Группа членов ЭС ВАК, подготовившая и принявшая своеобразное Заключение от 2 октября 2017 года с рекомендацией о лишении ученой степени доктора наук В.Р.Мединского, столкнувшись с осуждением СМИ и ряда ученых, попыталась публично оправдаться и выступила с коллективным заявлением.

Текст заявления в основном является повторением давно опровергнутых публично риторических утверждений, ранее озвученных оппонентами диссертанта, и не представляет существенно новых доводов.

1). Авторы текста пытаются отрицать очевидный факт существования заключений двух Диссоветов (орфография и стиль авторов письма сохранены. Сколько ни пиши «диссовет» и «диссертация» с большой буквы, уважения это к ним не добавляет. — Ред. ), признавших отсутствие оснований для лишения В.Р. Мединского ученой степени доктора наук.

Они ссылаются на то, что Диссовет истфака МГУ им. М.В.Ломоносова «принял решение отказаться от рассмотрения дела о лишении В.Р. Мединского ученой степени доктора исторических наук». Но скрывают: Диссовет потому и принял данное решение, что не увидел в представленных документах минимальных оснований для постановки подобного вопроса.

Они пишут, что Диссовет БелГУ (Белгородского госуниверситета.—Ред.) «хотя и предоставил в ВАК свое заключение, но так же не рассматривал по существу диссертацию В.Р. Мединского, а только текст заявления о лишении ученой степени доктора наук». Но при этом скрываютподлинные формулировки «Положения о присуждении ученых степеней», предписывающие Диссоветам рассматривать именно заявление, исключительно изложенные в нем обвинения, доводы и аргументы, а не весь комплекс вопросов и положений, затронутых в Диссертации.

Члены ЭС пишут, что раз оба Диссовета рассмотрели и отвергли собственно предъявленные В.Р. Мединскому обвинения и отказались выискивать способы лишения его степени либо устраивать повторную защиту диссертации, то «рассмотреть диссертацию по существу пришлось Экспертному Совету». Но само понятие «рассмотрение по существу» отсутствует в положениях о лишении степеней, как и то, что понятие «существа работы» при мнимой научности слов – не определено и не регламентировано, то есть оставляет пространство для произвольных и предвзятых интерпретаций.

Члены ЭС называют себя «высшим экспертным органом… имеющим право как соглашаться, так и не соглашаться с решением или мнением любого диссертационного совета». Но согласно пункту 2 Положения об ЭС его деятельность ограничена нормативными требованиями, а именно: дать заключение по поступившему заявлению, а не рассматривать повторно всю совокупность положений диссертации (ст. 70 Положения о присуждении ученых степеней), которое члены ЭС нарушили.

2). Члены ЭС вынужденно признают, что в работе В.Р.Мединского не обнаружено плагиата. Однако заявляют, что «утверждение о наличии элементов плагиата никогда не являлось главной претензией к автору ни со стороны заявителей, ни со стороны членов Экспертного совета ВАК».

И скрывают, что именно тема плагиата первоначально представлялась самым неотразимым аргументом обвинения. Видимо, члены ЭС имели иные«главные претензии к автору» ранее и к заседанию пришли с уже изначально заготовленной позицией, не предполагавшей учет аргументов противоположной стороны.

3). Они утверждают, что все члены ЭС еще год назад были ознакомлены с диссертацией и «имели возможность составить собственное представление о качестве этого текста и оценить справедливость заключения, подготовленного специалистами по теме диссертации». Но проговариваются, что позиция членов ЭС формировалась не в ходе дискуссии на заседании ЭС, а предварительно и задано, и, одновременно, скрывают, что минимум трое из шести членов назначенной ЭС группы докладчиков не были специалистами по теме диссертации и минимум двое из этой группы, включая ее руководителя, вообще не имели права принимать участие в рассмотрении данного вопроса (ст. 12 и 17 Положения об Экспертном Совете ВАК), поскольку уже участвовали в его рассмотрении в составе рассматривавших его ранее Диссоветов.

Они утверждают, что на заседании Экспертного совета 2 октября «определенные вопросы были заданы … пришедшим на заседание представителям В.Р. Мединского». Но скрывают, что ни один из заданных вопросов не касался сути рассматриваемого дела и не был направлен на уточнение содержательной позиции стороны защиты, что не было высказано ни одной претензии к этой стороне, не выдвинуто ни одного обвинения в ее присутствии, не сформулировано ни одного несогласия с ее позицией. Скрывают и то, что каждому из представителей стороны защиты они отвели на выступление по три минуты, и никакой дискуссии с ними не вели.

Они утверждают, что «готовы задавать вопросы по сути работы ее автору, В.Р. Мединскому», однако не могли задавать их его представителям. Это – по меньшей мере лукавство: члены «высшего экспертного органа» знали – представители автора были уполномочены им отвечать на заданные его стороне вопросы по существу.

Приходится предположить, что вопросы по сути работы не были заданы членами ЭС либо потому, что ответы их не интересовали, поскольку позиция членов ЭС уже была предопределена, либо потому, что боялись квалифицированного опровержения выдвинутых обвинений.

4). Они пишут, что «отрицательно оценили качествопроделанной В.Р. Мединским работы и констатировали отсутствие у соискателя ученой степени базовых профессиональных навыков историка, и прежде всего научного источниковедческого анализа привлеченных им источников». Но они умалчивают, что работа защищалась не по специальности «Историография, источниковедение и методы исторического исследования», а по специальности «Отечественная история». И скрывают: среди критериев присуждения ученых степеней нет понятия «положительное либо отрицательное качество работы», как нет и критериев оценки «базовых профессиональных навыков». Степени присуждаются не за навыки и произвольные градации качества, а за решение проблем и выдвижение новых положений в науке.

5). Написавшие заявление члены ЭС уверяют, что их действия нельзя считать «травлей», поскольку их оценка «не затрагивает ни личность, ни разнообразную деятельность В.Р. Мединского», а всего лишь объявляют его работу «неквалифицированной, непрофессиональной, дискредитирующей отечественную науку» и… «антипатриотическим явлением». И лукаво делают вид, что не понимают: публикация заявления членов ЭС уже ПОСЛЕ принятого ими же решения, накануне Президиума ВАК, который должен рассмотреть вопрос о диссертации В.Р.Мединского – именно элемент травли. И грубого давления.

Они призывают не переводить «дискуссию из научной области в сферу полит- и информационных технологий», но при этом, с одной стороны, сами отказались от научной дискуссии на заседании ЭС, с другой – превратились в инструмент политической технологии.

Они начали оправдания с оглашения недостоверной информации о заключениях Диссоветов по истории МГУ и БелГУ.

Затем скрыли, что не сумели выдвинуть в присутствии представителей диссертанта ни одного обвинения либо упрека в его адрес, не смогли сформулировать ни одного содержательного вопроса его представителям, не нашли, что возразить на доводы стороны диссертанта.

Объявляя себя «высшей экспертной инстанцией», переступают через основные нормативные положения своей же деятельности.

Провозглашают себя хранителями профессиональной этики и – в каждом пункте оправданий о чем-либо умалчивают, либо скрывают, либо лукавят.

Протестуют против политизации, взывают к имени «высоких научных требований» и завершают свою прокламацию выдвижением политического обвинения в «антипатриотизме».

Таков их профессионализм. Такова их этика. Таков их академизм.

Таковы нынешние члены Экспертного совета по истории, честь которого 2 октября спасали всего трое нашедших в себе мужество проголосовать против их заготовленного решения и один - от голосования воздержавшийся.

Доктор исторических наук М.Ю. Мягков,Институт всеобщей истории РАН

Доктор политических наук, профессор С.Ф. Черняховский, МГУ им. М.В.Ломоносова