Госпожа прокурор! Госпожа судья! 

Мне никогда прежде не случалось греметь наградами, но в данном случае я предъявляю свой послужной список именно в надежде быть услышанной.

Дело Юрия Дмитриева взволновало все российское общество, и не только тех людей, которые хорошо знают о его почти тридцатилетней героической и благородной деятельности. Предполагаю, что вы, профессионалы, не можете не осознавать, до какой степени бездоказательны и вымышлены все выдвинутые против него обвинения. Именно по этой причине у всех здравомыслящих людей создается впечатление, что вы являетесь заложниками трудной ситуации, при которой вы вынуждены действовать как послушные служащие, а не как независимые граждане, способные говорить правду о человеке, не совершавшем ни одно из преступлений, ему предъявленных. Я могу догадываться о том, насколько велика ваша зависимость от вышестоящего начальства и как вам, должно быть, сложно в том положении, когда от вас требуют совершить поступок, за которым могут последовать неприятные последствия с точки зрения вашей дальнейшей карьеры.

Последние годы я часто размышляю о том, что у каждого человека есть своя личная граница страха, граница боли и граница стыда, и очень важно, когда человек эти границы осознает.

Тем не менее я обращаюсь к вам в надежде быть услышанной: от вашей личной честности, от вашего чувства собственного достоинства зависит не только судьба Юрия Алексеевича Дмитриева, одного из самых достойных и героических людей нашего времени в нашей стране, но и ваша репутация. Вынесенное вами решение может быть той черной меткой, которую вы никогда не сможете смыть, — ваши дети будут стыдиться вас и страдать, точно так же, как сегодня страдают потомки тех палачей, которые расстреливали невинных людей в тридцатые годы.

Я не знаю, есть ли в ваших душах какая-то тень веры в Высший суд, в загробное существование, в идею некой высшей справедливости, которая осуществляется за пределами нашей земной жизни, не говоря уже о том, с каким грузом на совести вы будете жить все те годы, которые вам предстоит еще прожить.

От всей души я желаю быть услышанной — и не только ради Юрия Алексеевича Дмитриева, но ради всех нас, неравнодушных к судьбе России.