Крах консерватора

Однажды, очень давно, мне было лет двадцать или двадцать один — ​но не двадцать два, точно! — ​я сделал предложение одной девушке.

Как раз тогда я почему-то был этаким романтическим консерватором. Я мечтал, что у меня будет жена и трое, а то и пятеро детей. Что у нас будет большой уютный дом. А главное, я мечтал, как мы с моей женой (которая пока существовала только в моих фантазиях) будем жить до ста лет в любви и счастье.

Я увидел эту девушку в гостях, на дне рождения своего приятеля, и мне показалось, что это она и есть, что именно о такой я мечтал все последнее время. Ей было столько же, сколько и мне — ​чуть за двадцать. Студентка истфака. Она была красива ровной и спокойной красотой. У нее был умный и добрый взгляд. Мы потанцевали. Я обнял ее за талию, и по ее движениям понял, что я ей тоже нравлюсь. Мы сели на диван в полуосвещенном углу большой комнаты. Я придвинулся к ней, она положила голову мне на плечо, и еще через полминуты мы легко поцеловались, соприкоснувшись сухими и горячими губами.

— Ты красивая, — ​шепотом сказал я.

— Ты хороший, — ​ответила она.

Еще через минуту я сказал:

— Выходи за меня замуж.

— Почему? — ​спросила она.

Конечно, я ее не знал, она не знала меня, говорить «я тебя люблю» было бы глупо, и я стал тихо, но в подробностях рассказывать ей про нашу будущую долгую и счастливую семейную жизнь.

— Что, вот так прямо до золотой свадьбы? — ​прошептала она, глядя мне в глаза.

— До бриллиантовой, — ​сказал я. — ​Это и есть счастье.

— Интересно, — ​сказала она, чуточку отодвигаясь. — ​Вот у меня сестра, ей двадцать восемь, она уже третий раз разводится, потому что нового нашла. А моя тетя вообще замуж не выходила. Не расписывалась, в смысле. Поживет-поживет, выгонит на фиг, и тоже нового найдет. Ей сорок пять. Она счастлива. «Я, говорит, счастлива как женщина».

— Я тебе не нравлюсь? — ​сказал я. — ​Понятно. Ладно. Так бы и сказала. Причем тут сестра и тетя?

— Нравишься, — ​сказала она. — ​Я тебя сразу заметила, как ты вошел.

— А причем тут тетя? — ​повторил я.

— А причем тут золотая свадьба? — ​сказала она. — ​Моя тетя живет вот так, и счастлива.

— А еще через десять, двадцать лет?! — ​возмутился я. — ​Вот ей пока сорок пять, а потом кого найдет? Так и будет одна.

— «Капитанскую дочку» А Эс Пушкина в школе проходил? — ​вдруг засмеялась она. — ​Сказка про ворона и орла, помнишь? Почему ворон живет триста лет, а орел только тридцать? Потому что орел ест живое мясо, а ворон — ​падаль. «Нет, брат ворон: чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст». Жить надо, понимаешь, жить! — ​шептала она. — ​Жить хочу! Ничего не боюсь! Старости, бедности, одиночества — ​не боюсь вот ни капельки. Всегда можно с моста в реку. А пока — ​хочу жить, как мне нравится.

У нее даже глаза сверкнули в темноте.

— Ага, — ​сказал я. — ​Понял. Извини. Забудь. Пока.

Поднялся с дивана. Она сильно схватила меня за руку, заставила сесть, обняла, обхватила руками шею, поцеловала.

— Ты что! — ​зашептала она. — ​Обиделся? Я же не про тебя, я вообще. Ты хороший. Ты мне сразу понравился, я же говорю. С первого взгляда. Я в тебя влюбилась, понял? Хочешь, пойдем куда-нибудь? Прямо сейчас. Куда скажешь, туда и пойдем. Пошли? А хочешь, ко мне, у меня как раз дома никого. Только без любви до гроба, ладно?

— Ладно, — ​сказал я. — ​Договорились. Сейчас.

Встал, подошел к столу. Там стояла чья-то недопитая водка. Я выпил, закусил хлебушком и вдруг подумал: допивать водку из чужой стопки со следами помады — ​это все равно что клевать падаль, как тот ворон? Да нет, фу, глупости! Ерунда, причем тут…

Вышел в прихожую, взял куртку и ушел.

Мой консервативный романтизм тоже ушел куда-то. Мы с ним разошлись на ближайшем перекрестке. Я к метро, а он пешочком…

Хорошо бы, конечно, завершить это воспоминание так: «Вчера она пригласила меня на сорокалетие своей свадьбы. У нее четверо детей и девять внуков». Но это была бы неправда. Я с тех пор ее ни разу не видел. Но надеюсь, что она счастлива.