Воскресным вечером 13 ноября 2005 года из книжного магазина «Буквоед», что на площади Восстания в Петербурге, вышли двое молодых ребят. Закурили. Был уже вечер, на улице темно. Дальше все произошло очень быстро. Двоих окружили человек десять, в темных шапках, надвинутых на глаза. С криком «анти-антифа!» набросились и сбили с ног.

Раненный в грудь, истекающий кровью Максим Згибай вбежал обратно в магазин — это спасло ему жизнь. Второй, двадцатилетний студент философского факультета, умер сразу. У него на шее обнаружили шесть ножевых ранений. Убитого студента звали Тимур Качарава. Его убийство стало спусковым крючком в противостоянии фа (неонацистов) и антифа (антифашистов). Войнушка, которая шла на улицах уже несколько лет, стала войной.

Конечно, драки были и до этого. Любера били неформалов, потом металлисты — реперов, и наоборот, противостояние сначала было чисто субкультурным — вроде белые шнурки против красных. А потом добавилась еще и идеология. И возможность для манипулирования. Лицензия на насилие должна быть у государства — и носители этого насилия тоже.

Окрепшие с конца 90-х РНЕ* (запрещена на территории РФ) и прочие черносотенцы в начале двухтысячных подняли головы и стали формировать повестку. Их преимущество было, прежде всего, численным. Военизированные молодежные организации привлекали школьников — уже тогда это был более модный вариант «Зарницы». Тогда же организовывались и фанатские движения — и тоже в большинстве своем правые. Да и в целом в обществе расистские взгляды набирали силу: взрывы домов, Норд-Ост, Беслан поднимали градус ненависти к «понаехавшим».

Насилие тоже имело место. В 2002-м уже случился погром на Царицынском рынке, трое погибших, в 2004-м в Петербурге убили восьмилетнюю таджикскую девочку Хуршеду Султонову, в том же 2004-м выстрелом через дверь убит ученый-этнограф, антифашист и правозащитник Николай Гиренко.

Но сила порождала ответную силу. Уличное сопротивление, не попадавшее в официальные сводки, набирало обороты. Дрались на улицах, прыгали на концерты, караулили друг друга у метро.

— Добро должно быть с кулаками, — объясняли антифа свои методы. — Если они словами не понимают, надо объяснять силой.

Но войну отсчитывают именно со смерти Тимура.

«До этого они [нацисты] убивали тех, кого мы не смогли защитить. Тимур был одним из нас. Это началась борьба против нас», — говорит известный антифашист Алексей Сутуга по прозвищу Сократ, отсидевший три года за спровоцированную драку с неонацистами.

«Я, когда услышал от своих знакомых про Тимура, был в шоке, — говорил мне журналист Андрей Лошак. В декабре 2005-го, через месяц после убийства Тимура Качаравы, в эфире НТВ в серии «Профессия — репортер» вышел его фильм «Обыкновенный антифашизм» — это был первый подробный рассказ о новом явлении и новой войне на большом экране. «Музыкант, веган, антифашист, организовал акцию «Еда вместо бомб» — на свои деньги люди кормили бомжей и малоимущих. Он не покупал одежду дороже 200 рублей — считал, что это неприлично. Мечтал открыть приют для бездомных животных — да он был практически святым».

Это была та самая святая кровь, почуяв запах которой многие уже не смогли остановиться.

Студенты СПбГУ, где учился Тимур, собрали три тысячи подписей с требованием найти виновных. Через месяц задержали семерых. Сначала они давали признательные показания, потом от них отказались. Одного присяжные оправдали, всех шестерых признали виновными в хулиганстве и разжигании розни. Виновным в нанесении ранений Максиму Згибаю и Тимуру Качараве признали 19-летнего Александра Шабалина. Присяжные посчитали, что он заслуживает снисхождения: сотрудничал со следствием, а также у него обнаружилось психическое расстройство. На суде все подсудимые сказали, что накануне антифашисты напали на нацистский марш и побили участников — они мстили, и им было все равно, на кого из антифашистов нападать. Дело в отношении организатора нападения выделено в отдельное производство и за 12 лет не продвинулось никуда.

Мне не удалось найти информацию о дальнейшей судьбе Александра Шабалина. В декабре этого года будет 12 лет, к которым приговорил Шабалина суд, и если не было УДО, он выйдет на свободу. И мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.

За неделю до убийства Тимура в Москве прошел многотысячный первый Русский марш — от Чистых прудов до Славянской площади. На ближайшие годы это станет самой яркой и характерной картинкой — зигующая толпа возле здания администрации президента.

Об идее управляемого национализма, которую задумали реализовать в администрации президента, заговорили уже тогда, в 2005-м, когда зигующим молодчикам разрешили пройти недалеко от Кремля. Потом появлялись прямые и косвенные доказательства: Русский марш стал ежегодным, в 2009 году на Болотной даже прошел концерт фашистствующей группы «Коловрат». К примеру, к нападениям на нацболов (на тот момент находившихся в жесткой оппозиции к режиму) в 2005 и 2006 годах были причастны конкретные футбольные фанаты, члены правых группировок, однако никакой ответственности за это не понесли — даже задержаны не были. Продолжались нападения и убийства антифашистов, и до поры эти дела также практически не расследовались. А те из нациков, кого задерживали за драки или участие в акциях, звонили покровителям: старожилы вспоминают, как ночью в отделение приезжал депутат Мищенко или сотрудник АП Никита Иванов, и задержанных тут же выпускали.

О столкновениях фа и антифа сообщали тогда каждую неделю.

«Бездействие органов заставляло нас мобилизоваться, — говорит Алексей Сутуга. — Это было низовое сопротивление, мы защищали сами себя — мы должны были бороться, или нас не должно было быть».

Спешно сформированный Центр по борьбе с экстремизмом также работал только в одну сторону — почти все лидеры антифа, кого не убили, позже сели за дела разной степени абсурдности. Во многом срабатывал фактор социальной близости — большинство эшников сами были фанатами и правыми.

Война шла с невозвратными потерями.

16 апреля 2006 года был убит Саша Рюхин — вместе с другом шли на концерт. Напали шестеро. В Ангарске нацисты напали на эколагерь — анархиста Илью Бородаенко забили арматурой. По пути в московский клуб на концерт в 2008-м убит 21-летний панк Алексей Крылов из Ногинска. 10 октября 2008 года убит один из лидеров антифа Федор Филатов — более 30 ножевых ранений.

19 января 2009 года в центре Москвы на Пречистенке застрелены журналистка «Новой», антифашистка Анастасия Бабурова и адвокат Станислав Маркелов. Нацисты хотели нанести сокрушительный удар движению антифа — и это был он.

В июне 2009-го убит Илья Джапаридзе — 29 ножевых и выстрелы из травмата.

16 ноября 2009-го выстрелами в затылок убит Иван Хуторской, один из лидеров антифа по прозвищу Костолом. Юрист в детском центре. Он считал, что на руках антифа не должно быть было крови — это принципиальная позиция (несколько эпизодов с участием антифашистов, закончившиеся летально, — это уже появилось после 2010 года, частные истории, в основном пьяные, а не идеологические драки). Костолом считал, что надо с ними говорить. А только потом, если не понимали, применять силу — и тогда он ломал руку.

На Костолома нападали трижды. Резали бритвой по шее, оглушали битой, ранили ножом. Он выжил. Четвертое нападение стало последним. Как выяснится позже, Хуторского, Джапаридзе, Филатова и Рюхина убивала одна и та же банда БОРН — боевая организация русских националистов. У них еще восемь эпизодов, среди которых убийство федерального судьи Эдуарда Чувашова, чемпиона мира по тайскому боксу Муслима Абдуллаева — и отрезанная голова мигранта, которую подбросили в одну из управ Москвы.

Как выяснится потом, у вдохновителей были масштабные планы. Наподобие ирландской ИРА: чтобы одна часть их организации, возглавляемая Ильей Горячевым, занималась дипломатией и аналитикой, сочиняя доклады о радикальных антифа для администрации президента, а другая часть — боевое крыло под руководством Никиты Тихонова, которое бы уничтожало неудобных и вредных антифашистов, судей и приезжих.

Банда планировала залить Москву террором, но получила пожизненные сроки. В суде выяснилось, что управление внутренней политики в администрации президента плотно сотрудничало с убийцами из БОРН. Насколько там были осведомлены о планах убивать и кто давал конкретные поручения — вопрос пока остался открытым. В суд их так и не вызвали и следователи по делу их не допросили.

Однако проект по взаимодействию с нациками был закрыт. Убийство Маркелова и Бабуровой в центре Москвы стало той последней каплей, которая переполнила все, — вдруг выяснилось, что национализм не очень-то управляемый. Получилось как когда-то в Чечне: когда хотели управлять боевиками, а они вышли из-под контроля и объявили вооруженное сопротивление.

Допустить такое власть уже не могла, и наконец за наци взялись серьезно. За пару лет были разгромлены самые крупные группировки, дорасследованны многие старые дела, участники банд сели на долгие сроки. Последователи появляются то тут, то там, но такой массовости и, главное, безнаказанности уже нет.

В отношении бывших правых лидеров пачками заводятся уголовные дела. Демушкин, Белов, Тесак — сидят.

Замглавы администрации Владислав Сурков был переведен на другую работу — курировать войну в Донбассе. Управление внутренней политики и «эксперты», с которыми работала АП по теме радикальных молодежных движений, разогнаны. Некоторые из тех, кто отметился тогда, например Павел Карпов, также засветились в Донбассе, а потом и в Сирии. Остальные, как Никита Иванов, продолжают писать аналитические записки на разные темы и, по слухам, очень хотят вернуться в обойму, но их не берут. Время прошло.

«Быть нацистом уже немодно. Патриоты теперь пытаются использовать все более уродливые формы. В том виде, в котором это было пять—семь лет назад, фашистов уже нет. И мы (антифашисты) уже не нужны. Но это и хорошо, значит, мы победили», — говорит мне антифашист Алексей Гаскаров, узник «болотного дела», отсидевший три с половиной года.

На мой вопрос, можно ли сравнить ситуацию противостояния фа и антифа и сегодняшнюю, когда мы каждую неделю слышим о нападениях «титушек» от власти на оппозиционеров то с зеленкой, то с железной трубой, Алексей говорит, что такое сравнение не совсем корректно.

«Тогда были две противоборствующие стороны, а сейчас — это просто люди, чувствующие свою безнаказанность, иммунитет от Центра «Э». Они являются его частью, самопровозглашенный Центр «Э». Мне кажется, что они действуют провокативно специально: вынуждают тебя отвечать, брать в руки биту, условно говоря, а потом пишут на тебя заяву и сажают, как было с «болотным делом».

К тому же их довольно мало — для социального взрыва и мобилизации снизу все же нужен массовый объект приложения сил. Если это будет лавиной — то может быть. Пока же кажется, что все эти тарасевичи и противники «Матильды» в массе своей больные люди. Нет пока ощущения, что они могут быть большинством.

Я вполне допускаю, что их появление и активность могут быть началом предвыборной кампании — в обществе есть запрос на перемены и есть запрос на реакцию. Это даже вполне разумно: на противоположную от либералов поместить другую силу, а самим находиться посредине и пытаться избежать радикализации».

«Не думаю, что это будет массовым, — соглашается Сократ. — Это удобный инструмент для манипуляций, его и используют по назначению. Я был бы рад, если бы возникло сопротивление. Но мало в это верю. Пока они не совершат что-то непримиримое — как было с Тимуром, вряд ли удастся кого-то поднять. Зеленка, поджоги и даже труба, которой ударили Колю Ляскина, не объединит и не поднимет на борьбу. Сторонники Навального — это же хипстеры в основном, они вообще не про это. Да и само явление пока мелковато. Остановить фашизм — это идея, а остановить SERB — это, согласись, что-то не то».

Но до грани, за которой может возникнуть вооруженное сопротивление, уже недалеко – это признают все.