«*** (грубо: «гомосексуалам») вход запрещен». Эта надпись красуется в центре Москвы в витрине магазина Германа Стерлигова, Тверская-Ямская, 7. Витрину уже били — никого ни к чему не призываю, но хотел бы пожать руку тем, кто это сделал. На какое-то время надпись сняли, но теперь повесили опять.

О темных глубинах психики авторов подобных текстов давно все написано в учебниках психиатрии. Я не о них, я о нас.

Во-первых, годы злобной пропаганды и демонстрации в качестве модели для подражания тупого ограниченного человека, который точно знает, что все враги, «можем повторить», а недовольны лишь коррупционеры в норковых шубах, не прошли даром. Жлобство, извергающееся с экранов и прорывающееся в выступлениях официальных лиц, сформировало запрос на агрессивную, примитивную и не стесненную никакими приличиями публичную позицию.

Если не содержанием — они, может, и не поддерживают открытую дискриминацию гомосексуалов — то формой, энергетикой. Другим, наверное, просто наплевать — мало ли что пишут? Но она, точно, мало кого возмущает — иначе бы не висела.

Во-вторых, реакция приличных людей на это безобразие вовсе не такая сильная, как следует. Если бы г-н Стерлигов объявил, что он не допускает евреев или чернокожих, баптистов или мусульман, шуму было бы в разы больше. Справедливо говорили бы не только о его личном идиотизме, но и о том, что он раскалывает общество, разжигает. Но, ведь, гомосексуалов у нас, как и везде, примерно, четыре-пять процентов от населения — больше, чем значительной части составляющих народ России этносов, больше, чем последователей большинства религий, существенно больше регулярно посещающих храмы РПЦ. Думаю, сдержанная реакция на это безобразие связана с тем, что многие люди «нашего круга» — простите столь архаическое выражение — боятся засветиться в качестве защитников людей нетрадиционной сексуальной ориентации, опасаясь, что общественное мнение отнесет к гомосексуалам и их самих. (Мой учитель, Игорь Семенович Кон, писавший о гомосексуалах и в их защиту, сполна испытал это на себе). А это значит, что гомофобия распространена далеко за пределами группы специализирующихся на ней фанатиков.

В-третьих, наличие этой надписи — еще одно свидетельство того, что не в том дело, что государство у нас плохое, а в том, что его попросту нет. Монополия на насилие означает и обязанность использовать его для защиты правопорядка. Он нарушен, нарушен нагло, публично и цинично — никакой реакции. И не в том (не только в том) дело, что многие работники правоохранительных органов, наверняка, разделяют гомофобные установки — начальство они тоже не любят, но разгоняют его противников. Государство использует свои «органы» только для защиты самого себя и никогда — для защиты какого-то абстрактного закона.

Кто-то из нашей части политического спектра может сказать, что, с одной стороны, это, мол, омерзительно, но с другой, — нельзя подавлять свободу слова. К свободе, по-моему, это не имеет никакого отношения. В США, например, можно сжигать государственный флаг, полиция, в том числе и чернокожие полицейские, охраняют шествия ку-клус-клана — все это потому, что свобода. Но не покажется мало хозяину магазина, который вывесит у себя популярную некогда надпись «Неграм и собакам вход воспрещен» — и это будет не самосуд возмущенных граждан, а жесткие действия государственной машины. Собственно, потому вот уже несколько десятилетий никто такие надписи и не вывешивает, разве что любуется ими в своем гараже.

Я не юрист, но уверен, что авторов этой провокации можно привлечь не только по приснопамятной 282 статье. Я тоже за ее отмену — она используется не для защиты безопасности и достоинства граждан, а для подавления свободы слова. Но в Конституции провозглашается равенство всех граждан, запрет на дискриминацию и прочее. А нет закона, так давайте требовать его принятия.

Самоустранение государства всегда приводит только к одному — монополия на насилие размывается, группы граждан объединяются для самозащиты и, в конце концов, берут в руки оружие. А на дворе семнадцатый год.