В декабре 2016 года жители поселка Менчереп, расположенного на Беловском водохранилище, открыли районную газету «Сельские зори» и обомлели. Оказывается, землю, отделяющую поселок от водоема, власти отдали бизнесменам под строительство угольного разреза. «Мы обсудили это на совете ветеранов, а потом прошлись по местным жителям, и они выразили свое, как вам сказать, недовольство! Они не хотят, чтобы тут были разрез и нарушение экологии», — рассказывает мне жительница Менчерепа Наталья Анисимова.

Строить разрез намерена компания «Стройпожсервис», которой лицензия на участок угля Колмогоровский Южный с запасами 121 миллионов тонн досталась за бесценок. Все согласования в Роснедрах компания прошла успешно, хотя землей, отданной под разрез, владеют более 160 пайщиков из Менчерепа и соседних деревень, которые сдают ее под сельхозобработку местному жителю — предпринимателю Николаю Шурбину.

«Мы собрали много подписей, написали много-много писем президенту Путину, Тулееву, в Генпрокуратуру, районную и областную администрации, но система наша такова, что все делают запрос в район, а тот отписывается, что все законно, и что нам нечего бояться, — рассказывает Анисимова. — Нас приглашали на заседание Общественной палаты, где [начальник отдела по лицензированию департамента по недропользованию в СибФО] Асламбек Гермаханов нам объяснил, что они лицензию на землю они могут отдать любому, а тот уже начинает скупать землю у пайщиков и обращаться в вышестоящие органы, чтобы им подписали экологическую экспертизу».

Как писала «Российская газета», в начале 2016 года Роснедра получили от правительства право самостоятельно принимать решения об изъятии земель, если они необходимы для ведения работ, связанных с пользованием недрами. Дело в том, что хотя земля в России может быть частной, все недра — государственные, поэтому после выдачи лицензии на разработку недр бизнес уже сам решает проблему с собственниками земли.

Вот «Стройпожвервис» и начал еще до назначения общественных слушаний окучивать пайщиков, развозя по деревням договоры на продажу.

— В итоге слушания были назначены на 9 июня, но «Стройпожсервис» решил, что они хозяева этого собрания, и пропускали на него только по паспортам через металлоискатели. Нас было 92 пайщика — остальные живут не здесь и приехать не смогли, и мы единогласно сказали, что документы принимать не будем, так как мы все против разреза, — говорит Анисимова.

— За клубом стоял ОМОН, а по всему Менчерепу была полиция. Непонятно, что от нас ждали? Нас хотели всех посадить, что ли? — возмущается другая активистка Любовь Николаевна.

— Это наше собрание было. Это мы их должны были обыскивать! Бабушка идет, согнувшись, а они ее через металлоискатель. Я считаю, что это полный геноцид, — соглашается с подругой Анисимова.

По словам активисток, никто из пайщиков продавать землю не собирается. «Мы не имеем права распоряжаться судьбой более 3000 жителей, у нас по улицам ребятишки бегают, молодые мамочки. Как мы продадим землю? Представляете, сколько пыли будет? У нас и так тут неподалеку пять разрезов, мы находимся в промышленном мешке», — говорит Анисимова.

Отдельное раздражение у активистов вызывает и то, что по нынешнему плану строительства разреза будет срыта дорога, которая ведет в Менчереп из районного центра Белово.

Анисимова показывает мне письмо из департамента здравоохранения Кемеровской области, где написано, что в Менчерепе и соседних деревнях Хахалино, Коротково, поселках Камешек, Задубровский и Дунай-Ключ есть только фельдшерские пункты, а специализированная помощь оказывается в Беловской районной больнице. «На сегодня транспортная доступность больницы составляет от 9 минут до 45 минут. Если дорога будет перекрыта, время доезда возрастет в 2 и более раза, что отразится на качестве оказания медицинской помощи», — говорится в письме.

Там же сообщается, что младенческая смертность в Беловском районе превышает общеобластной уровень на 48,6 %, а показатель смертности от онкологических заболеваний по Менчерепу превысил показатели по району на 40,4 %. Выше здесь и уровень заболеваемости туберкулезом.

«Разрезы как грибы растут именно около населенных пунктов, потому что там и дорога есть, и подстанция, и сливать [отходы] есть куда. Лично я считаю, что власти с собственником захотели антрацитовый уголь сверху собрать и бросить разрез. Но залегание антрацита ниже, чем дно водохранилища, и вода из него уйдет. А если они вкопаются, то сметут и весь Менчереп, потому мы стоим на угле», — говорит Анисимова и приводит в пример город Киселевск, где разрез уже подступает к самому центру города.

— А если предложат 500 тысяч или миллион рублей, многие пайщики, наверное, продадут участки? — спрашиваю я.

— С антрацитом эта земля стоит больше. Я знаю, что находится под моей землей, и я гектар меньше чем за 5 миллионов не отдам. А вообще, пусть каждому жителю, а не только пайщикам, дадут по 5 миллионов, мы уедем отсюда, и ройте, сколько хотите, — отвечает Анисимова, — Но нас считают просто мурашами, которых можно растоптать.

— А я не хочу уезжать, у меня здесь родители похоронены, я здесь родилась, — возражает Любовь Николаевна.

В офис совета ветеранов заходит Виктор Шурбин, который арендует земли пайщиковпод крестьянско-фермерское хозяйство и платит им натурой — мясом или зерном.

— Говорят, люди в Кузбассе-то поддерживают губернатора,— подбрасываю я тему для разговора.

— Тулеев поначалу поднял Кемеровскую область из руин после Кислюка, но он уже постарел. Вообще, когда монополия одной партии и одного человека — это проблема. Я не против Путина, он много сделал для обороны. Крым занять — это уже большое дело. Но Тулеев должен уйти с арены, не он уже решает вопросы, а окружение, — отвечает Шурбин. — Вот в деревне 30 человек за коммунистов, 15 человек за ЛДПР, а в результате 100 % за «Единую Россию».

— Я вот голосовала «за», но я в комиссии была, нам надо было, — отвечает ему еще одна активистка.

Противники разреза в Менчерепе очень злы на областную власть, которая от решения их проблем открестилась. «Антрацитовые угли брать нужно с шахты. Если бы область хотела помочь сохранить водохранилище как уникальный заповедник — у нас лебеди, аисты летают, утки гнездятся, перепелки зимуют — то они бы помогли рядом штрек прорыть. А они подписывают и не смотрят, есть населенные пункты или нет», — возмущается Анисимова.

Жители писали Тулееву письмо, но вместо губернатора к ним приехал депутат облсовета Денис Куксов, попил чай и уехал. Выходили пайщики и на депутата Госдумы от Кузбасса Антона Горелкина, но толку пока нет. Горелкин, который раньше работал пресс-секретарем Тулеева, заверил меня, что держит ситуацию “на контроле”. «Лицензия на разработку участка рядом с Беловским водохранилищем, судя по ответам ведомств на мои запросы, выдана без нарушений. Нет никакого законного способа ее аннулировать. Вопрос надо решать на уровне федерального законодательства в целом, ведь разработки полезных ископаемых рядом с городами и селами — это наследие советских времен», — говорит Горелкин. По его словам, крупный бизнес, очевидно, будет против ограничений на размещение добывающих предприятий и использует свое «мощнейшее экономическое и политическое лобби».

«Пока у граждан, недовольных соседством с угольными разрезами, есть лишь возможность судиться с угольщиками за наносимый ущерб их здоровью и имуществу. В большинстве случаев стороны успешно договариваются насчет цены, но почти всегда находится кто-то, кто отказывается продавать землю или хочет столько, что даже угольщикам кажется дорого. Отнять землю в такой ситуации у человека невозможно, но если все соседние участки уже проданы, и началась разработка месторождения, то последний участок уже не получится продать — его угольной пылью засыплет”, — говорит Горелкин. — Это некрасивая ситуация. С одной стороны, у нас многомиллиардная индустрия, а с другой — интересы простых людей. Понятно, что силы не равны, и это главный повод для беспокойства».

Активисты из Менчерепа говорят, что в третьем квартале будут еще одни общественные слушания, а уже в декабре, уверены они, «Стройпожсервис» начнет копать.