На сайте правительства сказано, что Россия взяла на себя обязательство по защите лиц, сообщивших о коррупционных правонарушениях, присоединившись к Конвенции ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при проведении международных коммерческих сделок.

Однако федеральный закон о присоединения к конвенции был принят еще в 2012 году, а конкретный законопроект внесен только сейчас. Эксперты рассказали «Новой» о том, с чем это может быть связано и что изменится с принятием поправки.

— Министерство труда было обязано взяться за разработку законопроекта еще в 2013 году, когда вышло поручение правительства, — рассказывает Павел Чиков, руководитель международной правозащитной организации «Агора». — В 2013-м, и потом неоднократно, Минтруда выступал за внесение этого проекта в Госдуму. Но отреагировали на это предложение только сейчас. Какая-то причина очевидно есть: может быть, это активизация России в ОЭСР, или подкрепление национального плана по борьбе с коррупцией, или вообще это часть предвыборной кампании 2018 года.

Заместитель директора российского отделения Transparency International Илья Шуманов считает, что Россия с недавнего времени активизировалась в выполнении обязательств национального плана по борьбе с коррупцией, чтобы «исключительно формально» сделать вид для ОЭСР, что власти проводят работу по борьбе с коррупцией:

— Государственная дума, я думаю, очень быстро проштампует все эти вещи, потому что законопроект содержит общие положения. На деле никаких юридических последствий для защиты заявителей не будет предоставлено.

Люди, которые сообщают органам о нарушении законодательства и фактах коррупции, у нас в стране чаще всего, как итог, теряют работу, говорит Чиков:

— Более того, на сегодняшний день эта категория людей вообще никак не выделена в российском законодательстве. То есть отдельного правового статуса для «разоблачителей» (будем их так называть) российское законодательство не знает. Хотя международные обязательства Российской Федерации этого требуют. Во-первых, это вытекает из Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, которая содержит соответствующие положения. Во-вторых, стоит посмотреть на практику Европейского суда по правам человека, которая последние десять лет сформировалась, там есть несколько решений, касающихся этой категории.

Шуманов считает, что правительство «просто идет по направлению выставления галочек»:

— Сначала Россия пыталась для виду отчитаться перед ОЭСР тем, что у нас в стране действует закон о защите свидетелей, и по этому закону лица, которые в рамках уголовного дела оказываются свидетелями, подпадают под меры защиты. Но существуют другие ситуации, когда факты коррупции всплывают, а уголовные дела либо не возбуждают, либо это не связано с возбуждением уголовных дел, например, в конфликтах интересов или в ситуации незаконного обогащения. Сейчас российское правовое поле начало развиваться в силу того, что ОЭСР мониторит исполнение Россией этой конвенции и, в том числе, делает замечания, что чиновники у нас формально защищены, а все остальные лица не защищены. Этим законопроектом Россия решила расширить круг лиц, включив еще защиту заявителей в частном секторе. Соответственно, она закрыла «дырку», которая касалась сотрудников госкомпаний и госкорпораций, потому что формально они не являются чиновниками. Была сделана оговорка, по которой этим людям будет предоставлена защита.

Но помимо написанных законопроектов, существует еще правоприменение, заключает Шуманов. Созданная система, по его словам, работать не будет: «Даже находясь в органах власти, люди не могут себя защитить, сообщив о коррупции».