Главный вопрос — способствуют ли прошедшие первое чтение законы мирному урегулированию в Донбассе?Приближают ли они заявленную в них реальную реинтеграцию Восточного Донбасса? На оба вопроса приходится ответить отрицательно.

Любое конфликтное урегулирование невозможно без выстраивания компромиссной конструкции. Для этого нужны: переговорные механизмы, готовность вести диалог со всеми явными и неявными участниками конфликта (даже если они так неприятны, что просто «кушать не хочется»), избежание выставления условий, заведомо и категорически неприемлемых для партнеров по переговорам, реальная и честная оценка ситуации, а не пропагандистский суррогат для внутреннего и/или внешнего использования.

Механизмы формально есть — это «нормандский формат» и Контактная группа. В их рамках (других нет) теоретически возможно продвигать урегулирование, причем на основе единственной существующей в наличии и признанной как участниками конфликта, так и гарантами урегулирования платформы — 13 согласованных в феврале 2015 года пунктов Минского протокола. Правда, ничто уже больше двух лет не «продвигается» — нет для этого достаточной политической воли сторон (как официальных, так и «скрытых»). Зато есть желание обвинять друг друга в невыполнении или искажении Минских договоренностей. Есть, правда, важное достижение — нет широкомасштабных вооруженных столкновений.

С остальными компонентами непременных условий урегулирования все совсем плохо. Нет ни реальной оценки событий, ни готовности к уступкам и прямым переговорам с «неприятными» собеседниками, ни отказа от заведомо неприемлемых предложений. Причем это касается всех сторон конфликта, в том числе тех, что таковыми себя не считают.

К сожалению, принятые в первом чтении украинские законопроекты узенькую, еле заметную тропинку к компромиссу делают еще уже. И дело даже не столько в ритуальном публичном неприятии положений этих законопроектов Кремлем и донбасскими сепаратистами — это вполне традиционная их реакция на любые инициативы Киева (как, впрочем, и наоборот — такова же реакция Киева на любые предложения Москвы и сепаратистов «ДНР—ЛНР»).

Дело в том, что в «реинтеграционных» законопроектах не проглядывают пути к собственно реинтеграции, зато много такого, что делает поиск разумного компромисса для возвращения Восточного Донбасса в Украину еще более трудным. Рассмотрим самые опасные для перспектив урегулирования «новеллы».

1. Признание самопровозглашенных республик территориями, «временно оккупированными» Россией вследствие ее «агрессии» против Украины. Хотя определение «страны-агрессора» уже использовалось в отношении России в документах Верховной рады, а также в публичных политических заявлениях украинских политиков и украинской пропаганде, Россия как «страна-агрессор» впервые фигурирует в украинском законодательном акте. Эксперты считают, что кроме пропагандистского эффекта, «работы на электорат» и воздействия на умонастроения западных союзников это нужно Украине, например, чтобы избежать выдвижения каких-либо юридических претензий со стороны граждан, проживающих на неподконтрольных ей территориях Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО). В международных судах уже находится несколько тысяч исков граждан, проживающих в ОРДЛО, на действия украинских властей и военных (гибель родственников, разрушение домов, утеря имущества). Если же Россия страна-агрессор, то все претензии исключительно к ней.

Однако возникает опасная юридическая коллизия, которая способна торпедировать Минск-2. Получается, что Россия является одновременно и «агрессором», и одним из гарантов Минских соглашений — наряду с Германией и Францией. Кстати, западные участники «нормандского формата», понимая юридические тонкости, никогда не называли Россию «стороной конфликта» в отношении ситуации в Донбассе (при этом считая «аннексией» присоединение Крыма, но Крым не фигурирует в Минских договоренностях), предпочитая именовать ее стороной, «которая влияет на ситуацию в Донбассе» и может оказывать давление на сепаратистов.

2. Исключение из первоначальной версии статьи 7 закона «О реинтеграции» прямой ссылки на минский процесс. Это серьезный реверанс в сторону той значительной части украинского общества и политического класса, которая считает Минск-2 вредной для интересов Украины вынужденной уступкой «агрессору». Неслучайно российские политики и пропаганда обрушились в основном на устранение соответствующего пассажа из законопроекта. Впрочем, его авторы, понимающие, что полное отсутствие отсылки к Минску вряд ли порадует западных партнеров по «нормандскому формату», сделали юридический трюк. Прямое упоминание Минска изъято, но вместо него есть ссылка на резолюцию Совбеза ООН по Донбассу от 17 февраля 2015 года, в которой речь идет о поддержке Минских соглашений и необходимости их претворения в жизнь всеми сторонами. Однако полностью подозрения в отказе Киева от Минских соглашений это снять не может — мол, если вы им привержены, то почему же не сказать об этом впрямую?

3. Продление закона об особом статусе Донбасса.

Принятие в первом чтении законопроекта о продлении на год закона об особом статусе Донбасса (принятого Радой еще осенью 2014 года) вносит в процедуру его введения в действие весьма существенную поправку, которая никак не может устроить сепаратистов. Полностью изменена статья 10 этого закона (о переходных положениях), в которой — в соответствии с Минскими договоренностями — особый порядок реализуется органами местного самоуправления, избранными на выборах. Теперь же в качестве основного условия вступления в силу закона указывается вывод «всех незаконных вооруженных формирований и военной техники, а также боевиков и наемников». С точки зрения Киева — это вооруженные формирования сепаратистов. Но понятно, что они ни при каких условиях не пойдут на роспуск своих формирований, если не будут до этого проведены амнистия «участников событий» и местные выборы.