Вся сегодняшняя полемика о правильном и неправильном искусстве сводится к вопросу денег. Можно ли брать деньги у власти? Можно ли не брать? На что тратить? Перед кем отчитываться? Этот разговор назрел давно, странно, что только сейчас рвануло. Наверно, потому, что деньги стали кончаться.

Мой путь к художественной практике лежал через анархизм, а он подразумевает существование, автономное от государства, изначальную невозможность сотрудничества, в том числе финансового.

Мне и моим друзьям никто никогда не планировал давать денег. Начиная Монстрации, я отдавал себе отчет, что все придется делать самим. Никто не поможет, но никто и не должен.

Посмотрите на рэперов, которые устраивают баттлы. Разве государство дает им на это деньги? Кстати, денег на производство рэпа вообще не требуется. Нажимаешь кнопочки, чтобы барабаны бились, и текст читаешь. Супербюджетное искусство. Скачай программку в телефон, накидай битов, и вот ты уже рэпер. Снимись на тот же телефон — и у тебя уже клип в Ютубе. Да, скорее всего, хреновый, но я верю в то, что количество переходит в качество. Когда набирается критическая масса плохих рэперов, возникает среда, и в этой среде неизбежно появление шедевра, вершины жанра. Если в Новосибирске тысяча человек начнет писать в день по треку, через год толк точно будет. А не так, что ничего нет, и на голом месте родился Пушкин. Так не бывает.

Это только кажется, что социально-компромиссное искусство дало человечеству много шедевров, а независимое и бескомпромиссное мало или вообще ничего. Я провел свою юность под песни Егора Летова, который не имел контактов ни с властью, ни с большим бизнесом и как-то обходился. Омский панк, партизан от искусства, гениальный художник. Что можно ему противопоставить из официальной культуры? Кобзона? Не смешите меня.

У нас в активе опыт советского культурного подполья 1970–1980-х плюс новые технологии. Это мощное сочетание. Есть главный, а иногда и единственный инструмент художника — его тело. Понятно, что тело тоже нужно как-то поддерживать, но его и так придется поддерживать, даже если ты не художник. И есть интернет, доступный каждому, — более чем достаточно для искусства.

Конечно, надо что-то есть, где-то спать. А как поступали в этой ситуации наши коллеги в семидесятые-восьмидесятые? Шли в сторожа, кочегары, младшие научные сотрудники НИИ и курьеры. А ночью писали картины, стихи и музыку, которую до сих пор слушают. В девяностые многие решили, что мы победили и теперь все будет иначе. А сегодня ясно, что нет, не будет, андеграунд опять актуален. Уже в нулевые я работал грузчиком, фотографировал автомобили для интернет-объявлений, снимал видео свадеб и детских утренников. Да, это не про искусство, но я сознательно разделяю искусство и заработок.

Нынешняя ситуация до удивления напоминает советскую. Были шестидесятники: Евтушенко, Окуджава, Тарковский… Их место в обществе сейчас занимают Серебренников, Райкин, Пелевин, Акунин, Гельман и еще целый ряд уважаемых деятелей. А была другая культура: подпольные выставки, самиздат, квартирные концерты. Все это и сейчас есть, просто иначе выглядит. На дворе снова время партизан. Десятки тысяч закрытых сообществ в соцсетях каждый день выкладывают стихи, клипы, треки для своих, проводят сотни маленьких концертов и акций для своих… В этом секторе нет пока громких имен и сногсшибательных культурных открытий, но там идет насыщенная жизнь, это поле огромно, оно необъятно.

Целый мир, который не выходит наружу, но ему это и не нужно. Он устроен по другим принципам, он не иерархичен, там нет лидера, авторитета, главного. Именно поэтому внешняя сила, цензура, чиновники, полиция не могут с этим ничего сделать. Можно посадить Серебренникова, чтобы напугать режиссеров. А попробуй посадить гипотетического главного рэпера, чтобы напугать рэперов. Нереально. Это сетевая модель, горизонтальная, она в корне отличается от традиционной.

В семидесятые можно было запретить спектакль Театра на Таганке, но невозможно остановить распространение песен Высоцкого. Никакому КГБ это не под силу. Тут та же история, только усиленная в тысячу раз интернетом. Я не сравниваю художественную ценность, я говорю именно о принципе — сейчас он такой. Но и ценность со временем появится, я уверен. Высоцкий, кстати, тоже невысоко котировался с точки зрения эстетов, приверженцев традиционной культуры.

Будущее в очередной раз наступило, правила поменялись. Ждите, будут и гении. А пока важно, что процесс продолжается, его не остановить.

ЗаписалЯн Шенкман