Влезаешь в 1597 дневников, уже выявленных и выложенных на сайт, почти наугад. Записи бьют током подлинных хроник страны.

Вот хоть бы из дневника харьковского крестьянина Нестора Белоуса. Май 1933-го:

«Люди знай мрут из голоду. 12/V умерла Черная Параска актевистка кандидат партии как людей продавали за невыполнение хлебозаготовки так она вечером на радощах в школе танцовала».

(Орфографию источника сохраняем. — «Новая».)

А вот из тюремного дневника маршала Язова, ожидающего суда по делу ГКЧП:

«1992. 17 декабря. … До Бога далеко, до суда еще дальше».

В команде «Прожито» — восемь душ. (Автор идеи и руководитель проекта — историк Михаил Мельниченко.) Они совершенно правильно поступили, сдается мне, выложив на свой сайт (там, где авторское право позволило) и самые известные российские подневные записи — от Марии Башкирцевой до Ольги Берггольц, от Николая Александровича до Матильды Феликсовны, от огородно-усадебных хроник XVIII века в дневниках Андрея Болотова до беспощадных записей Юрия Нагибина 1960—1980-х. И менее известные, но выходившие в свет частные хроники. Без каждого из этих голосов народ неполный. А общепризнанную картину XX века когда-нибудь придется (все равно ведь придется!) сложить не из хора — а из ожесточенного площадного лая, из перебранки непримиримых голосов. Но только вместе собранные, они дадут картину века.

В год 100-летия революции (все же поразительно мало отмеченного и осмысленного нами… словно новости пикирующего настоящего и размытого, вдруг потерявшего всякую оптимистическую определенность будущего совсем заслонили прошлое) острее всего звучат записи 1917—1920-х годов. Их можно долго перебирать. Вот записки звезды Художественного театра Марии Германовой на пороге эмиграции — какие наивные, еще вовсе не понимающие мер и мерок «новой реальности» московские слухи весны 1918 года фиксирует ее дневник!

«Елиз. Фед. ведет себя очень безупречно. <…> Когда был немецкий погром, еще в первый год войны, ее не тронули, и во время большевистского переворота ее не тронули. Теперь ее отправили к царю в Екатеринбург. Говорят, что немцы послали ее для переговоров с царем».

Великую княгиню Елизавету Федоровну сбросят живой в шахту под Алапаевском через четыре месяца после этой арбатской сплетни.

…Вот записи известного правоведа Н.С. Таганцева 1920—1923-х годов. Петроград, арест сына Владимира и его жены. Начинается «таганцевское дело», по которому — в числе прочих — будет расстрелян Николай Гумилев. Дети Таганцевых, пяти и семи лет, при аресте забраны в детприемник. Деду-профессору удается быстро найти их там: в дневнике он назовет это Божьим Промыслом. В 1991 году один из этих детей, разбирая семейный архив по просьбе «Мемориала», найдет надежно (на 70 лет!) спрятанные записки деда о «деле» отца.

Вот замечательно зоркий, полный редкостного здравого смысла двухтомный «Дневник москвича. 1917—1924» Никиты Потаповича Окунева, представителя пароходства «Самолет» в Москве. Окунев — «маленький человек» пореформенной России, сделавший себя сам: начал он работать в 12 лет, «мальчиком» в лавке. И тем интересней его оценки царства победившего труда… Коммерческий ум Никиты Потаповича четко фиксирует рост цен на мыло, ягоду и спички в Москве. Тем временем тает его семья: не все домочадцы выдерживают реальность «военного коммунизма».

Дневники Нестора Белоуса, помянутого выше, куда короче записей Таганцева и Окунева. В 1910-х 60% обывателей Российской империи грамоты не знали. Солдат Белоус явно перешел из этих 60% в остатние 40% недавно. Тем убедительней его хроника 1919 года в родном селе.

«25 июня (12 июня). Добровольцы повесили Филипа Деренька и похоронили в гнилушке за паровой. 28—28 сентября (15 сентября). Больше­вики… начали палить заводскую постройку и сах. склад и убивают священника в церкви во время Богослужения. И убивают бабу Шаболтаску и 2-х страников…»

…В селе Лебяжьем, где живет и пишет солдат Нестор, при старом режиме были выстроены склады сахарного завода. Белые и красные выгребают их, налетая попеременно, чуть не весь 1919 год. И при каждом набеге кто-то погибает.

Большинство из 45 тысяч дневниковых записей, выложенных на Prozhito.org, публикуются впервые. И волонтеров сайт ищет, прежде всего, для участия в первичной расшифровке рукописных дневников ХХ века. И, естественно, ищет неизвестные еще рукописи, уцелевшие в семьях.

Многоголосье уже расшифрованного и оцифрованного не поддается описанию: комсомольцы 1930-х и окруженцы 1941-го, генералы Крымской войны и блокадники, участники полярного дрейфа на шхуне «Святая Анна», последние насельники Оптиной пустыни, писатели, всецело преданные делу партии, и скептические литераторы 1970-х, защитники Белого дома в 1991-м и 1993-м, эмигранты всех волн и солдаты всех войн. Вчитаешься — любой голос из этого хора обожжет. Как дневник молодой тамбовской помещицы, которую вихрь донесет до Харбина 1930-х… до поденщины в пяти местах, до выгадывания 70 коп. на починку туфель дочки… а она все будет вспоминать нелепые гимназические разговоры 1906 года. И фисташковые занавески в давно пошедшей прахом усадьбе Самайкино.

Неподдельное золото документа. Кажется: сейчас можно (и хочется) верить только ему. Из него когда-нибудь выплавятся монографии, сценарии, учебники. И тогда станет ясно, что маленькая команда без госфинансирования, ведущая этот проект, — сделала куда больше, чем борцы с фальсификацией истории и творцы московских истуканов.