Череда губернаторских отставок и назначений вызвала много комментариев. К этому же сюжету относится и список «кадрового резерва», объявленный Кириенко. В самом факте организации «учебы» группы из 30 человек, которые уже сейчас занимают важные должности, нет ничего нового. И раньше проводились краткие курсы для губернаторов на базе Российской академии госслужбы, а сам «кадровый резерв» стал публичным списком еще во времена президентства Медведева: в феврале 2009-го была опубликована первая сотня, а в декабре еще 500 фамилий. С тех пор прошло восемь лет.
Глядя в список 2009 года, видишь, что историческое время в России бежит быстро. Например, Куйвашев и Решетников поднялись за это время до губернаторов. Другие, как, например, Травников, и через восемь лет остаются в резерве. Третьи, как Гайзер, уже побывали губернаторами и уже сели. Четвертые, как Сергей Гуриев, вынуждены были бежать из страны из-за сфабрикованного дела об «экспертизе по делу Ходорковского». Темпы ротации стали высоки. Теперь случаются прецеденты, которые невозможно было представить себе несколько лет назад: например, Зиничев пробыл исполняющим обязанности губернатора Калининградской области чуть больше месяца. Потомский и Миклушевский не протянули на посту губернатора и четырех лет. Колода кремлевских назначенцев теперь тасуется очень быстро. Хотя через несколько месяцев выборы президента и чемпионат мира по футболу, Путин чувствует себя уверенно и считает возможным ломать руководство территорий накануне таких событий. Стадионы будут достроены, а явка обеспечена уже новыми губернаторами.
Половина людей в коротком списке Кириенко — это молодые чиновники, стартовавшие в аппарате правительства в то время, когда премьером был Путин. В нынешней версии кадрового резерва есть люди с загадочными биографиями: каким образом Обрывалин, сделав карьеру менеджера «Аэрофлота», оказался начальником департамента в Министерстве культуры, а затем и замминистра? И кем он замечен для того, чтобы двигаться в список «будущих губернаторов»? А как там оказался Александр Бурков — екатеринбургский публичный политик с длинной историей? Вряд ли кто-то в Кремле считает, что он может работать в системе исполнительной власти. Такая же ситуация и с Жигаревым. Он был включен в кадровый резерв еще в 2009 году. Попав в молодости в аппарат генерала Лебедя, дальше он прошел через «Родину», «Справедливую Россию», ЛДПР, был депутатом Мособлдумы. При такой биографии в партийной политике никаких больших должностей в исполнительной власти в путинской кадровой системе не полагается. Видимо, это просто «квота» парламентских партий.
Татьяна Становая в связи с новыми губернаторскими отставками и назначениями справедливо пишет: невозможно утверждать, что это процесс замены старых на «молодых технократов». Образ «молодых технократов» — ложный. Речь идет просто о молодых чиновниках, «умеющих быть полезными». Она права и в том, что в путинской иерархии позиция губернатора неимоверно обесценилась за последние годы. Если до Беслана Путин еще имел дело с губернаторами-тяжеловесами, то после отмены губернаторских выборов произошла замена на людей, задачей которых было перекоммутировать финансовые потоки. Но за прошедшие с тех пор десять лет эти финансовые потоки уже ушли выше. Они уже текут над головами губернаторов под контролем глав госкорпораций и силовых ведомств. Нынешнее поколение губернаторов было занято выполнением «майских указов». А те, кто назначается сейчас, — это люди, которым придется выполнять новые майские указы (2018) уже в окончательной «посткрымской» системе: инвестиции привлекать неоткуда, канцелярские скрепки надо покупать с тендером, все вопросы решаются только через трех-четырех человек в окружении Путина, шаг вправо — шаг влево и подрыв на мине, главная задача, чтобы в регионе все было тихо и бесконфликтно.
Означает все это, что властная вертикаль слабеет, как об этом часто пишут Глеб Павловский, Татьяна Становая и некоторые другие комментаторы? Действительно, заметно, что Путин забирается все выше, разрыв между ним и высшим звеном управленцев делается все глубже, а вес людей его ближайшего окружения непрерывно нарастает за счет сокращения возможностей нижних этажей управления. Но, на мой взгляд, вертикаль при этом не слабеет, потому что происходит процесс, известный и в других персоналистских режимах: чем сильнее изолируется сам Путин, чем выше он забирается в «политическое одиночество», тем сильнее на всех этажах разливается «путинизм».
Александр Морозов, политолог
