22 января 2015 года, четверг

Целую ночь обстреливали поселок со стороны Горловки, Михайловки, Пантелеймоновки. На работу шли под грохот орудий. В школу пришло 18 детей. Обзвонили родителей, детей забрали. Позвонила дочь Юля: « Из Ясиноватой никого не выпускают, «ДНР» говорит — ​наступление будет». Сидели в подвале три с половиной часа…

Очень «жарко» было на Красном Партизане. Горели улицы Красная, Фабричная, есть раненые. Об убитых ничего неизвестно.

Ужинали у Людмилы Васильевны, у нее сегодня день рождения. Сидели, болтали — ​я, Юра (муж, Юрий Языков, местный бизнесмен, совладелец ОАО «Агроком». —​О. М.), Зоя Федоровна, Никита и именинница. Света нет. Легли спать.

23 января, пятница

… На работу идти не рискнули, хоть и близко. По поселку людей практически нет. Опять два часа сидели в подвале. Очень близко слышны взрывы. И со стороны Авдеевки, и со стороны Ясиноватой. Вторые сутки пошли, как нет света. С утра включили генератор. Было паломничество соседей с телефонами, зарядками, а также планшетами и фонарями. Вечером включили ноут и смотрели «Идиота»…

Котел сломался. Квартира остывает. Пытались починить — ​ничего не вышло. Все, спать — ​если получится.

24 января, суббота

Ночь прошла неспокойно. Постоянно слышались выстрелы и взрывы. Утро было тихое и солнечное, обещало спокойствие. Включали два обогревателя. Начала варить бульон. Борщевая подготовка прошла успешно.

… Очень близко слышны взрывы, Юра уехал к маме. Неожиданно стало дрожать все. Вдруг стекло в кабинетике (закуток у окна, где письменный стол и книжный шкаф .— ​О. М) посыпалось. В окно попали осколки от снаряда, который упал в детском саду. В окне кухни осколок пробил стекло. Чудом осталась жива…

Собрала вещи-сумки с документами, пледами и бегом в подвал. Стали спускаться соседи. Около часа сидели при свече. Затихло. Мужчины обследовали территорию. В детском саду упало четыре снаряда. Один попал в кирпичный туалет, второй в шелковицу, которая упала, словно подкошенная. Эта бедная старая шелковица и спасла нашу квартиру от разрушений. Два других снаряда упали дальше. Пострадала и металлическая опора на железной дороге…

Вышли из подвала. Доварила борщ. Юра с Вовой (сосед. — ​О. М.) заделали разбитое окно, позаметали, сделали окно Швецы (соседи.— ​О. М.), они пострадали больше всех: взрывной волной выбило стекла двух окон. Сходили к соседям погреться. Зоя Федоровна собирает сумку: завтра будут уезжать в Житомир к внуку. Поговорили о сложившейся ситуации, разошлись.

На улице, кажется, тихо. После сегодняшнего обстрела у меня есть второй день рождения — ​24 января 2015 года.

25 января, воскресенье

Встретились с Чернявской Таней, сегодня уезжает в Киев к Никите. Поплакали, попрощались. Пришли домой. Пора завтракать. Приготовили сало, яйца, лук.

Пришел «голова», Павел Юрьевич (П. Ю.Странадко, председатель поссовета. — ​О. М.), еще раз позавтракали. Появился Коваленко и сообщил, что «ДНР» готовит новое наступление. Небольшая паника. Убираю со стола, мою посуду, спускаю сумку в подвал — ​сидим. Одиночные выстрелы с Бахмутовки. Ответки нет. Это успокаивает. Зоя Федоровна с Никитой уже в пути. Их повез Бирюков Паша, в поезд они сядут в 8.30. Дай бог им удачно доехать.

Теперь у нас ключи от ее квартиры. Топим котел, греемся. Позвали Людмилу Николаевну из второго подъезда, у нее вообще холодно было. Пришла. Играли в карты. Я осталась дурой…

Целый день ремонтная бригада из Славянска ремонтировала опору. В шесть часов приблизительно пошел поезд. Первый после вчерашнего повреждения. Удалось позвонить Вове, племяннику, в Киев. Подтвердил: будет наступление. Слава богу, информация не подтвердилась — ​тихо. Топим котел, играем в карты. Удалось позвонить Поповой Татьяне Юрьевне, это наша учительница, она собирается завтра уезжать в Винницу, где учится ее Аня. Дозвонилась моя доченька, тоже сидели в подвале. Кто-то им сказал, что завтра — ​последний день для эвакуации. Ночь на раздумья — ​уезжать или нет?..

26 января, понедельник

… Юре дозвонился товарищ, Евгений Иосифович из Ясиноватой, и сообщил, что сильный бой идет на трассе в районе рынка «Господар».

Четвертые сутки нет света. Вошли в квартиру, выпили какао. Потом посидели в квартире у Зои Федоровны, слушали радио. Хотели услышать в 21.00 новости — ​все тщетно. Наверное, прием глушат. Играли в карты, надоело — ​каждый вечер одно и то же. В нашей квартире 10 градусов. Решили спать у Зои Федоровны. Где-то стреляют.

Следующая ночь — ​спали как убитые, уже ничего не слышали. Вымотались. В 7.00 разбудили громкие выстрелы. Это нам пожелали доброго утра… Звонила сестра Людочка. К ним 24-го тоже в окно залетели осколки. Они совсем близко от линии фронта, метров 500. Один застрял в стене над ковром в спальне, а другой пролетел над головой Антона, и в грубу (по-украински, печь.— ​О. М.). Никто не собирается уезжать. Три сестры в подвалах родного Верхнеторецкого.

Потом набрала доцю. Три молодые семьи собрались в одной квартире, у Мартыненко Коли — ​Вита, Рома и их двое сыновей — ​Давид, 8 лет, и Богдан, шесть месяцев. У Мартына, как они его называют, хороший подвал, во время обстрелов спускаются туда все вместе.

К утру следующего дня заснули. Разбудили нас на полчаса раньше, уже в 6.30. Мы уже были на ногах.

Юра почистил котел и помчался в «Агроком», там дежурят мужики. Я четвертый день дома. Смотрю в окно на школу. Она, бедненькая, стоит и ждет нас. Постучали. Виталик Коваленко сообщил, что в школу вошли военные. Будем молиться, чтобы осталась цела. Страшно, но что делать? Остановить все это мы не в силах. Слышатся выстрелы. Пришел Юра. Никакие военные в школу не поселяются. Слухи очередные! Двое охраняют — ​это да. Ночью мародеры пытались влезть в школу. Все осталось целое. А то в детском саду всю быттехнику вынесли из музыкального зала забрали ионику и музыкальный центр. (На самом деле в здании школы действительно находились украинские военные: там была оборудована снайперская «лежка». — ​О. М.)

Начали стрелять из миномета со стороны колхоза где-то в 16.45. Спустились в подвал. Пришла Людмила Васильевна, она плохо слышит, потому спускается тогда, когда сын дает ей такую команду. Сидим, ждем ответку. Тишина. Стали собираться, забирать сумки, уже 18.00. И тут со стороны Красного Партизана как пролетело над колхозом (так Елена называет ОАО «Агроком». — ​О. М.) и кладбищем! Все осветило, снаряды разрывались в воздухе жутко. Юра стал переживать, потому что на току, в офисе и в гараже — ​дежурные: дядя Саша Пономаренко (мой дядька), Бочкарев Сергей и Драгунов Юра. Все затихло. Мужчины сказали, что это кассетные бомбы были. Мы-то в этом не разбираемся…

29 января, четверг

… Вот и Юра расстроенный: пострадал крытый ток. Снесло крышу, в столовой вылетело два окна, везде воронки, но, главное, благодарить Бога, все люди живы. Позавтракали, Юра побежал в магазин, принес хлеб — ​возят еще! И тут к нему подошла женщина, попросила денег на уголь, не за что купить. Юра дал тысячу гривен. Наша задача — ​выжить самим и помочь выжить другим.

Юра снова побежал в центр: в поссовете забивают окна. Пришел Коваленко Анатолий Владимирович, принес семечки. Сказал, что в новостях передали о новом «котле» — ​Дебальцевском…

Позвонил Юра: оказывается, он с Пашей уже в Фенольную поехал. Заказ сделала: купить свечи, спички, воду. Звонила Таня Попова из Винницы, плачет, говорит, что созванивалась с Раисой Михайловной, которая живет в Ясиноватой, наша учительница. Утром сегодня обстреляли Ясиноватую, «Зорьку». Нет света и воды, газа, разбили котельную, и без тепла Владимир Петрович лежит — ​у него рак.

Начинают снова бабахать со стороны колхоза. Опять бегом в подвал. Пришли Шаповал, Долгой. Говорили о прошлом, о настоящем, о политике. Но остановились на том, что после войны напишем большой плакат «С днем мира!» И будем праздновать три дня — ​здесь, в подвале. Бусловские никуда не уехали, Тараны тоже здесь — ​приехали из Ясиноватой. На улице еще гупает — ​откуда, куда? «Победили» газовую трубу на Красном Партизане.

30 января, пятница

… Вчера в новостях говорили, что сегодня, 30 января, состоятся переговоры в Минске. Будем ждать положительных результатов.

Анатолий Владимирович пришел: сейчас со стороны Красного Партизана будет обстрел — ​месть за разбитую газовую трубу. Сумки в подвал отнесла. В садике Коля Фурман и Вова Мартыненко забивают клеенкой окна. Евгения Павловна (заведующая детским садом «Тополек». — ​О. М.) старается вывезти все ценное — ​насос, шланги, кастрюли — ​это то, что осталось после мародерства. Как хочется, чтобы все орудия замолчали навсегда. Как хочется просто жить, как раньше — ​ходить на работу, учить детей, проводить праздники…

12.30, начали стрелять, ложилось в центре поселка. Все в подвал! 13.00 — ​затихли. Убрала на кухне, и снова обстрел, опять бежим в подвал. Юра с Павлом Юрьевичем повезли Колю и Вову домой. Еще обстрел. Затихло.16.30, вышли из подвала. Девять обстрелов пережили сегодня. Так нас еще не обстреливали…

18.35. У Юры зазвонил телефон. Юрина дочь Алена (от предыдущего брака. — ​О. М.). Но звонок сорвался, это сейчас закономерно. Многие не дозваниваются.

20.00. Хотели послушать радио — ​ни один канал не берет. Все шипит, а стрелять продолжают. Сижу в туалете, самое безопасное место: нет окон.

31 января, суббота

Говорили с Юрой о будущем. Накричал на меня, ушел курить. Слушал новости: сегодня 12-й гумконвой вошел на территорию «ДНР». Будем ждать новых обстрелов.

Сегодня с таким остервенением обстреливали Авдеевку, что дрожало все у нас. А потом еще и наши местные вояки пошалили. Как в волейбол играли: туда-сюда, туда-сюда… И сейчас бухают так, что окна в подъезде дребезжат. Пойду в подвал, заберу сумки. 18.00. Забрала не только сумки, но и Юру. Пыталась дозвониться Юле. Ничего не вышло. А за окном все гремит.

Звонил Игорь Колбасов. Переговоры в Минске сорваны — ​чего опять ждать?

1 февраля, воскресенье

… Юра попросил почитать то, что уже написала в этой тетради. Прочитала. Ему понравилось. Сказал, что спать под написанное хорошо.

15.00. Начало взрываться в центре, близко, спустились в подвал. Около 16.00 затихло, поднялись в квартиру, пытались реанимировать котел. Три попытки оказались тщетными. А на улице сумасшедший ветер гудит…

2 февраля, понедельник

… Юра забегал к нашим. Люда плачет, переживает, но о переезде пока ничего не говорит. Электрички уже неделю ходят только до Фенольной. У нас на станции нет света.

13.00. Пришел Володя Борисенко, отдали ему деньги, чтобы передать Зое Федоровне — ​две тысячи гривен. Где-то снова слышны пулеметные и автоматные очереди. Мужчины говорят, что на Михайловке. Решили рассольник сегодня не варить, если получится, сварим гречку да гуляш.

А Ясиноватую долбят и долбят, с 12.00. Бедные люди!

Юра пошел рубить дрова. Сказал, как приду, будем обедать. Жду. На улице ни души. Только дальние выстрелы и взрывы да дождь стучит по окнам, плюс четыре градуса. В нашей квартире плюс десять. Юра сегодня впервые заговорил о переезде.

3 февраля

… 12.10. Стреляют со стороны колхоза на Красный Партизан. Ответка не заставила себя долго ждать. Три мины в ответ прилетело…

14.30. Вошла в квартиру. Похлебала рассольник. Юра привез большие сумки для вещей. Складывали самое необходимое. 16.30, снова стали стрелять со стороны колхоза, гаубицы — ​по Красному Партизану. 17.10. Стреляют. Молюсь, чтобы обратки не было.

4 февраля, среда

… 11.30. Треск ужасный! Танк где-то очень близко стреляет. Даже в подвале все стонет.

Пришел Юра. Плачет. Уже мужчины не выдерживают того, что происходит. Разбили поселковый совет. То, что уцелело, перенесли в церковь. Попали в магазин «Торец». Уже завтра и хлеба не будет. Попали в крышу четырехэтажки. В школе со стороны двора разбиты все окна. Ранило Аню Кирилко. Увезли в Дзержинск. Вот и все, поселка нет. Все разъезжаются. Сегодня умерла тетя Зоя Волкогон. Как ее будут хоронить — ​неизвестно.

18.45. Наступила темнота. Слышно, как где-то взрываются снаряды. Уже четырнадцать дней наш поселок на линии фронта… Юра рассказывает, что сегодня после обстрела в поселок приезжало ОБСЕ. Зафиксировали все на фото и камеру, посадили Аню Кирилко в машину и увезли в больницу, в какую — ​никто не знает. 21.30. Легли спать. На улице слышны дальние взрывы, Юра посапывает. 23.25. Где-то начали стрелять из «Градов». Сегодня мы пережили самый страшный день.

5 февраля

… 12.00. Юра пошел раздавать клеенку на окна, которую в Красном Кресте выдали. Он сообщил страшную новость: умерла Аня Кирилко. Умерла от ранения в шею, плечо и ногу, не приходя в сознание. Плачу, переживаю. Только благодаря Ане я осталась работать в школе. Она собрала мне деньги на поступление в ДИСО (Донецкий институт социального образования. — ​О. М.) в 1994 году. Повезла в институт, ездила со мной на экзамены, сделала все, чтобы я стала учителем. А что я сейчас могу сделать для того, чтобы ее похоронить тут, в родном поселке? Никто сейчас никуда не выезжает. Боятся. А ее нужно привезти из Красноармейска. Да и тут как быть? Хоронят в огородах, во дворах, из-за обстрелов боятся идти на кладбище…

19.45. Сидим, разговариваем. Сегодня Юра видел Витю Шубина, тот забивал окна в квартире сына в колхозной двухэтажке. Живет Витя снова в Петруньках, у Татьяны, жены. И дети все при них. Война всех объединила. Рядом слышны взрывы.

Пыталась разгадывать кроссворд, ничего не получается. Одно слово нашла, а дальше мысли об Ане. Сижу, вспоминаю ее лицо. В ней было столько тепла, столько добра, столько любви к детям… (Аня Кирилко была воспитателем «нулевки» и учителем начальных классов. — ​О. М.). Нянюшка, — ​так ее называли дети. В моем телефоне и номер ее так записан: «Нянюшка». У Ани на руках был ее папа, Сергей Иванович, он уже около пяти лет лежачий, и Аня за ним ухаживала.

6 февраля, пятница

… И вот в 11.30 началось… Сидели в подвале. Та же компания: мы с Юрой, тетя Маша с Сашей Шаповал, Людмила Васильевна, Вова Андриенко, Римма Петровна, Сережа и Саша Швецы. Тетя Маша рассказывала, что сегодня заходила домой к Ане Кирилко — ​там Тамара Павловна смотрит за дядей Сережей, отцом покойной Ани. Тетя Оля Поветкина рассказала, как все произошло.

Они с Аней Кирилко и Колей Поветкиным пошли к колодцу по воду. Тетя Оля подымала ведро, Аня и Коля носили, начался обстрел. Аню ранило, ее опустили в подвал, стали перетягивать ногу, чтобы остановить кровотечение. Но кровь не переставала течь, попало в артерию. Говорят, что военные вкололи ей укол, противошоковое, погрузили в машину ОБСЕ и отвезли вначале в Димитрово. Там пытались ее спасти, даже военные доктора смотрели. Сегодня, 6 февраля, Аню похоронили в Фенольной. Юля Колесникова взяла на себя эту заботу. Батюшка наш, отец Николай, отпел ее.

18.30. Пойдем смотреть «Войну и мир». Нет, боюсь. Выключили ноут, не досмотрев вторую серию. Жалко, но так спокойнее. Хоть слышно, когда стреляют, а когда ноут работает, пусть и потихоньку, звук мешает услышать, что происходит за окном.

7 февраля, суббота

Спали неплохо, утро тихое. Юра, как всегда, отправился в колхоз. На свинарник зерно повезли, хрюшек кормить. А я собираю вещи, остатки. Юра с утра предупредил, что в ближайшие три дня вывезет меня, Юлю, Антона и Люду.

16.30. Поздновато нас сегодня стали обстреливать! Бежим в подвал быстро. 18.10. Сегодня стреляли по «Бирже», что там — ​узнаем завтра. Звонила Галочка, они с Сережей сегодня ходили в храм, ставили всем нам свечки за здравие, а Ане Кирилко — ​за упокой. Отнесли две пачки вермишели, чтобы ее помянули. Звонил Игорь Колбасов и сказал, что вводят миротворческие войска: со стороны «ДНР» — ​Россия, а со стороны Украины — ​Франция и еще кто-то. Будем ждать улучшений от такой договоренности…