В американских СМИ разворачивается дискуссия о роли социальных сетей в победе Дональда Трампа на президентских выборах в прошлом году и вероятном использовании Facebook и Twitter российскими властями в качестве инструментов дезинформации. В результате социальные сети разрабатывают различные меры мониторинга распространяемого контента.

Тут нужно вспомнить роль Facebook в победе Барака Обамы в 2012 году. Тогда эта социальная сеть проводила кампанию «Я проголосовал» (I Voted). Казалось бы, речь — ​о продвижении идеи гражданской ответственности, но дело в том, что тогда среди пользователей Facebook преобладали молодые люди, которые чаще голосуют за демократов, а не за республиканцев. Проведенные исследования показали, что кампания «Я проголосовал» действительно имела ощутимое влияние на явку среди молодежи.

В прессе также обсуждаются различные особенности рекламного бизнеса Facebook, которые делают его крайне непрозрачным. Например, когда клиент покупает ту или иную рекламу в этой социальной сети, никто кроме целевой аудитории чисто технически не может отслеживать ее содержание. Журналисты издания Fusion пытались отслеживать политическую рекламу в Facebook и были вынуждены оставить эту затею. Предлагаются меры законодательного регулирования, которые предпишут участникам избирательных кампаний раскрывать содержание своих рекламных материалов в социальных сетях. Впрочем, такое требование трудно применить, скажем, к кампании дезинформации, проводимой спецслужбой иностранного государства.

Конкурентная борьба Facebook, как отмечают американские журналисты, привела к трансформации медийного пространства. Атака на Twitter с помощью введения опции «Нравится» для страниц СМИ привела к тому, что компания Марка Цукерберга стала играть ключевую роль в распространении информации. Посещаемость сайтов и страниц многих СМИ существенно выросла благодаря Facebook. Атака на YouTube с помощью введения опции распространения видеоконтента заставила многие СМИ, никогда раньше не занимавшиеся производством видео, начать делать собственные клипы. Особенности механизма распространения таковы, что не всегда ясен их производитель, а соответственно нельзя сразу установить достоверность той или иной информации.

Алгоритм новостной ленты Facebook, который дает пользователю контент на основе предыдущего «взаимодействия» (нравится — ​like, поделиться — ​share, прокомментировать), привел к созданию довольно закрытых ниш, в которых получили большую популярность такие праворадикальные издания, как Breitbart. Напомню, что руководитель этого СМИ Стив Бэннон был главой избирательного штаба Дональда Трампа, а затем и советником в Белом Доме. Об экспоненциальном росте влияния этого издания говорит то, что в течение 2015 года число отметок «нравится» на его странице выросло со 100 тыс. до 1,5 млн. Уже в июле 2015 года страница этого сайта в Facebook превзошла The New York Times по такому параметру, как «взаимодействие». Американские журналисты отмечают, что на левом фланге идеологического спектра нет аналога Breitbart по темпам роста и масштабу аудитории.

Благодаря Facebook стало возможным появление целой индустрии «фейковых новостей». В ней активно продвигались абсурдные истории, которые вызывали активное «взаимодействие», что легко монетизировать с помощью рекламы.

Всей этой экосистемой, как сообщают американские СМИ, воспользовались российские власти. Сообщается, что пока установлено, что около 470 аккаунтов в Facebook использовались российскими спецслужбами для проведения дезинформационной кампании, выявлено около трех тыс. рекламных материалов. Казалось бы — ​капля в море? Но установлено, что посты только шести профилей были распространены другими пользователями 340 млн раз. Напомню, что Трамп одержал победу над Клинтон в «колеблющихся штатах» с перевесом в 70 тысяч голосов.

Первая поправка к Конституции США запрещает Конгрессу принимать законы, ограничивающие свободу слова. Единственное возможное законодательное решение — ​это требование к социальным сетям хранить и раскрывать содержание рекламы. Так что социальные сети в США разрабатывают новую систему внутренних ограничений. Например, аккаунты, уличенные в распространении ложной информации, не могут покупать рекламу для распространения, упрощаются процедуры жалобы на «фейковые новости».

Сергей Костяев, докторант университета Ратгерса, США