Языком, на котором говорит власть в конце 2017 года, становится футурология. «Сколково», роботы, будущее, искусственный интеллект — все эти слова, забытые будто бы после президента Медведева и Крыма, вновь звучат с высоких трибун. Разве что модернизации больше нет с нами, ее заболтали еще в 2012-м. В этом есть своя ирония: получается, что Крым приходит и уходит, зато роботы — это всерьез и надолго.
Футурология нужна властям для того, чтобы быть интересной для молодежи. А еще для того, чтобы ретушировать архаизацию общества, глубокий и уже очевидный для всех провал постсоветской России в новый застой.
Рассуждения чиновников об искусственном интеллекте, с одной стороны, носят сегодня тот же ритуальный характер, что и тезисы XXV съезда КПСС о развитом социализме. С другой, тема роботов оказывает умиротворяющий эффект в ситуации, когда говорить и слушать о сжимающемся кольце врагов больше уже нет сил. Политическую дискуссию Россия проиграла, с нами не умеют разговаривать на нашем языке, да это и невозможно: если бы все стучали башмаками по трибунам, мир давно полетел бы в пропасть. Но вы все еще можете приглашать в страну иностранных бизнесменов, чтобы за большие деньги обсудить с ними эджайл.
Эджайл, любимый термин главы «Сбербанка» Германа Грефа, означающий непрерывное обновление уже выведенного на рынок продукта, с недавних пор востребован в российском политическом языке. «Молодых технократов» в губернаторском корпусе выводят на рынок врио и постепенно доводят при помощи тренингов и компьютерных тестов, организованных администрацией президента, до состояния избранных политиков. Как и прежде в нашей истории, нынешние российские элиты заимствуют на Западе идеи и технологии, даже создают отдельные заповедники жизни «по-западному» вроде того же «Сколково», и надеются, что в такой слободе родится технологическая революция. В процессе которой статус нашей страны в мире невероятно укрепится, молодежь научится любить начальство, но при этом ничего, по сути, менять не придется. Социальная структура сословной (по Кордонскому) России останется неизменной.
Весной 2016 года компания Microsoft открыла публичный доступ к нейросети Тэй, имитирующей твиттер 19-летней американской девушки. Разработчики наделили Тэй способностью к самообучению и рассчитывали, что поведение искусственного интеллекта будет становиться все более естественным, ведь он будет учиться у тысяч пользователей интернета.
В итоге нейросеть начала массово производить расистские и сексистские твиты, хвалить Гитлера и призывать покончить с феминизмом. Microsoft, не сумевшая защитить Тэй от троллей, была вынуждена отказаться от проекта. Нечто подобное происходит сейчас и с прекрасной высокотехнологичной Россией будущего.
Если заменить российских чиновников роботами, они будут воспроизводить манеру поведения своих предшественников, ведь учиться управлению умным машинам пришлось бы на текущем российском материале. И отвечать на вопрос о социальных льготах роботам придется в духе «молодого технократа» Алиханова из Калининграда — мол, почему льгот не будет? А по кочану.
Эджайл, в свою очередь, у нас уже успешно внедряется. Это как раз эджайл застоя, постепенный вывод на мировой рынок страны без будущего, еще недавно известной как новая Россия. К тому же начальство хочет повсеместно использовать блокчейн — то есть неразрывную цепь. С этим у нас и вовсе никогда не было проблем.
