективе переходящей в полное объединение, и подписали свое первое соглашение о таможенном союзе, граница была упразднена. Александр Лукашенко и Виктор Черномырдин в рамках начала программы «Нефть в обмен на поцелуи» торжественно выкопали пограничный столб. Поезда начали следовать без остановок, авиарейсы «Москва—Минск» обозначались на табло в тогдашнем Шереметьево-1 как федеральные (к большой обиде белорусов, к слову), а водители автомобилей на трассе М1 и вовсе не всегда успевали заметить, где заканчивается одно государство и начинается другое. Можно было бы сказать, что это был почти прототип Шенгенской зоны, если бы процесс занял столько же времени, сколько формирование шенгенского пространства, и работал с такой же точностью. Но поскольку главное было — выкопать столб перед телекамерами, получилось то, что сегодня оборачивается политическими выпадами, обвинениями в непартнерском поведении, взаимными претензиями и дурацкими полумерами, которые не решают проблему.

Внутри шенгенского пространства границы между государствами отменили тогда, когда миграционное законодательство было унифицировано, контроль на внешних границах стал согласованным, а еще появились общие базы данных, в том числе нежелательных персон. С момента подписания Шенгенского договора в Люксембурге до начала действия зоны свободного перемещения (сначала — в границах четырех государств) прошло десять лет. С момента подписания первого российско-белорусского таможенного соглашения до выкапывания столба — два месяца. Естественно, никто из партнеров не собирался «подгонять» собственное законодательство под соседское, и в результате трасса М1 превратилась в большую аэродинамическую трубу, через которую с большой скоростью вылетали те, кто при прохождении границы в своей стране рисковал быть задержанным.

Чего скрывать: многие мои друзья счастливо избежали арестов и тюремных сроков, успев вовремя сбежать и доехать автостопом или на электричках до российской территории, а там пересечь границу с Латвией или Украиной, где можно было перевести дыхание и облегченно вздохнуть — ну все, нас не догонят. Точно так же многие российские активисты, которым на родине грозила тюрьма, исчезали из дома и спустя день-другой оказывались за границей, добравшись до Бреста или Ошмян. (Не только активисты, впрочем: опальные российские бизнесмены тоже частенько ускользали через Минск.)

У каждого государства была своя виза и свои списки невыездных и невъездных. И даже свои, отдельные друг от друга, безвизовые соглашения, что тоже позволяло всем желающим дурить оба государства, как захочется. К примеру, Россия и Израиль взаимно отменили визы в 2008 году, а Беларусь и Израиль — только в конце 2015 года. И почти восемь лет многие израильтяне, уроженцы Беларуси, экономили на белорусской визе: летели в Москву, садились в поезд и отправлялись без всяких виз навестить родственников и друзей. Кроме того,

В обратную сторону, разумеется, тоже. Так что, когда Александр Горовой во время выступления в Совете Федерации говорил о том, что те, кто привлек внимание российских правоохранителей ввиду подозрительных поездок в Сирию, используют Беларусь как транзитную территорию, он был абсолютно прав. Замести следы проще всего в Беларуси. И белорусов, поверьте, это напрягает не меньше, чем Горового.

Сколько бы ни говорили чиновники об обмене информацией и общей базе данных — все остается по-прежнему. С одной стороны, это хорошо для тех, кому грозит преследование по политическим мотивам: если успеешь, есть шанс исчезнуть из страны-преследователя. С другой стороны, никому не хочется, чтобы дорога в ИГИЛ (запрещенная в РФ организация. —Ред.) пролегала через Беларусь. Вариантов решения проблемы множество, но для этого нужно работать, а не использовать дырку на границе в качестве оружия в бесконечных политических войнах на фоне формального союзничества.

Кстати, о спортивных состязаниях. Помните чемпионат мира по хоккею-2014? Он проходил в Минске. И на время чемпионата Беларусь ввела безвизовый режим. Он действовал с 25 апреля по 31 мая, и для въезда было достаточно предъявить билет на матч. Один билет — и ты в безграничном пространстве союзного государства. Но тогда, три года назад, Россия не выставляла пограничные посты, чтобы контролировать перемещение приехавших по счастливому хоккейному билетику на случай, если им захочется прокатиться до Кремля. Хотя ситуация была совершенно идентична февральскому введению Беларусью пятидневного безвизового режима.

Зато в этом году после февральского открытия белорусских границ Россия перевела белорусские рейсы в международные секторы аэропортов (наконец-то их признали международными, а не федеральными) и ввела режим пограничной зоны в Смоленской, Брянской и Псковской областях — в тех районах, что непосредственно граничат с Беларусью. А на автомобильных дорогах с российской стороны появились люди в жилетах с надписью «ФСБ», которые занялись проверкой документов.

Но каждый год традиционно союзники подбрасывают друг другу новые пограничные сюрпризы. Теперь вот — пограничные посты с одной стороны и свободный въезд — с другой. Лучшей иллюстрации к ряженому союзному государству и придумать нельзя. И всякое действие союзников создает превосходные условия для контрабанды, нелегальной миграции, торговли людьми. Для выдачи Мурада Амриева и Луизы Дудуркаевой туда, где им угрожает смертельная опасность. Для стихийного лагеря чеченских беженцев на брестском вокзале. Для бессмысленной нервотрепки для белорусов в России, где им приходится долго отвечать каждому вахтеру, полицейскому, гостиничному администратору на вопросы: «А где ваша миграционная карта? Вы что, нелегал?» — двадцать лет подряд.

Потому что не может быть открытой границы в пространстве, где не действуют ни местные законы, ни двусторонние соглашения, ни разум. Когда начнет работать хотя бы что-нибудь одно — сразу станет легче.

Минск