10.00. «Трубная»

— Вера написала, что задерживается, — координатор проекта «Музыка в метро», эффектная, со стальными нотами в голосе Олеся Михайлова подняла голову от телефона. Мы стояли на одной из «площадок» — красном, обозначающем «сцену» стикере. — Я сегодня о вас своих не предупреждала — пусть не расслабляются.

«Свои» у Олеси — это участники 200 музыкальных проектов, получивших право выступать на 16 площадках подземки. Музыкантов весной отбирало жюри: профессионалы и активные граждане, а площадки музыканты выбирают сами — на сайте. Условия: максимум два двухчасовых концерта в день на разных станциях, с десяти утра до десяти вечера, исключая часы пик. Пилотно проект начался в марте 16-го — с 30 участников, полноценно — в марте 17-го, после того, как 85% москвичей, по словам Олеси, проголосовали «за».

Периодически ряды подопечных Олеси пополняют звезды «верхнего мира». Неделю назад на «Боровицкой» пела Дина Гарипова — в честь Дня пожилого человека. В феврале — Лепс. На официальном открытии проекта в марте — Сюткин.

— Такой активный мужчина, — с удовольствием вспоминала Олеся в ожидании Веры. — Говорит: «Я пойду зачекаюсь. Одну песенку попробую». Спустился, его народ облепил. Смотрю, он уже третью поет. Мне кричат: «Олеся, уводите, у нас еще пресса не подъехала!» Но куда там.

Я понимающе кивала Олесе. С Сюткиным я как раз на днях разговаривала. В два часа ночи субботы, в вагоне поезда, припаркованного у платформы станции «Деловой центр». На платформе победители розыгрышей билетов в соцсетях подземки и прочие участники очередной, уже 12-й по счету «Ночи в метро» отмечали 95-летие джаза в России — концертом. «Я приглашаю вас в вагон!» — пропел мне Сюткин и окрестил себя на сегодня «художественным придатком» к легендарному джазмену Алексею Кузнецову. Потом за 15 минут успел и про парковки рассказать, и про то, как в метро в этом году два раза спускался, и даже про Австралию. И про «Музыку», конечно. «Если бы мне в молодости предложили в метро петь, я бы играл круглосуточно, — ответил он мне. — В те времена музыка для людей была воздухом, а не бизнесом. Сегодня это немножко на бегу. Может кто-то и «Музыку в метро» истолкует так — мы идем мимо, там что-то играет, но для ребят это платформа, первый шаг, а чтобы человек остановился, вы должны делать что-то очень хорошо. И желательно — тихо. Музыка, которая становится назойливой, мешает — не моя».

На «Трубной» пока было тихо.

— А, Лола! — продолжала Олеся. — Нам сказали, что она из машины — и сразу на эскалатор, мы там с камерами встречаем. Спускается: в сланцах, ненакрашенная, в коротком летнем комбинезоне. А у нас мужчины из департамента стоят в пиджаках. «Респект, говорит, «Музыке в метро», перед вами выступает последняя девственница России!» Ну, это Лола. О, Владлен, — вдруг замахала рукой Олеся. По ступенькам бодро поднимался мужчина средних лет: черный костюм, красная рубашка, кофр. Владлен ехал на другую площадку, но на предложение Олеси («пока не подъехала Вера») молниеносно извлек на свет динамики и скрипку.

Владлен Симонов родился в Киеве. В 4 года пошел на скрипку.

— Образование музыкальное? — спросила я. Владлен помолчал немного и ответил:

— Когда сюда приезжал оркестр Ванессы Мей, и они все потравились грибами, меня пригласили взамен.

— А где кроме метро выступаете?

— Я сейчас остался в метро, — без тени смущения объяснил Владлен. — Меня приглашают на концерты, но мы сейчас редко куда-то выезжаем, больше свадьбы. И еще что интересно: у меня семь детей. Шесть дочек и один пацан.

— И как же вы их кормите? — восхитилась я. — Только метро?

— Знаешь, нормально, — признался Владлен. — Я бывший бизнесмен, очень много в жизни потерял, на долги меня поставили. Из-за этого и в метро спустился, и за 17 лет все отработал. Спасибо стойкости моих ног и каждой бабушке за 10 копеек. За то, что семья цела и дети живы, я их прятал тогда. Я за это готов в метро до конца жизни работать.

— Вижу у вас на скрипке флажок российский прикреплен, — заметила я.

— Скрипка у меня как боевое оружие, — ласково посмотрел на скрипку Владлен. — Я раньше цыганам мешал — и меня ткнули ножом, и скрипку ногами топтали. Видишь, склеенная вся. Поэтому, считаю, — имеет право носить наш флаг.

Потом скрипка, наконец, пошла в дело. Что-то сложное, «Восточные сказки», «Капитан, улыбнитесь». Первым в кофр положил сотню восточного вида мужчина в кожаной куртке. Уже спустилась по лестнице, но вернулась девушка, простояла три композиции, стесняясь, положила 50 рублей. Владлен играл в кайф, это было очевидно. Но по лестнице уже бежала Вера — молодая длинноволосая блондинка. Кроме аккордеона в чехле — лак для волос и коробочка для сбора благодарностей со ссылкой на Инстаграм Веры на боку.

— 26 лет, родом из Башкирии, село Силантьево, — сидя на корточках, быстро говорила Вера Селезнева. На кофре стояло открытое зеркальце — Вера начесывала волосы. — Окончила Гнесинку, сейчас в дуэте играю в ресторанах и барах, но там многое не покатит, а здесь я могу играть все, что захочу.

— А музыка в метро — это что для вас: заработок, пиар, удовольствие или, может, какое-то преодоление себя? — спросила я Веру.

— Заработок, пиар и удовольствие, — ответила Вера, устраиваясь на табурете. — А дискомфорт был поначалу, сейчас нет. Неприятно, когда бомжи подходят или просто пристают. Не по музыке, а по внешности.

— Спроси, чего это она играет, — попросила женщина раннего пенсионного возраста фотографа Влада.

— Егора Крида, — передал женщине Влад, и она непонимающе сдвинула брови: — А из «Крестного отца» может?

Мне женщина представилась Надеждой и москвичкой.

— Я в музыкальной школе училась. Чайковский, Бетховен — это для меня всё.

— А сами «Крестного отца» просили! — напомнила я Надежде.

— А мне очень нравится! — игриво подбоченилась она. — Вы, кстати, не знаете, как с Андреем Малаховым встретиться? Думаю к его типографии подъехать. Как там эта улица — Остуженка?

— Остоженка, — ответила я. И мы поехали на «Боровицкую».

— Там у нас лауреат, — пообещала мне на эскалаторе Олеся. — На одной сцене с Кобзоном поет. И у нас вот. Наверняка, весь в бабулях — любят они его.

11.30. «Боровицкая»

В холле между «Библиотекой» и «Боровицкой» артиста было видно издалека: посадка головы, постановка ног, широкие барские жесты. Выпускник Гуманитарного университета (факультет культуры и искусства), обладатель бас-баритона и классической внешности Николай Рябуха двадцати пяти лет «лечил» в метро израненные женские души. Впрочем, останавливались и мужчины, и дети. И, конечно, бабушки. Одна, в огромной розовой шапке и стареньком пальто, сложив руки на груди, простояла одну из песен прямо под боком у Николая, забрала листовку-приглашение (скоро у Николая концерт в Доме ученых) и пошла дальше, утирая слезы.

Когда Николай арию из «Мистера Икса» запел, я не выдержала и пошла мужчин приглашать. Олеся мне спеть еще в самом начале предложила, но я пытать москвичей не стала. Осталось танцевать. На «Боровицкой» и площадка располагает — места много.

Двое мне сразу отказали, без объяснения причин. Тут я афроамериканца заметила: с иголочки, шарфик, сумка в коричневые шашечки. Еще и по-русски говорил. Красиво так: «Франция, Пари»… На Красную площадь шел смотреть — я издалека зашла, а потом к делу:

— А можно я вас на танец приглашу?

— Не могу, — ответил мужчина из Пари, — с любовницей приехал, на три дня. Жена в интернете увидит, что я в Москве, — убьет.

— На этом мое выступление закончено, — продекламировал Николай, и я сникла.

— Нет! — вдруг закричала миниатюрная бабушка. — Свадьбу! Ну хоть куплетик.

— Только если вы будете танцевать, — поставил условие Николай, и я поняла, что настал мой звездный час. Бабушка сначала немного пококетничала для виду, а потом закружила меня за милую душу.

К Николаю после выступления пришлось встать в очередь. Сначала женщина на «Свадьбу» кольцо показала — она позавчера замуж вышла. Потом девушка рассказывала, что стихи пишет.

— Сначала у меня скептическое отношение было, — наконец, добрался до меня Николай. — Я не люблю навязываться со своим искусством. Но когда увидел, насколько счастливые глаза у людей.. Я иногда в Домах ветеранов выступаю. И вот подходит бабушка, которой лет сто, и говорит: «Сынок, я тебя буду до конца жизни своей ждать». А здесь идут люди, которые даже теоретически не могли бы попасть на мои концерты, а в метро имеют возможность послушать музыку, и не только мою. Поют, танцуют.

— Да? А я вот пыталась мужчин пригласить, все отказались, — пожаловалась я Николаю.

— Утром люди еще недоверчиво ко всему относятся, да и на работу спешат, а когда режим работы отключают, то и подпевают, и танцуют, поэтому, если зайдете хотя бы часа в два, будет море мужчин, которые захотят потанцевать с красивой женщиной, — пообещал Николай.

Рядом уже готовился к выступлению москвич Владимир Семибратов, 33 года, скрипка, музыкальная школа, большой опыт уличных выступлений.

— Выступления в проекте как минимум помогают мне играть на хороших струнах, — признался мне Владимир. — Весь заработок по условиям проекта музыканты забирают себе. — Приличные струны это 6—7 тысяч рублей, при выступлениях на выкладку в течение недели их можно хоронить. Ну что еще — можно разнообразить свой гардероб и выглядеть артистом, а не шалопаем.

Шалопаем Владимир не выглядел: черный блестящий костюм, бабочка. Четких правил по внешнему виду нет, но — соответствуют. «Раньше музыканты академические у нас могли в сланцах прийти, но я им сказала: «Ребята, давайте-ка, как на сцену», — сказала мне Олеся.

13.30 «Китай-город»

Под боком у бронзового Ногина исполняли каверы на рок-хиты члены группы Becoming A Hero — уроженка Башкирии вокалистка Лера и гитарист Куанг, родом из Вьетнама. Всего в группе пятеро: пиарщик, инженер-программист, переводчик и даже врач. Часто выступают не в полном составе:

— Вот, отпросила сегодня Куанга с работы, — засмеялась белозубая брюнетка Лера. Куанг довольно встряхнул длинными шелковыми волосами.

Барабанщика не берут — слишком громко. Многие критикуют проект именно за децибелы, мол, вечером после работы хочется тишины. Вообще акустика — один из главных спорных вопросов. «Я вот сейчас езжу в метро и слышу звуки: то флейта играет, то гитара, то аккордеон, — рассказывал мне ночью на «Деловом центре» народный артист Алексей Кузнецов, 76 лет, гитарная тема к «17 мгновениям весны». — Едешь по эскалатору, а ухо ловит эхо, размытый звук, который, извиняюсь за слово, как в бане гуляет. Теряется качество исполнения, а это жалко. Но это же метро, поэтому я скидываю им эти очки для того, чтобы люди лишний раз могли услышать музыку».

Лере на звук пока еще не жаловались, говорит, наоборот — просили сделать погромче. Она вообще про проект много думала: «Мы довольно часто выступаем — клубы, фестивали, есть своя публика, — рассуждала она. — А здесь всё абсолютно без субъективизма. Люди просто шли мимо, и если остановились — это так приятно. Признаться, сначала было стыдно. Ребята на первом концерте капюшоны натянули до подбородка. Ну потому что стереотип: в метро играют попрошайки какие-то. Но сейчас люди видят, что место обозначено, это проект. Я сначала даже коробочку не ставила, неудобно было, но люди кидали деньги на пол.

— И какую самую большую купюру за все время кинули? — не удержалась я.

— Пять тысяч! — гордо призналась Лера.

— А мне ты не говорила! — с улыбкой пробурчал Куанг. Лера засмеялась.

— А мужчины знакомятся? — быстренько перевела я тему.

— Канееешно! — нараспев протянула Лера. — Записки оставляют: «Приветик, не решился познакомиться, вот мой номер вотсап». Девочки в паблики пишут: «Постеснялась подойти, спасибо за музыку». Представляете — стесняются! Это я стесняться должна!

14.30. «Достоевская»

На «Достоевской» играл саксофон.

— А мне уже рассказали, что вы здесь по метро ездите, — признался мне невысокий, спокойный Эдгар Погосов. Понятно, думаю, — музыкантское братство.

За свою 39-летнюю жизнь Эдгар успел поиграть в Орле (музучилище), Саратове (один год консерватории), Германии (год в цирке), Санкт-Петербурге. Говорит, на улицу потянуло еще в Орле — захотелось свободы.

— А ваша мама в курсе, что вы в метро играете? — не могла не спросить я армянина Эдгара.

— Мама — да, мама в курсе, — вздохнул Эдгар. — Ну вы знаете наших родителей, это конфликт поколений. Первое время была категорически против, они же все хотели оркестров и белых рубашек. Но я уже взрослый человек, сказал: «Мам, ну что поделать — не уродился сын, прими меня таким». Но я ей помогаю, и она чувствует, что мне это нравится.

— А что по поводу горячей крови? Бесит кто-нибудь?

— Бывает. Обычно нетрезвые, у них почему-то все органы чувств просыпаются. Но больше всего бесят те, что поиграть просят, но это же предмет личной гигиены и вообще мое второе «я».

— А вот и балалайка идет! — махнула в сторону платформы Олеся. К нам приближался «Иван из сказки»: длинное белое каре, небесной голубизны глаза. «Иван» залихватски улыбнулся, и я подумала: «Ну точно!» Пришла пора передавать сцену.

— Спасибо, — скромно сказал зрителям Эдгар. В зрителях была парочка иностранцев, две девушки, мужчина в костюме. Не самая удачная площадка — узкий проход, ограждение. Олеся говорит, хит — аванзал на «Курской», а вообще все зависит от инструмента.

— Надо кричать: «Спасибо, Олимпийский»! — прокричал балалаечник Андрей Матвеев, 41 год, Новосибирск. — Как Федор Михайлович? — он кивнул на фреску.

— Поддерживает психологически, — отчитался коллеге Эдгар.

— Слушайте, ну вот я смотрю на вас, вы прямо… балалаечник! — выпалила я. — По своей воле?

— Спасибо, — Андрей все улыбался. — В Советском Союзе было принято детей отдавать на музыку. Сестру на фортепиано отдали, а меня — почему-то на балалайку. Вот и вся судьба, весь выбор.

Потом была консерватория, аспирантура, год назад — переезд в Москву, с семьей: «покорять метро». Говорит, в метро и заработок (корпоративы нечасто, а здесь — живые деньги каждый день), и пиар, и удовольствие:

— Только когда не уставший, — добавил Андрей, который только что сбегал за кофе. — Или невыспавшийся из-за ребенка.

— А дома жене на балалайке играете? — спросила я.

— Нет, она любит саксофон, — признался Андрей. — Не знаю, почему она меня выбрала. Но она вчера ездила по делам на метро, и заехала туда, где я выступал. Песни ей посвящал.

Уже на первой же «песне» балалайки напротив Андрея остановился мужчина за пятьдесят. В руке у него была тряпочная авоська с яблоками. Он простоял так полчаса — под «Битлз», «Белеет мой парус», даже под песню Долиной.

— Я москвич, в Сокольниках живу, на метрострое работал, — сказал мне мужчина. — Знаете, я второй раз в жизни слышу игру балалаечника. Первый раз в электричке было. Ну вы послушайте — не играет, а разговаривает!

А люди все шли и шли. Сотрудники полиции провели молодого негражданина с наручниками на руках. «Мужчина, вернитесь ко мне!» — закричала по громкой связи сотрудница метро. Андрей заиграл «Московский бит».

— Сейчас сброшу видео Сюткину, он оценит, — достала телефон Олеся. На часах было 15.30. — Ну что, прощаемся?

«А не поехать ли мне домой через «Боровицкую»?» — подумала я.