— С детства был послушный хороший мальчик, учился в средней школе в Узбекистане до 4 класса. В пятый пошел уже в Онгудае, на Алтае. Закончил отлично, у него аттестат есть. Не курил, не пил, никогда ни с кем не связывался. Он такой, что никого не мог даже на «ты» назвать. Мы в нашей семье «выкаем», он ко мне на вы обращается. Он много-много читал, хотел поступить в какой-то хороший институт. Но получилось так: встретил девушку, женился, двое детей у них родились.

У него такая натура — помогает всем. И всегда его тянет рассказать всем всё по-честному. Он не понимает, что все люди разные, не со всеми надо быть открытым. Хотя сейчас, может, понял уже.

Когда он болел, всегда отмахивался — все нормально, за себя не переживал и мне не давал волноваться. Друзей у него было много, острые углы с ними обходил, не ссорился. Никогда не воровал, никогда ни с кем не дрался.

Месяц назад я приезжала к нему в Москву. Мы не виделись больше пяти лет, но каждую неделю телефонились. Мы его все время звали назад на Алтай. Старший брат построил кафешку маленькую, хорошо готовит, торты делает хорошо. Вместе бы работали. Он всегда говорил: не могу выехать из-за проблем с документами. Да и денег много надо, чтобы друг к другу ездить.

Я сама еле-еле прописалась в России. Сорок шесть лет прожила в Узбекистане, в 1992 году приехали сюда. Но здоровье у меня не очень хорошее. Мне сделали операцию на сердце, потом желчный пузырь удалили. Пять операций я пережила всего — в Барнауле и в Горно-Алтайске. Консилиум врачей решил, что высокогорье мне надо сменить на плоскогорье, дали справку, я принесла ее в Минздрав, мне помогли квартиру в аренду получить на Алтае. И с тех пор я боролась, чтобы получить российский паспорт. Меня в 2008 году ФМС заставили ехать в Узбекистан выписаться. Я приехала, а там к русским, таким, как я, очень недоброжелательно относятся. Могут и прибить, самосуд устроить. Я там работала в училище, преподавала русский язык. Но сейчас я не могу туда вернуться. И не хочу, чтобы мой сын возвращался.

Меня сейчас содержат мои дети. Детей было много, десять. Осталось только пятеро. Худоберди (настоящее имя автора «Новой газеты», — ред.) хотел мне сделать глаза — я ослепла почти на один глаз. Он собрал деньги, его друзья помогли. Мы поехали в больницу, а там, оказывается, больше 200 тысяч рублей нужно, не хватило денег.

Худоберди* ласковый сильно, всегда угождал мне, мы понимали друг друга очень, не было с ним проблем никогда. Я хочу, чтобы они с братьями, сестрами вместе были в России, чтобы ему дали здесь паспорт. Я мечтаю, чтобы мы все дружно тут жили, а умру — все вместе будут меня хоронить.

За что его задержали? Только из-за того, что паспорт потерял? Не один же он терял! Может, его за рисунки на руках задерживают? Или нахулиганил чего-то? Я не понимаю.

Записала Екатерина Фомина